Это глубоко параноидальное поведение, но люди порой поступают именно так. Тони идет вразвалочку по подъездной дорожке, чтобы забрать газету «Стар-Леджер» под апокалипсическую композицию Африки Бамбаатаа и Джона Лайдона «Разрушение мира» (World Destruction), которая вызывает мысли о том, что хрупок и сам мир, и империя Тони. ФБР даже удается на короткий момент ввести своего агента под прикрытием в дом Тони, когда Адриана вместе с Деборой Чиччероне (она же «Дэниэль Чиччолелла») забирает Кристофера. Выручка упала, Ральфи все еще жив и раздражает Тони
[243], а Поли жалуется на него Джонни Сэку
[244]. Однако, похоже, что у Тони есть план на все случаи жизни. «Для парней вроде меня есть два выхода, — говорит он доктору Мелфи. — Или умереть, или сесть».
Но Тони видит и третий путь все разрулить: «Полагаться только на семью». Неважно, что Кристофер лишь дальний родственник Тони, — он ближайший член семьи и клана. Вся серия — это один долгий соблазн: сначала Тони в течение нескольких месяцев то заманивает, то отталкивает Кристофера, а потом предлагает ему взять реванш над отставным полицейским по имени Барри Хайди (Том Мэйсон), который якобы убил его отца. Мы понятия не имеем, так ли это, или Тони просто нашел легкую цель. Кристофер достаточно сообразителен, чтобы ухватиться за возможность, но он и не менее прагматичен, чтобы понять: правда не имеет значения, потому что если босс Семьи хочет, чтобы Хайди умер, то он умрет.
Это леденящая душу сцена, в частности из-за контраста между Кристофером, холодно расправляющимся с продажным копом, и показом фильма «Частный детектив Магнум» (Magnum P.I.) по телевизору Хайди, где Магнум и Ти Си притворяются поллицейскими, что создает впечатление какой-то несерьезности. Для Кристофера это важное событие именно из-за отца, намного более значительное, чем убийство Эмиля Колара, или Майки Палмиса, или кого-либо еще. И снова деньги становятся символом уважения: Кристофер берет двадцатидолларовую банкноту из бумажника Хайди и прикрепляет ее к холодильнику матери как трофей. Заключительные титры идут над очень крупным планом правого глаза Эндрю Джексона [портрет президента на купюре — Прим. пер.]. И снова звучит композиция «Разрушение мира». Это воспринимается как триумф Кристофера, но он просто пешка в гамбите, разыгранном Тони.
Серия «Для всех долгов, публичных и частных» является серединой «Клана Сопрано». Чейз не знал тогда, сколько серий он еще выпустит, но реальная жизнь тех лет показала, как быстро может все закончиться, и поэтому характеры получают завершенность, которая не была характерна для них ранее. Сегодня трудно судить о том, насколько это улучшило фильм.
Сезон 4 / Эпизод 2. «Без показа»
Сценаристы: Теренс Уинтер и Дэвид Чейз
Режиссер: Джон Паттерсон
Мистер Босс мафии
«Вау. Слушайте мистера Босса мафии!» — Медоу
В начале серии «Без показа» Сильвио устраивает «посиделки» между Ральфи и находящимся в тюрьме Поли Уолнатсом, где отдает команде Поли пять фейковых мест на стройке Эспланады: два «без показа», куда даже не нужно приходить, чтобы платили, а три «без работы», где требуется физическое присутствие, но можно ничего не делать. Места «без показа» более желанны, но и те, которые «без работы», тоже очень неплохи. В этой серии большинство главных героев пренебрегают своими обязанностями и наслаждаются преимуществами своего положения.
Например, Медоу использует убийство Джеки как отговорку, чтобы не работать летом, не выбирать предметы на осенний семестр или даже не читать ничего из обязательного списка литературы. Все, что ей нужно, чтобы ничего не делать, — это упомянуть имя Джеки, надуться и/или выбежать из комнаты.
Пытаясь направить дочь на верный путь, Тони отправляет ее к психотерапевту, рекомендованному доктором Мелфи, но у Венди Коблер
[245], оказывается, другая программа действий. Коблер тоже в каком-то смысле работает «без показа» (она продолжает называть Джеки «Джеком», хотя Медоу поправляет ее
[246]), и Медоу подчас устраивает представление, но их взаимодействие потрясающим образом отражает, как в зеркале, многие сеансы Тони — Мелфи, только у Медоу постоянный раздражитель не Ливия, а Тони. Правда, Кармела все время заверяет мужа, что Медоу винит во всем не его, а ее. Кое-что здесь основано на обычных гендерных проблемах: девочки-подростки часто настроены против матерей и бегут за поддержкой к отцу. Но есть в этом и момент, связанный с тем, что происходит сейчас с Кармелой — легко проследить связь с ее симпатией к Фьюрио и растущим недовольством в отношении Тони. Не работая сейчас над своим браком
[247], она больше возбуждена разговором с Фьюрио относительно его планов купить дом в Натли, чем общением с Тони. Ее беспокойство, как она будет жить, если Тони исчезнет, удвоенное эмоциональным взрывом Медоу (который был спровоцирован подозрительным убийством сына бывшего босса Семьи), вызвано размышлениями о существующем положении вещей. Утверждая, что Медоу обвиняет ее, не задается ли она вопросом, почему она все еще замужем за Тони?
