Он казался очень расстроенным, а Сару захлестнула волна
ненависти, как только она подумала о том что он в ней посеял.
– Еще нет. Они не звонили.
Сара отвернулась, чтобы поставить тарелки в посудомоечную
машину. Ей не хотелось, чтобы Олли заметил в ее глазах ложь. Спустя несколько
минут он уехал на станцию, а дети в школу, на соседской машине. А еще через час
Сара была в кабинете гинеколога, рассчитывая на аборт, но доктор искоса
взглянул на нее и спросил, что думает о ее намерениях Олли.
– Я... он... вообще-то...
Нет, не могла она ему лгать. Он знал ее слишком хорошо и к
тому же был ей симпатичен. Она посмотрела на него со странным блеском в глазах
и решилась сказать правду:
– Я не говорила ему.
– Про аборт или про ребенка?
Врач был удивлен. Он всегда думал, что у них очень
счастливый брак, что они полностью доверяют друг другу и ничего не скрывают.
– Ни про то, ни про другое. И не собираюсь говорить.
Его лицо застыло, когда он ее слушал. Затем доктор медленно, неодобрительно
покачал головой.
– Я думаю, Сара, что ты поступаешь неправильно. Он
имеет право знать. Это и его ребенок тоже.
Вдруг ему стало неловко. Может, он чего-то не знает? Все
возможно.
Сара долго не отвечала. Ей не хотелось признаваться, что
Олли всегда хотел иметь больше детей.
– Я это с ним не обсуждала.
– По-моему, зря. Позвони мне, Сара, через несколько
дней. У тебя есть время, чтобы принять решение и сделать все без риска для
здоровья.
– Отсрочка ничего не изменит.
Покидая кабинет, она чувствовала разочарование и злость.
Именно гинеколог должен был решить за нее проблему, но не сделал этого.
Сара вернулась домой и расплакалась, а когда в одиннадцать
вечера вернулся домой Оливер, она была в постели, симулируя очередную мигрень.
Дети давно уже спали, она смотрела телевизор и ждала Олли, хотя все еще была
уверена, что ничего ему не скажет.
– Ну, как было сегодня? У тебя усталый вид, – спросила
она, печально взглянув на мужа, когда он входил в спальню.
– Нормально, – ответил он, присаживаясь на край
кровати, и, улыбнувшись ей, ослабил галстук. Его светлые волосы рассыпались,
словно их растрепал ветер. Он выглядел усталым, но был по-прежнему невероятно
хорош собой.
Как ему это удается? Жизнь для него так проста. Его заботы –
это каждый день ходить в офис и иметь дело с реальными людьми в реальном мире.
Он занимается чем-то толковым, а она все свое время проводит только с женщинами
и детьми. В жизни очень много несправедливого, и это одна из таких
несправедливостей.
Сара временами жалела, что не родилась мужчиной, что жизнь
так сложилась, что пришлось погрязнуть в домашних делах. Но это был такой
легкий путь: двое детей, дом в пригороде и ли одной мечты. А теперь еще один
ребенок... то есть нет, конечно, нет... она ведь сделает аборт.
– Что случилось, Сарри? – спросил Оливер и наклонился,
чтобы ее поцеловать. Он знал ее слишком хорошо и умел распознать в ее глазах
душевную боль, порожденную не чувством вины за то, что она собиралась сделать,
а досадой.
– Ничего. Я просто устала.
– Ребята тебя замучили?
– Нет, они вели себя хорошо.
– Так в чем же дело? – настаивал он.
– Ни в чем, – соврала Сара.
Олли снял пиджак, расстегнул рубашку и подвинулся к ней:
– Пожалуйста, не надо. Не пытайся меня обмануть. Ты
ужасно чем-то расстроена.
И вдруг внезапный страх охватил его. Это приключилось с его
товарищем по работе полгода назад. У его жены нашли рак, и через четыре месяца
она умерла, оставив мужа одного с тремя детьми. Оливер знал, что не пережил бы
потери Сары. Он ее любил слишком много лет. Она была . для него всем.
– Анализы готовы? Ты мне ничего не хочешь сказать?
Какое-то мгновение она подумала о том, что ей порекомендовал
врач... «Ты должна ему сказать, Сара... Он имеет право знать... Это и его
ребенок тоже...» «Но я не хочу!» – кричало что-то у нее внутри.
– Анализы в порядке.
А потом, чувствуя стыд, что приходится врать, она сказала
то, о чем тут же пожалела:
– Более или менее.
Чувство тревоги пронзило его как кинжал, и он ласково взял
ее руку в свою.
– Что это значит? – произнес он с трудом, не сводя с
нее глаз. – Что они тебе сказали?
Сара моментально догадалась, что Олли подумал, и решила его
больше не терзать. Она любила его, но не хотела больше иметь детей.
– Не то, что ты думаешь. Не бойся.
Сара наклонилась, чтобы поцеловать мужа, и когда Олли обнял
ее, то почувствовала, что он дрожит.
– Тогда что же?
Она медленно подняла на него глаза и полным отчаяния,
сдавленным голосом произнесла:
– Я беременна.
После этих слов сначала никто из них не пошевелился. Олли
явно спало напряжение, державшее его как в тисках.
– О Господи... почему же ты мне не сказала?
Олли сел удобнее и улыбнулся, но его улыбка поблекла, когда
он увидел выражение ее глаз.
– Я узнала только вчера. Глупо как-то. Это, наверное,
произошло на Ямайке.
Олли не мог сдержать улыбку, и Саре захотелось его ударить.
– Ну надо же, никогда бы не подумал. Столько времени
прошло. Все уже забылось.
Слова и взгляд Оливера были очень нежные, но Сара вынула
руку из его ладоней и снова откинулась на подушки, будто желая держаться от
него подальше. Это была его вина.
– Я сделаю аборт.
– Вот как? Когда ты это решила?
– Через тридцать секунд после того, как узнала. Олли, я
не могу...
– А в чем дело? Сара медленно покачала головой,
понимая, какое тяжелое сражение с мужем ей предстоит выдержать. Но на этот раз
она не собиралась уступать. Она не хотела этого ребенка.
– Я слишком стара. Да и по отношению к детям это
несправедливо.
– Чушь, ты сама это знаешь. Они наверняка будут в
восторге, если мы им сообщим.
– Нет, мы им не скажем. Через пару дней с этим будет
кончено.
– Уму непостижимо! – Он поднялся и стал расхаживать по
комнате. – Как все просто! Да что с тобой творится? Каждый раз, когда ты
беременеешь, у тебя появляется этот чертов бзик насчет аборта!
– Это не бзик. Бзик будет, если я рожу еще одного
ребенка. Я этого не хочу. Ты каждый день ходишь на работу, у тебя своя жизнь. А
я должна торчать на родительских собраниях и развозить детей по школам. Но я не
намерена гробить еще двадцать лет своей жизни. Десять я уже угробила и считаю,
что половину срока оттрубила. И не думай меня уговаривать.
