И все-таки, говоря себе это, она испытывала невыносимые
угрызения совести.
Ее мысли снова прервал телефонный звонок. Это был свекор. В
его голосе чувствовались усталость и беспокойство. Последнее время у него были
проблемы с сердцем, да и Филлис чувствовала себя неважно.
– Привет, Джордж, как дела?
– Оливер дома?
Против обыкновения, в этот раз он не был с ней любезен.
– Нет, его нет.
Сара сильно расстроилась, она питала к нему симпатию,
гораздо большую, чем к Филлис.
– Что-нибудь случилось?
– Я... нет... не знаю. Филлис в полдень ушла в магазин
и до сих пор не вернулась. В такую погоду... Знаешь, я беспокоюсь, она не
звонила. Это на нее не похоже.
Свекрови было шестьдесят девять лет. Она казалась еще крепкой,
но в последнее время стала какой-то рассеянной. Несколько месяцев назад она
перенесла воспаление легких и с тех пор не оправилась. Сара знала, что Джордж
очень за нее беспокоится. В свои семьдесят два года он, сухощавый и подвижный,
был крепче и энергичнее жены. Будучи все еще привлекательным, высоким,
стройным, с добрыми глазами и обворожительной улыбкой, он, однако, временами
казался старше своих лет, что огорчало Оливера.
– Я думаю, она просто потеряла счет времени. Ты же
знаешь, что бывает с женщинами, когда они ходят по магазинам.
Сара хотела его утешить. С его сердцем нехорошо было
волноваться по каждому пустяку, а Филлис, несомненно, с минуты на минуту должна
была вернуться.
– Я думал, может, пойти поискать ее... Может, Оливер...
В последнее время он больше полагался на Оливера, что тоже
не было для него характерно.
– Я скажу, чтобы он позвонил, как только придет.
И это означало, что из их вылазки в ресторан ничего не
выйдет, разве что свекровь вернется раньше. Но с другой стороны, может, оно и
лучше – у Сары вдруг пропало желание провести вечер наедине с мужем.
Но Джордж позвонил снова до того, как вернулся Оливер.
Филлис уже была дома, цела и невредима. Она никак не могла поймать такси, и
мелочи не было, чтобы позвонить. Джордж не сказал Саре, что жена все же
показалась ему какой-то странной, что, по словам таксиста, она с трудом
вспомнила свой адрес и что из разговора с ней он, к своему ужасу, понял, что
она не помнит номера их телефона и именно поэтому не позвонила.
– Извини за беспокойство, дорогая.
– Ну что ты, Джордж. Ты можешь звонить нам в любое
время, ты же знаешь.
– Спасибо.
Он с огорчением взглянул на жену, которая что-то мурлыкала
себе под нос и бесцельно слонялась по кухне. В последнее время готовкой
занимался он, и оба делали вид, что так происходит потому, что ему нечего
делать, да и готовит он якобы лучше.
– Передай Оливеру от меня привет, когда он вернется, и,
если у него будет время, пожалуйста, попроси его позвонить мне.
– Обязательно, – пообещала Сара и тут же забыла, когда
несколькими минутами позже появился Оливер.
Он торопился принять душ, переодеться и настаивал, что
заберет ее куда-нибудь поужинать.
– Но Сэм останется один дома.
Сара предпринимала все, чтобы остаться дома и не быть с ним
наедине за столиком. Она ничего не могла ему сказать. Пока. И легче было
спрятаться здесь, в их доме, за спинами детей и за телевизионным экраном.
Спрятаться за что-нибудь. Лишь бы не смотреть ему в глаза.
– А Агнес куда-то уходит? – спросил Олли.
Он брился и одновременно смотрел по телевизору новости,
почти не глядя на жену, но явно довольный перспективой провести вечер вдвоем.
Он приготовил ей сюрприз. Его повысили в должности. До верхушки лестницы в этой
фирме было уже рукой подать. В сорок четыре года Оливер Ватсон мог служить
примером блестящей карьеры в бизнесе. Он имел все и благодарил судьбу за это:
работу, которую любил, жену, которую боготворил, и троих детей, от которых был
без ума. Чего еще желать в жизни? Ничего больше ему и в голову не приходило.
– Нет, Агнес будет дома, но я думала...
– Нечего думать. Одевайся.
Он легонько шлепнул супругу ниже спины, когда та проходила
мимо, а потом остановил ее и, отложив бритвенный станок, заключил в объятия.
– Я тебя люблю, ты это знаешь?
Она знала. Даже слишком хорошо. И сама тоже любила его, что
весьма осложняло выполнение задуманного.
– Я тебя тоже люблю, – ответила Сара, но глаза у нее
были грустные.
Олли сильнее привлек ее к себе:
– Тебя это определенно не радует. Что, был тяжелый день?
– Не особенно.
Тяжелые дни отошли в прошлое. Дети занимались своими делами,
по большей части вне дома, Агнес вела хозяйство, а Сара гораздо меньше работала
в родительском комитете и имела время писать, что, впрочем, у нее не очень-то
получалось. Что тяжелого могло быть в столь безупречной жизни? Ничего, кроме
постоянного ощущения опустошенности и скуки.
– Я, наверное, просто устала. Ой, чуть не забыла.
Звонил твой папа. Просил тебя позвонить.
– У них все о'кей?
Он очень беспокоился за родителей. Они старели, особенно
сдал отец после инфаркта.
– Как он себя чувствует?
– Судя по голосу, нормально. Тем более что мама
вернулась. Он позвонил, потому что она сегодня ушла днем в магазин и долго не
возвращалась. Думаю, он волновался из-за погоды.
– Он слишком расстраивается по любому поводу. Из-за
этого у него и инфаркт был. Я ему все время повторяю, что мама не нуждается в
опеке, а он твердит, что у нее провалы памяти, но, по-моему, он преувеличивает.
Я позвоню ему, когда мы вернемся, если не будет слишком поздно. Ну, шевелись, –
с улыбкой поторопил Олли. – Прибавь темп. Столик заказан на семь.
Они поцеловали перед уходом Сэма, пожелав ему спокойной
ночи, и оставили Агнес номер телефона ресторана. Бенджамин уже уехал, не
попрощавшись с родителями. Он взял ключи от маминой машины и укатил,
предварительно проглотив большую порцию жаркого, две тарелки овощного салата и
кусок яблочного пирога, который испекла Агнес. Но Сара не сомневалась, что и у
Билла он тоже будет есть, а может, еще и прикончит яблочный пирог, когда
вернется. Раньше она беспокоилась, что он может располнеть, но, по всей
вероятности, это ему не грозило – все уходило как в прорву, и если бы не
широкие плечи, он определенно был бы похож на пресловутую жердь.
Ресторан был симпатичный: уютный, оригинально оформленный в
стиле французской провинции, в камине полыхал огонь. Еда была хорошей, Оливер
заказал превосходное калифорнийское «Шардоннэ». Оба расслабились. Сара слушала,
как Оливер рассказывал о повышении, и испытывала при этом странное чувство. Многие
годы она была его тенью, а теперь у нее вдруг появилась своя жизнь. Она слушала
мужа, словно кого-то чужого, но, радуясь за него, не намеревалась, однако,
более разделять его успехи. Они принадлежали только ему. Теперь Сара знала это
твердо.
