Прожив начальный период своей карьеры в южной Калифорнии, Пантолиано десять лет назад снова вернулся в Хобокен. Несмотря на то, что, потеряв волосы, он играет в разных париках, его всегда легко узнают как того парня из «Матрицы», или из «Рискованного бизнеса» (Risky Business), или из «Клана Сопрано», и он проводит очень много времени, гуляя по местам своего детства и вежливо раздавая автографы.
«Я раньше работал с мафиози, мать вашу», — говорит один косящий под гангстера человек, а Пантолиани пытается при его словах не округлять глаза. Другой кричит ему через улицу: «Привет, Ральфи! Когда новый сезон начинается?»
«Я будто актер из плавильного котла, — замечает он. — Люди меня везде узнают. Но я всегда вижу фанатов „Клана Сопрано“, потому что они неизменно называют меня Ральфи. Если подходят те, кто смотрел другие фильмы, то они говорят: „Привет, Джо Пантолиано“, „Привет, Джо Пэнтс“».
Несмотря на явно городской вид, Хобокен раскинулся всего лишь на милю, и, гуляя, Пантолиано сталкивается с людьми, которых знает или когда-то знал: капитан местной пожарной команды, который помог ему с историями для книги, имеющими отношение к его деду; одноклассник, которого он не видел сорок лет.
Пантолиано признает, что лучшее, что он мог бы сделать, — это стать вторым известным человеком, родившимся в Хобокене, но у него больше личных связей с Фрэнком Синатрой, чем у кого-либо: его мать выросла на той же улице, где жил «Председатель правления» [Прозвище Фрэнка Синатры — Прим. пер.], а семья его отца вела непрекращающуюся вражду с семейством Синатра.
Семейная легенда гласит, что Долли Синатра предлагала Питу — отцу Монка — 1000 долларов, если он даст рекомендацию ее мужу на должность капитана пожарной команды Хобокена, но Фрэнк отказался дать деньги, после того, как Пит выполнил свою часть сделки. Монк Пантолиано ненавидел Синатру так сильно, что буквально встал со своего смертного одра в госпитале Южного Джерси, когда доктор начал безостановочно говорить о Синатре. (Монк умер через час, но уже в другом госпитале.)
«При написании книги я обнаружил, что мой дед был должен деньги местному букмекеру, и мы думаем, что этот букмекер пришел прямо к Фрэнку и сказал: „Парень должен мне деньги, поэтому отдай их мне вместо него“, — рассказывает Пантолиано. — Поэтому [семья] раздула из этой истории больше, чем было на самом деле».
Пантолиано настаивает, что в детстве никогда не знал никого вроде Ральфи. «Таких сумасшедших не бывает», — говорит он. Но у него ведь был кузен Флори, который стал его неофициальным крестным отцом и оказал как отрицательное, так и положительное воздействие на него. С одной стороны, Флори брал его на встречи с мафиози и формировал впечатление о жизни гангстеров как о чем-то невероятно шикарном. С другой, Флори делал все, что мог, чтобы не дать Джо начать такую жизнь. Если Мэри пыталась держать сына поближе к дому, Флори поощрял его мечты о сцене и нанял ему его первого настоящего учителя по актерскому мастерству.
«Все эти группы говорят о „Клане Сопрано“ и отрицательных стереотипах, — замечает Пантолиано. — Да, я вырос под влиянием отрицательного стереотипа. Но мне кажется, что во мне Флори нашел ребенка, имеющего шанс никогда не делать так, как он сам».
И, продолжая прогулку, Пантолиано восхищается той жизнью, которую он построил для себя сам. Он вспоминает, как из-за дислексии его трижды исключали из школы: учителя считали, что у него отставание в умственном развитии, а сейчас он является соавтором книги. Человек, который провел детство в бедности, сегодня один из самых востребованных актеров в Голливуде. И он в долгу перед Хобокеном.
«Моя жизнь здесь, несмотря на трудности, была и очень веселой, — говорит он. — Наш район был непростым. Ну и что? Иногда было тяжело, но это помогло мне выйти на прямую дорогу. Получить отказ на пробах, стоять перед Бобом Фоссом или Мартином Скорсезе и слышать их „нет“ намного легче, чем терпеть, когда Раби тебя пинает и дух из тебя вышибает. Я родился в таком месте, где всегда кто-то говорит тебе: „Нет“».
Улыбка, весь день не сходившая с лица Пантолиано, наконец исчезает, когда он подходит к зданию на Монро-стрит, второму дому, где он жил, и тому месту, которое украшает обложку его книги. Крыльцо, по которому он когда-то поднимался и спускался, было сломано и несколько месяцев назад кое-как восстановлено.
«Видите, что сделали с моим крыльцом? — вздыхает он. — Кто сейчас сожалеет?»
Лучший в обоих мирах: Майкл Империоли блистает в «Клане Сопрано» как актер и как сценарист
Аллан Сепинволл / 14/09/2002
Тринадцать недель в году Майкл Империоли играет в «Клане Сопрано» нетерпеливого мафиози Кристофера Молтисанти. А одну-две недели работает над сериалом.
* * *
«Желание писать для телесериала возникло из моей любви к другим персонажам и стремления поставить себя ненадолго на их место, — говорит Империоли, который также выступал в качестве соавтора Ли Спайка при написании сценария для фильма „Кровавое лето Сэма“ (Summer of Sam). — Мне нравятся герои, особенно Поли Уолнатс, с которым я по ряду причин ощущаю свое родство, как и с Сильвио, чей голос мне нравится слышать».
Во время перерыва между двумя сезонами он сел и написал не введенный в действие сценарий, где описывалось, как вследствие передозировки героина Кристоферу кажется, будто он выходит из своего тела.
Он осторожно подошел с этим вопросом к создателю «Клана Сопрано» Дэвиду Чейзу, который объяснил ему: авторы уже спланировали, что в Кристофера будут стрелять. Две идеи соединились в эпизоде «Откуда в вечность», который стал одним из самых важных в сезоне. Так Кристофер увидел ад, где всегда День Святого Патрика.
«В этом смысле Майкл является еще одним сценаристом, — говорит автор и продюсер Теренс Уинтер. — Его материал действительно хороший».
Империоли написал сценарий к двум будущим эпизодам из тринадцати эпизодов сезона, включая «Христофор» (название относится к Колумбу, не к Молтисанти) — комический взгляд на этническую гордость и не завуалированный вызов всем итало-американским активистам, которые считают, что мафиози из «Клана Сопрано» продвигают отрицательные стереотипы.
«Я не понимаю, почему считается, что мы представляем демографические и этнические группы людей, — говорит Империоли, который также играл в „Славных парнях“ (Goodfellas). — Это драма. Разве греки расстраивались, что одной из первых пьес был „Эдип“? Разве это означает, что все греки — предатели и безумцы? И этот сериал не претендует на то, чтобы представлять итало-американцев. Он о специфической группе людей, об определенном месте и времени».
«Я думаю, большинство людей понимают, что это телесериал, и не думают, что все итальянцы, которых они встречают, состоят в мафии, — добавляет он. — И что это за идея, будто „Клан Сопрано“ компрометирует итальянцев? Мы ассимилировались много лет назад, и среди нас есть и сенаторы, и губернаторы, и юристы».
Актерская труппа «Клано Сопрано» обогатилась «поздними цветами»
