– Ты, неряха! – Агнес замахнулась на него деревянной
ложкой, но по глазам видно было, как она его любит. – Сейчас же убери это с
моего стола!
Бенджамин рассмеялся, ласково посмотрел на нее, взял шапку и
запихнул ее в карман куртки.
– Извини, Агги... Привет, мама. – И швырнул на стол на
этот раз стопку учебников. – Ну и холодина на улице.
Руки у него были красные: он никогда не носил перчаток и целый
квартал шел до дома пешком от места, где его высадил приятель. Бенджамин
направился прямехонько к холодильнику, чтобы подкрепиться, пока не готов ужин.
Он поглощал пищу непрерывно и в чудовищных количествах, но все равно был тощий
как щепка. От отца он унаследовал стройную фигуру и широкие плечи.
– Отойди от холодильника. Ужин будет готов меньше чем
через час. – Агнес опять с улыбкой замахнулась на него ложкой.
– Ну, чуть-чуть, Агги... Не беспокойся... Я голодный
как волк... – произнес Бенджамин и запихнул в рот кусок салями.
Сара наблюдала за ним. Он стал уже мужчиной, и к тому же
привлекательным мужчиной. У него своя жизнь, свои друзья, а через несколько
месяцев он станет студентом. Нужна ли она ему, по совести говоря? Какая ему
разница? Саре вдруг подумалось, что ее присутствие здесь не имеет для него
никакого значения.
Бенджамин обернулся, посмотрел на нее и сразу заметил грусть
в ее глазах.
– Ма, что-то случилось?
– Нет, нет. Ничего. – Сара энергично замотала головой.
– Я просто думаю, поехать ли нам с папой ужинать в ресторан или остаться дома.
А ты что будешь вечером делать? Опять готовиться к экзаменам?
Бенджамин кивнул. Он хороший ученик, замечательный парень,
предмет ее восторгов, ее первенец, и по-прежнему во многом похож на нее, хотя и
не такой бунтарь, как она в его годы.
– Да. Завтра сдаю последний. Химию. Поеду к Биллу,
позанимаемся вместе. Можно взять машину?
Вот и все, что на самом деле ему было от нее нужно.
Холодильник и ключи от машины. Сара улыбнулась. Она будет скучать по нему, если
уедет. Она будет скучать по ним всем... особенно по Сэму... и Олли...
– Конечно... только езжай осторожно. Если еще
похолодает, можешь не завести машину. А он не мог бы к тебе приехать?
Бенджамин решительно покачал толовой. Он не изменял своих
решений, как и она когда-то.
– Он был у меня три последних раза. Я обещал, что
приеду сегодня. Мел тоже вечером не будет дома. Она тебе звонила?
Сара покачала головой:
– Еще нет.
Мелисса никогда не звонила, всегда забывала это сделать. Она
тихо и уверенно вела собственную жизнь, занималась тем, что ей нравилось. В
свои пятнадцать лет Мел была воплощением независимости.
– Что значит «не будет дома»? Сегодня же вторник. Ей
было разрешено ходить на свидания только с этого года, с сентября, причем раз в
неделю в уик-энд, с мальчиками, которых родители знают, и в места, которые
одобряют.
– И как она доберется домой?.
– Я обещал, что заеду за ней. – Бен взял яблоко из
корзинки, стоявшей на кухонной стойке, и стал его грызть. – У нее вечером
репетиция. Она участвует в спектакле драмкружка. Все о'кей, мам.
Снова хлопнула входная дверь. Сара заметила, что Агнес с
улыбкой взглянула на часы, а потом торопливо проверила жаркое.
Раздались тяжелые шаги, словно в дом вошел взрослый мужчина,
потом тяжкий вздох, что-то глухо стукнуло, хлопнула еще одна дверь, раздался
лай, и вдруг Сэм и Энди, ирландский сеттер, ворвались на кухню. Пес везде
оставлял следы мокрых лап и терся о мальчика, темноволосого, с зелеными, как у
отца, глазами. Сэм широко, радостно улыбался, вся голова у него была мокрая. На
лапах и на ботинках они принесли жуткое количество снега, который быстро
превращался в лужи на полу. Энди то и дело вставал на задние лапы, опираясь
передними Сэму на плечи, и лизал его в лицо.
– Всем привет! Ну и классно здесь пахнет. Что на ужин?
Жаркое?
Агнес обернулась, широко улыбаясь, и увидела погром, который
Сэм учинил у нее на кухне. Сара и Бенджамин хохотали. Сэм был неисправим, он в
момент мог превратить любую комнату в помойку.
– Убирайся отсюда, негодный мальчишка! А где твоя
шапка? Простудиться захотел, ходит с мокрой головой!
Она погрозила ему ложкой, как до того Бенджамину, только на
этот раз энергичнее, и пошла за полотенцем, не переставая причитать, ворчать и
браниться.
– Привет, мам.
Сэм подбежал ее поцеловать. Энди глядел на них и что есть
мочи вилял хвостом, а Сэм его гладил, одновременно стягивая башмаки. Наконец он
их стянул и оставил посреди кухни, к радости Энди, который схватил один башмак
и унес на диван в гостиной, пытаясь спрятать, на что Агнес отреагировала
пронзительным криком.
– Убирайтесь отсюда! Оба! Наверх и в ванну! – кричала
она вслед Сэму, устремившемуся за Энди.
Подбегая к лестнице, озорник сбросил на пол куртку, и теперь
уже Сара крикнула ему:
– Вернись и подбери свои шмотки!
Но его уже и след простыл, доносился только лай Энди. Агнес
вытирала пол на кухне, Бенджамин пошел наверх в свою комнату, чтобы приготовить
учебники, и когда Сара медленно поднималась за детьми по лестнице, она невольно
думала, как ей будет их не хватать.
Приблизившись к спальне, она услышала телефонный звонок.
Звонила Мелисса. Она сообщила то, что Сара уже знала, – дочь допоздна останется
в школе на репетиции драмкружка, и Бенджамин заедет за ней по пути домой. А
потом позвонил Олли, ему захотелось в тот вечер поужинать не дома, пусть даже
без друзей, именно это и предлагала Агнес.
– Мы спокойно посидим вдвоем. Думаю, так будет даже
лучше.
Она чувствовала тепло, которое излучал его голос, несмотря
на большое расстояние, и отложила трубку со слезами на глазах. Что она ему
скажет? Ничего. Сегодня ничего. Надо подождать. Она же обещала себе, что скажет
ему только после Рождества.
Сара слонялась по комнате, переставляя вещи, вслушиваясь в
голоса детей за стеной, прикасалась к знакомым предметам и думала о муже. А
потом легла на кровать и стала думать о них всех, о том, что они для нее
значили, чего ей стоили. Даже не подозревая об этом, каждый из них что-то у нее
отнял, но и чем-то поделился... Однако теперь вдруг того, что она получала,
стало недостаточно, и это было не то, чего ей хотелось... Как ужасно об этом
думать. Как ужасно сказать им такое... Нет, она никогда не скажет... Но ей
хочется иметь свою жизнь. Она для этого созрела. Ей недостаточно, как Агнес,
стоять у плиты и каждый день ждать их возвращения или ждать, когда они
разъедутся навсегда. Да и случится это совсем скоро. Бенджамин уедет осенью.
Еще через два года Мелисса. Останется Сэм... но свои планы, о которых сейчас
размышляет, она осуществит задолго до того, как он покинет дом. Так что за
разница? Почему наконец нельзя поступить так, как хочется?..
