– Как прошел день?
– Неплохо. А твой?
Вид у Меган был непринужденный и радостный. На ней были белая
шелковая юбка с разрезом почти до бедра и бирюзового цвета блузка, с которой ее
медового оттенка загар казался еще темнее.
Ели они за кухонным столом. Олли рассказал Меган, что делал
весь день, приятно было с кем-то поделиться впечатлениями.
– Тебе, наверное, одиноко здесь без детей?
Олли улыбнулся, не зная, понимать ли это как приглашение
поехать снова к ней.
– Да, без них как-то слишком тихо. Но я почти все
вечера допоздна работаю.
Его вдруг посетило предчувствие, что больше так продолжаться
не будет.
Говорили о всякой ерунде: о поло, бейсболе, опять о ее
родителях, о том, как ей несимпатичны англичане. Меган подозревала, что повинен
в этом тот тип, из-за которого ее сестра покончила с собой. Обо всем она имела
свое мнение. Когда Меган помогала ему убирать со стола, Олли снова обратил
внимание на разрез ее юбки и ощутил невероятно сильное влечение.
Потом они сели в гостиной, пили вино, разговаривали, и
вдруг, не понимая, как это случилось, Оливер обнаружил, что целует ее. При этом
они лежали на диване и он отчаянно желал близости с ней. Юбка у Меган поднялась
к талии, , бедра были обнажены, и когда Олли скользнул ладонью по атласу ее
тела, то понял, что под юбкой у нее не было ничего. Он буквально застонал от
бешеной страсти. Его пальцы нашли то, чего искали, а она при этом тихонько
замурлыкала. Годы куда-то улетучились, Олли снова почувствовал себя молодым.
Молодым, влюбленным и охваченным страстью. Он снял с Меган блузку, от юбки она
сама избавилась каким-то магическим движением и теперь лежала вся в его власти,
обнаженная и прекрасная. У Оливера от этого великолепного зрелища перехватило
дыхание.
– Господи, Меган... Господи... – вырвалось у него.
Тогда и она со знанием дела, отпуская шуточки и колкости,
поснимала с него одежду, а потом они на диване стали заниматься любовью, причем
Олли никогда прежде не приходилось переживать ничего подобного. Она делала с
ним то, о чем он даже не решался мечтать, и наполнила его столь мощным
желанием, что он взял ее силой и ворвался в нее как ураган. Потом он лежал на
ней и чувствовал, как дрожит ее тело. Постепенно оно начало извиваться. Оливер
не мог поверить, что она хочет еще, но Меган снова привлекла его руки к себе,
после чего уложила его голову себе между ног, и он языком ласкал те места,
которые ей хотелось. Меган стонала, кричала, содрогалась, и он опять вошел в
нее. Так они предавались любви на протяжении многих часов, снова и снова. Она
стащила его на пол. Потом Олли отвел ее к себе в спальню. В конце концов они,
изнуренные, просто лежали рядом. Но Меган засмеялась своим глубоким, горловым
смехом и вновь потянула Оливера к себе. Тот застонал:
– Бог мой, сударыня, вы хотите меня прикончить?
– Но какая это будет прекрасная смерть!
Оба рассмеялись. Чуть позже Меган приготовила ему ванну, и
любовные ласки продолжались там. Для обоих это была незабываемая ночь. Когда
взошло солнце, они, счастливые, плескались в воде. Прежде Олли не знал женщины
подобно этой. Меган была полна страсти и такой же страстью наполняла его. Он
никогда не думал, что способен на такие подвиги, которые, однако, ему очень
понравилось совершать.
– Ты представляешь, мы занимались любовью десять часов
кряду? Сейчас семь утра.
Олли был изумлен этим достижением. Изумлен, но и обрадован,
доволен собой и Меган. Любовь с Сарой не шла с этим ни в какое сравнение, а он
ведь считал их сексуальную жизнь идеальной.
– После семи месяцев воздержания ты, наверное, это
заслужил, как считаешь?
– Вот об этом я как-то не подумал. Тогда, может, еще
разочек?
Он только пошутил. Но Меган – нет. Она оседлала его и принялась
объезжать. Оливер смеялся, но вскоре с изумлением снова ощутил в себе желание.
Они плескались и кувыркались в ванне как два дельфина, а потом он прижал ее к
краю ванны и вонзился в нее. Меган в экстазе стонала и умоляла его не кончать,
кричала, и наконец их, погруженных в теплую воду и душистую пену, взорвало
высшее наслаждение.
– Ах, Меган... что ты со мной делаешь?.. – низким,
хриплым голосом произнес Олли, целуя ее в шею. Меган открыла глаза, посмотрела
на него и погладила светлые растрепавшиеся волосы. – Я таких, как ты, не
встречал.
– А я такого никогда прежде не чувствовала, – ответила
Меган серьезно и добавила то, чего не говорила другим мужчинам: – Ты
неподражаем, Оливер.
– А ты просто прелесть.
Он с трудом заставил себя одеться, чтобы идти на работу. Но
когда они уже собирались уходить, Меган обняла его и принялась ласкать там,
где, казалось, все силы должны были быть исчерпаны... но не были.
– Я в это не могу поверить... Меган... мы же так отсюда
никогда не выйдем...
Олли начинал думать, что и не стоит выходить.
– Может, мы позвоним на работу и скажем, что заболели?
– прошептала она, увлекая его на пол в прихожей, и стала покусывать ему шею,
нежно касаться губами лица и все гладила и гладила... Он снова набросился на
нее и овладел с той энергией, которую даже не подозревал у себя после
двенадцати часов, проведенных с Меган Таунсенд.
В итоге они поступили точно так, как она предлагала.
Позвонили на работу, сказавшись больными, и провели день в постели, на полу, на
диване и в ванне. Они занимались любовью даже прислонившись к стене кухни,
когда пошли приготовить себе что-нибудь поесть. Ими овладело нечто вроде
безумия. Ночью они лежали в постели, Олли крепко обнимал Меган, а она кормила
его печеньем в шоколаде.
– Слушай, может, нам вызвать врача? – сияя от счастья,
спросил Оливер. – Может, это болезнь... или отравление...
– Ага, наверное, от печенья в шоколаде...
– Да?.. Ну, ладно... Тогда дай еще одно...
Олли не представлял себе, что они когда-то могут расстаться
или одеться. А потом он подумал о том, чем должен был поинтересоваться еще
накануне, и спросил Меган, не боится ли она забеременеть.
– Ни капельки, – ответила та непринужденно. – Я сделала
стерилизацию девять лет назад.
– В двадцать один год?
Олли был шокирован, но потом вспомнил, что именно тогда
погибла ее беременная сестра.
– Я знала, что все равно никогда не захочу иметь детей,
и не хотела, чтобы какой-то прохвост поступил со мной так, как с Присциллой.
– И ты никогда об этом не жалела? А что, если тебе
когда-нибудь захочется иметь детей?
– Не захочется. В крайнем случае, можно взять приемных.
Но вряд ли я когда-нибудь это сделаю. Мне просто не нужна лишняя головная боль.
А почему ты спрашиваешь? Тебе что, хочется иметь больше детей?
– Раньше хотелось. Но Сара была категорически против.
Она тоже сделала стерилизацию, после того как родила Сэма. Я об этом всегда
сожалел в отличие от нее.
