– Завтра вечером отец собирает небольшую компанию важных людей в отеле «Белладжио». На этом празднике он хочет объявить о вашей с Дамианом помолвке.
– Почему ты так поздно предупреждаешь меня? – раздраженно спрашиваю я.
– Потому что тебе не нужно много времени на приготовления. Ты и так не вылезаешь из салонов красоты. И я уверена, в твоем гардеробе обязательно найдется подходящее случаю платье, с которого еще даже бирка не срезана. Отец удивляется, как в этом месяце ты потратила так мало денег на шмотки. Уже не помещаются в шкаф, Одри? – Мама спрашивает это без злобы, потому что и сама относится к числу шопоголиков.
Но мне неприятен ее вопрос. А еще я не хочу отвечать на него, потому что в последний месяц ношу рекордно маленькое количество одежды. В доме Келлана мне достаточно его рубашки на голое тело. Как только я вспоминаю о Келлане, чувствую, как между ног начинает тихо вибрировать. Трусики не издают звука, но я чувствую мелкие мягкие волны вибрации на самом чувствительном месте. И начинаю раздражаться, потому что это, черт возьми, так некстати. Келлан, как будто почувствовав мое негодование, отключает вибрацию и напрягшиеся было бедра снова расслабляются.
– Хорошо, – отвечаю я маме, решая, как всегда, не спорить. – Мама, я хотела поговорить с тобой о Дамиане. – Она кривится, потому что понимает, что разговор ей не понравится. – Ты уверена, что он хорошая партия для меня? Мама, он жесток.
Она многозначительно смотрит на меня, давая сигнал заткнуться, потому что наше уединение нарушается официантом. Он проворно расставляет блюда и напитки и быстро удаляется. Вот он плюс таких заведений: персонал настолько вышколенный, что вы их почти не замечаете. Я принимаюсь за свой салат, но он практически застревает в горле, когда между ног снова начинается вибрация, только на этот раз более сильная. Я едва сдерживаюсь, чтобы не застонать. Меня бросает в жар и я чувствую, как между ног становится влажно. Я, кажется, вела с мамой серьезную беседу, пока нас не прервали. Но сейчас не могу вспомнить, о чем именно, пока она не заговаривает сама.
– Несомненно, Дамиан непростой мужчина, но и ты, Одри, тоже не подарок. Не провоцируй его и все будет в порядке.
Я прочищаю горло, потому что чертовски уверена в том, что голос будет хриплый. И как только открываю рот, вибрация стихает. Неосознанно осматриваю посетителей ресторана, потому что меня не покидает чувство, что Келлан следит за мной.
– Ищешь кого-то? – спрашивает мама.
– Нет, просто осматриваюсь. – Поворачиваюсь к ней. – Мама, я его боюсь.
– Не стоит, милая. Он никогда не сделает тебе ничего плохого из страха мести со стороны твоего отца.
– Мам, это его не остановит. Он связан с мафией, ты забыла? – Я начинаю злиться. Она как будто упорно не хочет замечать того, насколько прогнивший мой жених.
– Папа тоже непрост. Тебе не о чем волноваться, – спокойно заканчивает она, и приступает к поеданию рыбы.
В этот момент я осознаю, что поддержки от родителей мне не дождаться. Это в который раз доказывает то, что дети в нашем мире нужны только как выгодное вложение, но не ради любви или простого продолжения рода.
– Какой дресс-код на этом празднике жизни? – интересуюсь я, и мама пускается в объяснения.
Но я их почти не слышу, потому что как только мой клитор перестает пульсировать, вибрация возвращается. Теперь она волнообразная. То усиливается, то стихает. Я не могу сосредоточиться и на все мамины замечания я только киваю или говорю «угу», потому что выдавить из себя членораздельные предложения я просто не в силах. Когда я уже практически на пике удовольствия, сжимаю челюсти и поджимаю пальчики на ногах, чтобы не выдать того, что со мной происходит, вибрация прекращается. Мне хочется рычать от раздражения. Я чувствую, как по спине стекает тонкая струйка пота, а волосы на затылке липнут к шее. Я уже готова побежать в туалет, чтобы снять напряжение, но тут вибрирует мой телефон.
Извиняюсь перед мамой, объясняя это ожиданием сообщения от моей маникюрши, которая якобы должна была перенести мой визит на сегодня, я достаю телефон из сумочки и читаю сообщение.
Келлан: Через час жду тебя в своем офисе. Не прикасайся к себе.
Не могу сдержать широкой улыбки.
– Хорошие новости? – спрашивает мама.
– Да… новости… Маникюрше удалось перенести меня на сегодня.
– Но у тебя свежий маникюр. Или я ошибаюсь?
– О, я ради педикюра. Там уже все так заросло, – тараторю я, а мама смотрит на меня в недоумении. Я никогда не придаю столько значения педикюру, чтобы обсуждать это за столом.
Мама продолжает болтать, обсуждая наших общих знакомых и последние события светской жизни, но я ее почти не слушаю, погруженная в свои мысли. Трусики отдаются короткой вибрацией, и я ерзаю на стуле. Перерыв и снова вибрация. Как будто Келлан не дает мне остыть перед встречей с ним. И если в обычных обстоятельствах я бы дважды подумала, ехать ли к нему в офис ради секса, как какая-то шлюха, то теперь я готова проползти на коленях по битому стеклу, только бы он закончил то, что начал.
К концу нашего с мамой обеда моя чувствительность выплескивается через край, потому что даже самое короткое касание мамы к моим плечам при расставании вызывает толпу мурашек, которые проносятся по позвоночнику и скрываются в волосах. Я слишком заведена и не удовлетворена. Мне нужна разрядка больше, чем следующий вдох. Мысленно проклинаю и боготворю Келлана. Таких острых ощущений в моей жизни не было уже очень давно.
Глава 28
Одри
Прошу водителя поторопиться и мы в рекордные сроки, чудом миновав пробки, оказываемся перед высотным зданием. Как только я захожу в вестибюль и сообщаю охране, куда направляюсь, мой телефон снова вибрирует. Проверяю сообщение, пока охранник выписывает мне пропуск на пятнадцатый этаж.
Келлан: В лифте сними трусики.
Одри: А если там будут люди?
Келлан: Надеюсь, что будут.
Чертов Абрамс, генератор моего удовольствия. Забираю пропуск, подхожу к лифту и нажимаю на кнопку. Тут же за моей спиной становятся люди и мы ждем лифт. Я негромко ахаю, когда трусики снова начинают вибрировать, на этот раз с нечеловеческой мощностью. Я не выдержу и трех минут такого напора. Келлан делает это специально, чтобы я сняла их. Как только лифт прибывает на нижний этаж и его покидают пассажиры, я вхожу в кабинку с десятком людей. Меня спасает то, что я оттеснена к задней стене и почти все пассажиры стоят ко мне спиной, кроме парня из службы доставки. Он жует жвачку и слушает музыку в наушниках так громко, что даже я могу оценить его музыкальные пристрастия. Я чувствую, что от переполняющих ощущений мне становится тяжело дышать, а вибрация все не стихает. Я не готова кончить с десятью людьми в лифте рядом с чавкающим подростком. Как можно незаметнее запускаю руку под платье и стягиваю кружевную тряпицу. Как только клитор оказывается на свободе от этого давления, вибрация прекращается, а я могу свободно дышать. Грудная клетка быстро опускается и поднимается, накачивая в легкие кислород, пока я тяну белье вниз по ногам.
