В субботу вечером Олли поужинал со своим отцом, а в
воскресенье пополудни поехал навестить мать. Она являла собой удручающее зрелище
и говорила только о том, что хочет вернуться домой, работать в садике. Она не
совсем понимала, где находится, но в некоторые моменты, казалось, сознание к
ней возвращалось.
– Как тебе живется, папа? – спросил Олли у отца в тот
вечер, когда они отправились на ужин.
– Помаленьку, – усмехнулся тот. – Ужасно одиноко без
мамы.
Олли вздохнул и грустно улыбнулся ему в ответ:
– Я тебя понимаю, папа.
Какая-то ирония была в том, что они оба теряли жен в одно
время. Ирония, трагедия и бесконечная боль.
– По крайней мере у тебя есть дети для компании.
– Ты бы чаще приезжал повидаться с ними. Сэм по тебе
ужасно скучает.
– Может, завтра во второй половине дня?
Но Олли объяснил, что Мел с Сэмом в Бостоне с матерью.
И на этот раз они вернулись в прекрасном настроении, но Мел
предупредила брата, чтобы при папе он слишком не увлекался рассказами о
поездке. И специально велела не упоминать Жан-Пьера. Это был друг Сары, который
заходил к ней в субботу вечером. Мел подозревала, что он неравнодушен к их
матери. Ему было двадцать пять лет, он окончил университет во Франции, всех
ужасно смешил, рассказывал анекдоты и из всякой всячины приготовил вкусную
пиццу. Сэм считал, что он классный парень, но Мел заверила брата, что папа не
хотел бы о нем слышать.
– А как ты думаешь, у него с мамой любовь?
Сэм всегда был любопытным; ему показалось, что они
целовались, когда однажды он зашел на кухню взять банку кока-колы.
Но Мел поспешила опровергнуть его теорию.
– Не говори глупости.
Оба были радостно возбуждены еще и потому, что Сара пообещала
им поездку на весенние каникулы.
– Как думаешь, куда мы поедем? – спросил Сэм.
– Не знаю, видно будет.
В конце концов, Сара решила забрать их всех на неделю
кататься на лыжах в штат Массачусетс. Даже Бенджамин согласился с ними поехать.
Буквально за пять дней до их отъезда Оливеру на работу позвонили из школы, в
которой учился Бен. Оказалось, что парень уже не один месяц прогуливает уроки и
может лишиться аттестата.
– Бенджамин?
Оливер был в недоумении. Его вызвали к телефону с собрания,
и он испугался, что с Беном произошел несчастный случай.
– Это невероятно. Он всегда считался одним из лучших
учеников.
– Но не теперь, мистер Ватсон, – заметил заместитель
директора. Звонил именно он. – С января мы практически не видели его на
занятиях. В этом полугодии у него незачет почти по всем предметам.
– Почему же вы мне раньше не позвонили? Зачем было так
долго ждать?
Оливер был возмущен и зол: на сына, на себя, на школу, на
Сару, которая заварила всю эту кашу. Казалось, что бедствия никогда не
кончатся.
– Мы на протяжении трех месяцев слали вам уведомления,
но вы не отвечали.
«Ах, сукин сын...»
Олли моментально понял, что произошло. Бенджамин их скрыл от
отца, чтобы тот ничего не знал.
– А что с его документами в колледж?
– Не знаю. Мы, конечно, уведомим вузы, которые он
указал в заявлении, он ведь раньше всегда был сильным учеником. Мы понимаем,
что в его случае имеются смягчающие обстоятельства. Может, если он согласится
позаниматься летом... Во всяком случае, все будет зависеть от последнего
полугодия.
– Я вас понял. – Оливер прикрыл глаза, пытаясь все это
переварить. – Есть ли еще какие-то школьные проблемы, о которых мне следует
знать?
Он чувствовал, что это не все, и со страхом приготовился
слушать.
– Вообще-то, знаете, некоторые вещи от нас не
зависят...
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду девушку по фамилии Картер. Нам кажется,
она отчасти виновница проблем Бенджамина. У нее самой в этом году сложности,
родители разошлись, да и в смысле учебы она никогда не блистала, не то что
Бенджамин раньше. В общем, мне кажется, что их увлечение друг другом не идет на
пользу занятиям. Поговаривают даже, что она бросит школу. Ее матери мы уже
сказали, что дочь не получит аттестат со своим классом...
«Черт подери», – выругался про себя Оливер. Он подверг Бена
наказанию, велел к ужину являться домой, а тот прогуливает занятия ради
какой-то дурехи, которую вот-вот исключат из школы.
– Я этим займусь. И постараюсь, чтобы это не повлияло
на поступление Бенджамина в колледж.
Оливер ждал, что в один прекрасный день ему сообщат:
Гарвард... Принстон... Йель... И вот на тебе – аттестат на волоске.
– Может, вы смогли бы проводить с ним больше времени
дома? Мы понимаем, что вам теперь, после отъезда миссис Ватсон, очень сложно...
Слова резанули его как бритвой, он делал все, что мог, чтобы
быть с детьми, но фраза, сказанная однажды Бенджамином, продолжала звенеть у
него в ушах: «Ты приходишь домой не раньше девяти...»
– Я сделаю что смогу. И поговорю с ним сегодня же.
– Очень хорошо. А мы со своей стороны будем вас
информировать.
– Да, да. В следующий раз звоните мне прямо на работу.
– Непременно.
Оливер положил трубку и некоторое время сидел, повесив
голову, с трудом переводя дыхание. А потом, не зная, что делать, набрал номер
Сары в Бостоне. Но, к счастью, ее не было. Ведь теперь это была не ее проблема.
Она их всех покинула. Проблему должен был решать он.
В тот день Олли ушел с работы в четыре и был дома около
шести. Вскоре появился Бенджамин, на вид довольный собой, с учебниками под
мышкой. Отец холодным как сталь взглядом остановил его.
– Зайди, пожалуйста, в кабинет, Бенджамин.
– Что-нибудь случилось?
Судя по отцовскому выражению лица, действительно что-то было
неладно, но Бенджамин и не подозревал, что его ждет. Едва он переступил порог,
как получил увесистую пощечину. Впервые в жизни Олли ударил кого-то из своих
детей, если не считать шлепка четырехлетнему Бенджамину, когда тот воткнул
вилку в электрическую розетку. В тот раз Олли хотел дать ему кое-что понять, и
в этот раз тоже. Но кроме того, им владело чувство вины и разочарованности.
Бенджамин даже покачнулся от удара, покраснел и сел, не сказав отцу ни слова.
Оливер, закрыл за ним дверь. Теперь Бен понял, что отцу стало известно если не
все, то по крайней мере большая часть, и представлял себе его реакцию.
– Прости... Я не хотел... Но я чувствую себя обманутым.
Сегодня мне позвонили из твоей школы, мистер Янг... Что ты, черт подери,
вытворяешь?
