А: Вы тогда уже знали (ведь до третьего сезона это никак не проявлялось), что мясо — один из провокаторов панических атак у Тони?
Д: Понятия не имел.
А: А Джимми Альтиери тоже был крысой, или Маказиан просто перепутал этих двух толстых брюнетов?
Д: Он был крысой.
М: А снимая первый сезон, вы знали, что Пусси был крысой?
Д: Нет. Я не думал, что мы вернемся к этому во втором сезоне, и поэтому был к этому не готов.
М: То есть это было так: «О, у нас уже была крыса в сериале, и мы ее убили, почему бы нас не найти еще одну крысу?»
Д: Я так не думаю. Некоторое время спустя нам сказали, что эти парни друг на друга стучат — все время.
Случилось так, что в серии номер одиннадцать Пусси исчез. А сезон закончился на тринадцатой. Я был в отпуске, вернулся и узнал, что сериал очень нравится, но неизвестно, будут ли его продолжать. И все говорили: «Где Пусси?» Я подумал: «И что дальше?» Нам нужно было обосновать, где он был, а затем мы заинтересовались таким феноменом, как Стокгольмский синдром, и Пусси начал работать на ФБР под влиянием всех этих вещей. И это стало дополнением к истории Ричи.
А: Арти Букко занимает уникальное место в сериале. Он не принадлежит к мафии. Иногда у него возникает искушение войти в организацию, но он либо сам противостоит ему, либо Шармейн не велит ему это делать. Однако он вырос с этими парнями, а его дети и дети Тони и Сильвио ходят в одну и ту же школу. Насколько это важно, чтобы такого рода герою отводилось значительное место в сериале?
Д: Это неважно. Мы просто его любим.
М: Героя или актера?
Д: Обоих, но герой нам очень нравится. Джонни [Вентимилья] был великолепен. Когда он выражал эмоции, хитрил, плакал, он был великолепен. Этот персонаж совсем не является необходимым. Можно было спокойно сделать сериал и без него. А вот, к примеру, без Ливии было не обойтись.
А: Какой процент в сериале персонажей, которые появляются только потому, что вам нравится герой или актер, а не потому, что они важны?
Д: Большой. Как актеры они все были очень хороши. Любой сценарист испытывает такие чувства: мы любим писать истории под таких персонажей.
Часть вторая. «Я никогда не знал, возвращаемся мы или нет»
Дженис, Ричи, Фьюрио, Италия, возобновление, маляры.
Мэтт: Вы начали с того, что не знали, будут ли делать пилот, не знали, будут ли что-то выбирать и позволят ли вам снимать весь сезон… А получили самый крутой сериал на телевидении. Серьезное изменение в судьбе.
Алан: Газета «Нью-Йорк Таймс» писала: «Возможно, это величайшее произведение американской поп-культуры за последнюю четверть столетия»
[439].
Дэвид: Совершенно верно. Обалдеть можно.
М: Журналист из «Нью-Йорк пост» Джек Ньюфилд провел с вами беседу
[440]. Я помню, подумал: «О, все официально, Дэвид Чейз — важная персона». Словно интервью в «Эсквайре» (Esquire) с Френсисом Фордом Копполой [американский режиссер и сценарист, снял трилогию «Крестный отец» — Прим. пер.] в 1979.
Д: Я помню это интервью с Джеком Ньюфилдом. Да, это был настоящий толчок, и я задумался о том, чтобы делать серьезное телевидение. И как раз тогда я пришел к мысли, что нужно уходить, — шел последний сезон, с меня довольно.
А: Каждый год, когда заканчивался очередной сезон, зрители задавались вопросом, когда сериал закончится. Вы знали, когда закончите сериал?
Д: Я понимал, что сериал сейчас снимается точно так, как я хотел, и хорошо бы его закончить.
А: Если бы сериал закончился четвертым сезоном, когда Тони и Кармела разошлись, и последним кадром был бы Малыш Поли, оглушающий адвоката записями Дина Мартина, вы бы были этим довольны?
Д: Да. Отличный финал, правда.
А: Кроме того, что Большой Пусси стал предателем, еще одна сюжетная идея — это Дженис и Ричи. Откуда взялись эти персонажи, и рассматривали на них кого-то другого, кроме Аиды и Дэвида?
Д: Единственное, что помню: на Дженис мы рассматривали Анабеллу [Шиорра]. И, насколько я помню, на Ричи тоже пробовали нескольких актеров.
М: А как вы решили, что Аида Туртурро — это Дженис?
Д: Она потрясающая актриса. Она так глубоко входит в роль. Если идет речь о чем-то грустном, Аида расплачется, это для нее не проблема. И так достоверно, потому что она на самом деле плачет!
А: А не на экране Аида похожа на Дженис?
Д: Она совсем не такая. На самом деле она очень несдержанная и много смеется.
Хотя… Разговаривая с ней, наблюдая за ней на пробах, я видел своих итальянских тетушек. Я видел сестер моего отца, которые были одновременно не похожи на нее и очень похожи.
А: Дженис упоминалась пару раз в первом сезоне. Мы видим ее во вспышках-воспоминаниях о 1960-х как старшую сестру Тони. Почему вы ввели персонаж в настоящее время и добавили ее в постоянный состав?
Д: Может быть, потому что мы не знали, как долго сможем эксплуатировать нашу удачу с Ливией, нам нужна была еще одна заноза в семье.
Насчет новых актеров у нас даже сомнения не было, как только мы их прослушали. Дэвид Провэл небольшого роста и, очевидно, не представлял угрозы для Джима Гандольфини. Но на экране чувствовалось в нем что-то угрожающее.
А: Некоторые люди пересматривают второй сезон и думают: «Это сезон Ричи Априла, он введен сюда, и он антагонист». Но он умирает в предпоследнем эпизоде, и его даже не Тони убивает, в то время как Пусси заново вводится сразу после монтажа с Синатрой, и весь финал о нем. Вы считали, что в тот год Пусси представлял для Тони бо́льшую угрозу?
Д: Неважно, был он бо́льшей угрозой или нет. Измена лучшего друга — поворот сюжета, лежавший на поверхности, вот мы и ухватились за это. История была очень, очень важной, особенно потому, что Винни был таким хорошим актером. Я просто обожал работать с ним и позволять ему делать то, что он хочет.
А: Выстрел Дженис в Ричи — знаменитый момент в «Клане Сопрано», и совершенно неожиданный. Как возникла эта идея?
Д: Мы однажды сидели в комнате сценаристов, и я сказал: «А что, если Дженис сделает это в двенадцатом эпизоде?» И не потому, что такого поворота никто из зрителей не ожидал. Я думал и о взаимоотношениях персонажей, и обо всем сериале в целом. Я просто решил, что, если Аида сделает так, будет действительно здорово.
