Тони всегда любил вспоминать прошлое, но, проведя слишком много времени с балаболом Поли, он теряет вкус к нему. И у него пока еще есть настоящее. А у Джуниора и — в меньшей степени — у Поли его нет.
Джуниор пытается воскресить прошлое в больнице, назначив Картера помощником по проведению игры в карты — версии игры главных в психушке: пациенты играют за пуговицы и обычную, недиетическую колу. Но он уже не так силен, как был когда-то, и, столкнувшись с угрозой быть переведенным в менее приятную обстановку, соглашается на новую лекарственную методику, которая приводит его в полубессознательное и вечно сонное состояние.
Картер с горечью воспринимает предательство еще одного «отца» и, возможно начитавшись книги «Пролетая над гнездом кукушки», бьет Джуниора так, что теперь официальный босс Нью-Джерси сидит в инвалидной коляске, с перевязанной рукой, и с пустым, унылым выражением на лице гладит кошку (терапия с помощью домашних животных), которая сейчас его единственный компаньон
[417].
В середине отпуска-побега Тони и Поли нам показывают черно-белую фотографию Поли в расцвете сил в 60-е годы — он демонстрирует свои бицепсы перед камерой. И мы понимаем, что Поли пытается пронести этот образ через годы и сохранить его. Он все еще занимается с гантелями, хотя кожа вокруг мышц уже провисает. Он все еще носит ту же прическу, хотя волосы поседели и поредели. Он живет один, у него нет реальных друзей, он самый бесполезный капитан, в организации его почти не уважают, и он не может перестать говорить. Единственная разница заключается в количестве телепередач, которые он смотрит: в 60-х он не знал, кто такой Барни Файф [вымышленный персонаж американской телевизионной программы The Andy Griffin Show — Прим. пер.], а сегодня истерически кудахчет над повторным показом сериала «Трое — это компания» (Three’s Company).
У Поли хватает ума понять, что Тони недоволен им. Он вспоминает убийство Пусси в океане, когда они с Тони садятся на рыбацкий катер. Всю дорогу он боится, а затем видит сон (очень буквальный по стандартам «Клана Сопрано»), где сталкивается с предателем Пусси и спрашивает того: «Скажи мне, когда пробьет мой час, я не прогнусь?»
Поли не приходится делать выбор. Его не делает и ни один из выживших главных героев. Сейчас наказание Поли заключается в том, что он должен быть Поли Уолнатсом, в то время как наказание Тони — быть боссом катящейся к закату империи и работать с такими парнями, как Поли.
Черта, объединяющая всех персонажей, — это желание говорить на языке самопознания, не выходя за пределы собственной личности, чтобы увидеть перспективы. Никто в сериале, похоже, не имеет представления о жизни за пределами своего сознания. Нет у них и чувства истории за пределами рамок оправдывающих себя псевдофактов или анекдотов, пронизанных жалостью к себе же. Так, Крис объявляет, что Лорен Бэколл играла в «Иметь и не иметь»; Тони постоянно ноет: «Что случилось с Гэри Купером?»; служащий отеля на вопрос Тони о том, что произошло со старым, дешевым, но веселым мотелем, тупо повторяет: «Я не знаю»
[418]. Герои Чейза очень редко понимают ту истину, что мир существовал до их рождения и будет существовать после того, как они умрут и их похоронят (возможно, в каком-то из подвалов Ньюарка). Когда в «Клане Сопрано» описывается жизнь мафии, жизнь обывателей или моменты психоанализа, фильм напоминает черную комедию. Но когда сериал показывает нам расстояние между тем, какими представляют себя герои, и тем, что видят другие, это уже документальный фильм.
Сезон 7 / Эпизод 4. «Погоня»
Сценарист: Мэтью Вайнер
Режиссер: Тим Ван Паттен
Камень в озере
«Послушай меня, о’кей? Это хороший куш». — Тони
«За чем вы гонитесь? — спрашивает доктор Мелфи Тони Сопрано, чье компульсивное влечение к азартным играм разрушает жизнь. — За деньгами или ощущением опьянения победой?» Название эпизода «Погоня», похоже, обещает дать ответ, но это лишь увертка. На сеансе Тони не отвечает на вопрос Мелфи, но, видимо, он дает ответ позже, когда извиняется перед Кармелой за плохое отношение к ее бизнесу в области недвижимости. Она замечает нелогичность того, что Тони ставит огромные суммы в надежде на выигрыш, но при этом лишь увеличивает долги. Он отвечает ей: «Ты начинаешь погоню за удачей, и всякий раз, когда кажется, что ты вот-вот дотянешься до нее, тебя отбрасывает еще дальше назад».
Вот так Тони говорит, когда рассуждает о счастье. Не о случайном счастье, а о более глубоком удовлетворении, которое ощущаешь даже в трудные времена. В сезоне шесть плюс сериала «Клан Сопрано» Тони никогда не кажется действительно счастливым более нескольких мгновений — может быть, только когда испытывает гордость за достижения своих близких, или в компании старых друзей, которым он может доверять (опять же на мгновение). Но даже тогда меланхоличный настрой Гандольфини дает понять, что Тони что-то гнетет — смутная тревога, которая кажется более глубокой, чем физический страх смерти или тюрьмы.
С момента ранения беспокойство Тони становится более ощутимым. Он излучает печаль, и в повседневной жизни больше не способен скрывать это. Он говорит то, что приходит ему в голову, — импульсивно предлагая политически нереальную тактику, проигрывая огромные суммы на глазах у подчиненных, вызывая везде, куда бы он ни шел, недоуменные взгляды и шепотки: «Да что это, мать твою, с Тони?» Он ведет себя как человек, которому не нравится быть боссом мафии, как не нравится и все с этим связанное; кажется, будто он хочет выйти из бизнеса. Но он знает, что уйти не может, а потому бессознательно выражает свое желание, делая и говоря то, что раскачивает его привычную жизнью
[419].
Вот почему работает всепоглощающая (и ранее остававшаяся незамеченной) зависимость Тони от азартных игр, которая является чем-то большим, чем обычный прием показа кризиса героя в телесериалах. Если персонаж нарисован убедительно, то детали его деструктивного компульсивного поведения не имеют значения; важно, что это совпадает с уже известными нам сведениями о герое и о том, что доводит его до критической точки в сюжетной линии. Здесь присутствует и то, и другое. У Тони масса проблем — брак, отцовский авторитет, отношения со своей командой и приятелями (включая Хэша Рабкина, его главного кредитора), а также с боссами дружественных организаций (например, с известным нам Филом Леотардо, который официально принимает трон Нью-Йорка на вечеринке, где ему поет серенады не кто иная, как Нэнси Синатра). Кажется, Тони во всем этом запутался.
