– Я поеду, – произношу я. – Спасибо за встречу. Теперь ты мой должник.
– Позвони, когда будешь готова взыскать свой долг, – серьезным тоном отвечает он, словно заключает сделку с адвокатом противной стороны процесса.
– Да, – просто отзываюсь я и двигаюсь к выходу.
Келлан провожает меня, но не прикасается. Уже когда я открываю входную дверь, он словно оживает. В его глазах появляется блеск. Он упирается в дверной косяк предплечьем.
– Я хочу снова увидеться, – слетает с его полных губ.
Я стою, ошарашенно пялясь на него. Не знаю, что сказать. Я хочу и не хочу одновременно. А потом во мне просыпается настоящая Одри Ланкастер.
– Ты же понимаешь, что следующая встреча пройдет в несколько другом формате, чем сегодня? – спрашиваю и для усиления эффекта стервозности приподнимаю одну идеально выщипанную бровь.
– Я помню об этом. – Судя по рычащим ноткам и хмурому лицу, мистер Абрамс не в восторге от идеи, но он знает, как все работает, когда ты в Теме.
– Я позвоню.
– Одри, – окликает он, но ничего не произносит, когда наши взгляды сталкиваются.
В жизни бывают такие моменты, которые ты отмечаешь в памяти, как самые яркие. Иногда даже судьбоносные. Наши взгляды разговаривают за нас. Я подавлена и еду домой собирать себя по кусочкам. Но я не помню, чтобы хоть когда-нибудь в жизни была настолько переполнена чувством удовлетворения. Как будто после многолетних поисков наконец нашла свое место.
– Доброй ночи, – добавляет он, и по моему телу прокатывается дрожь от покровительственного и одновременно соблазнительного тона его голоса.
– Доброй ночи, – выдавливаю из себя остатками твердого голоса.
Пожалуйста, пропусти, дай мне уйти. Иначе я не смогу.
Не знаю, что такого есть в Келлане Абрамсе, отчего меня тянет к нему, словно магнитом. Как будто я связана теми веревками, которые в таком широком ассортименте представлены в его игровой комнате.
Еще несколько секунд он смотрит на меня, а потом отступает и закрывающаяся с тихим шорохом дверь скрывает меня от его пытливого взгляда. Я обнимаю себя руками за талию и медленно спускаюсь по ступенькам. Сжимаю ткань и бока, чтобы почувствовать что-то, кроме фантомных прикосновений Келлана, потому что кожа их еще помнит. Как будто его ладони оставили на мне невидимые следы, словно выжгли клеймо с его именем. Задница саднит от ударов, но я растворяюсь в этой боли и воспоминаниях.
Когда я подхожу к машине, мой шаг уже твердый, а былого страха и паники как не бывало. Я готова ехать домой, чтобы принять ванну и спокойно уснуть в своей кровати.
Глава 12
Келлан
Я уже час лежу и тупо смотрю в идеально белый потолок. Такого со мной не случалось со времен первой влюбленности. Я раз за разом прокручиваю в голове то, что было между нами с Одри этим вечером. Я гоню от себя мысли об особенной связи с ней. С Лорой у меня такая же связь.
Ври себе, придурок.
Решаю, что мне нужно просто повидаться с Лорой в субботу и, после нашей обычной сессии – или даже простого незамысловатого старого доброго секса – меня обязательно отпустит. Но, закрыв глаза, я вижу молочно-белые изгибы, шикарные формы, тонкую ухоженную кожу. Пальчики с красным маникюром, покорный взгляд хищницы. Бунт в ее глазах, заносчивость и желание поменяться местами. А в следующую минуту она забывает о своем имени и репутации, и выполняет все с чувством беспрекословного подчинения.
Хочу еще.
Запоздало ловлю себя на мысли, что я слишком быстро отпустил ее, позволил уехать и даже не сделал того, что планировал. Укачивая Одри на руках, я думал о том, как погружу ее в теплую ванну с ароматной пеной, как нежно буду проводить по ее телу губкой, смывая следы нашего секса. Как после заверну в полотенце и принесу в спальню, уложу на живот и покрою чувствительные от ударов ягодицы, все еще хранящие следы плетки, кремом из арники. Как буду гладить нежную кожу, а Одри будет подрагивать от каждого прикосновения, потому что еще слишком чувствительна. И вот теперь я едва сдерживаюсь, чтобы не вырвать себе волосы из-за упущенного шанса. Меня постигает такое отчаяние, что я позволил Одри руководить тем, как все закончится, что я невольно сажусь в кровати и сжимаю одеяло в руках.
Я никогда не теряю контроль, всегда помню о задуманном и воплощаю его в жизнь. Но Одри Ланкастер, вероятно, слишком особенная, чтобы действовать по плану.
Снова откидываюсь на подушки и закрываю глаза. Проигрываю в мыслях каждое проведенное вместе мгновение, чтобы завтра, проснувшись, помнить о нем, не упуская ни одной детали. Потому что малозначимых моментов между нами не было.
Остаток недели проходит, как в тумане. Я все делаю на автомате, как будто кто-то выключил остроту восприятия от побед. Я всегда возбужден, когда участвую в судебном процессе. Баталии, основанные на законах и судебной практике, приводят мой организм в состояние боевой готовности. Я вгрызаюсь в оппонента острыми клыками, а к концу заседания разрываю на мелкие ошметки, которые бросаю к ногам присяжных, чтобы они полюбовались моей работой и подарили заслуженную похвалу в виде моего выигрыша.
Но из-за мыслей об Одри и зацикленности на нашей сессии, я не могу трезво оценивать происходящее вокруг меня. Во вторник мой помощник указал мне на пробел, который я допустил при изучении материалов дела. Пробел, который мог бы привести меня к проигрышу и поставить под сомнение мою квалификацию. Я знаменитый адвокат, который не привык проигрывать, и такой поворот оставил бы огромное пятно на моей репутации и самооценке. К четвергу я уже ненавидел Одри всеми фибрами души за то, что мысли о ней мешали мне работать.
Вечером четверга я решил, что дальше так продолжаться не может, и вызвал к себе домой Лору. Она приехала, готовая к сессии, но уж точно не готовая к тому, что я для нее приготовил. Из-за озлобленности на себя самого и Одри, я мучал девушку три часа, и только потом позволил кончить. Мне пришлось оставить ее у себя ночевать, потому что она даже не могла стоять на ногах к концу нашей встречи. Еще ни разу я так не выходил из себя. Я не был жесток физически, но морально я ее раздавил. Утром пятницы я отвез ее домой на своей машине, потому что знал, что она будет нуждаться в утешении немного дольше обычного. И теперь я чувствую себя виноватым, потому что руководствовался не желаниями и здравым смыслом, а ненавистью, причем к другой женщине.
– Поздравляю с победой! – кричит мне Беттани Хоуп, адвокат противной стороны, когда я собираю со стола свои вещи.
Наконец я вернулся в строй и выиграл дело не благодаря помощникам, а потому что ночь с Лорой накануне расставила в моей голове все по местам.
– Спасибо, – сухо отзываюсь оппоненту.
Беттани подходит ближе и начинает бедром полировать край стола рядом со мной. Эта женщина меня раздражает. Она строит мне глазки в совершенно неуместных ситуациях. Как эта, например. Если бы я проиграл дело, то в лучшем случае просто кивнул бы оппоненту и вышел из зала, направляясь в офис анализировать, что же упустил в этом деле. Но я никогда не проигрывал и, возможно, поэтому ее поведение так на меня действует.
