Мы ехали совсем недолго — не четверть часа, как уверяла меня Лини, но точно не более сорока минут, когда на горизонте появилась махина замкового комплекса, в котором базировался Орден щитодержцев. Я из учебника новейшей истории знала, что его площадь превышает тридцать гектаров, но все равно удивленно ахнула, осознав реальные размеры этого монументального строения.
— Стало быть, три часа пешим ходом, — пробормотала я, и капитан Дрозер смущенно крякнул.
— Не обижайтесь. — Почесал кончик носа. — Больно хотел лично такую замечательную барышню в замок доставить.
Я смущенно фыркнула, но, как ни крути, слова мужчины были мне приятны. Дорога тем временем добежала до красной кирпичной стены, и двуколка затарахтела по новенькой брусчатке, сообщая обывателям замка о приближающихся гостях.
— Эй, Дауни! — прокричал из бойницы один из стражников, когда мы, миновав подъемный мост, остановились под решеткой ворот для таможенного досмотра. — Что за пташку ты нам привез?
— Клюв закрой и слюни подбери, дятел! — тут же откликнулся капитан. — Все твои пташки под крышей «Золотого апельсина» живут.
И добавил тихо, для меня:
— Тот еще ходок. Кхм… По семь раз в год от срамных болезней лечится. Хотя тебе об этом знать не стоит.
— Вообще-то я целительница.
— Не думай даже! Пусть мадам Бабочка его исцеляет. Похабника такого! А ты вот девкам рожать помогай.
— В Ордене щитодержцев? — хмыкнула я.
— …деткам сопли лечи, — невозмутимо продолжил капитан Дрозер. — Переломы там. Всякое.
И резко натянул вожжи, прокричав излишне ворчливо на лошадку, которая и без того еле-еле переставляла ноги:
— Тпру! Куда летишь, дура? — А затем спешился и помог спуститься с двуколки мне.
Я огляделась в поисках мальчишки-конюшего, но вместо него из пристройки с широкими дверями, но без окон, быстрым шагом вышел огромный мужик, хмурый, как нурэ Гоидрих накануне императорской проверки, молча поздоровался с капитаном за руку, кивнул мне, похлопал лошадку по крупу, сгоняя, прилипших к упругому боку оводов.
— Трой, нам бы Мэтра найти, — сказал мой провожатый, заглядывая в лицо здоровяка. — Ты ж все знаешь, я помню. Он где сегодня? У себя?
— Сегодня он в Фархесе, — зевнул тот. — Вчера после обеда некроманта туда нашего отослал. А в полночь у меня в привратницкой. Ну, помнишь, оне придумали зеркало переговорное в привратницкой установить, чтобы в случае чего можно было с самим связаться?.. В общем, сигнал. Я такой: че такое? А это некромант наш, дай Предки ему здоровьица, беда, кричит! Срочно мне сюда самого! Я до них достучаться не могу, они, видать, в опочивальню уже ушли. Ну, я послал нарочного. Четверти часа не прошло, как сам прилетел ко мне весь в мыле. Подать сюда, говорит, лучшего скакуна! А я: так некромант лучшего забрать изволил. Второго лучшего, говорит, а сам глазом бешеным так и косит, так и косит. Я человек маленький. Что велено, то и сделал. Так что нету Мэтра в замке. В Фархесе он.
Капитан удивленно моргнул и, глянув на меня, виновато разве л руками.
— В Фархесе? А случилось-то что?
— Случилось, — меланхолично пожал плечами местный конюх. — Какая-то важная столичная овца у них потерялась. В Ципу в Аспоне вошла, а здесь не вышла. Вот он и ускакал искать. Ужо ей всыплет, когда найдет.
Прихлопнул очередного овода на лошадином крупе и, судя по тому, как дернулись удивительно маленькие для такого большого человека уши, улыбнулся, глянув на меня.
— А вы барышня кем будете? Какими судьбами к нам? Дочка твоя, Дауни?
— Не дочка, — прошептала я, кажется, понимая, почему меня никто не встретил. Из замка до Фархеса путь не близкий. Разминулись мы с Джоной, судя по всему. А подлец из местного Ципа, нагоняя побоялся, вот и ляпнул, что я вовсе не приезжала. — Овечка я.
— А?
— Та самая. Которая потерялась...
Интересно, у Бержана Мока поэтому было такое гадкое выражение лица? Вот же мерзавец! Люди волнуются, а он даже не предупредил! Не поторопил даже! Нет. Не буду я его эликсиром из медвежьего винограда поить. Зачем? Я Джоне пожалуюсь. У него всегда фантазия лучше моей была.
Глава 5. Как создать себе хорошую репутацию
Целый час — не меньше! — мы с капитаном Дрозером доказывали щитодержцам, что я это я, та самая Агава Пханти, практикантка из БИА. Что я никуда не пропала, что добралась до Ордена своим ходом и, в принципе, вообще ни в чем не виновата, а все случившееся — это просто стечение обстоятельств. И только после этого мне показали, где я буду работать и жить.
Именно в этом порядке.
Лекарское крыло (целителя среди щитодержцев, как выяснилось, никогда не было) — не было крылом в полном смысле этого слова. Это было отдельно стоящее двухэтажное здание с узкими окнами и пологой крышей. Просторная передняя, пять палат на четыре места каждая, обширная библиотека, лаборатория, операционная. Лекарь — пожилой и страшно опытный, если верить капитану Дрозеру, который решил не покидать замок до тех пор, пока моя ситуация не разрешится, два его помощника, алхимик — «хоть и недоучка, но очень интересный» (это уже от лекаря рекомендация поступила), и целых три санитара.
— Работы у нас много, — хвастался господин Аний, тот самый пожилой и опытный лекарь, — скучать не придется. Вы не смотрите, что лазарет пустой... Это затишье пред бурей. А вообще у нас тут разное бывает. Порезы, переломы, ожоги. По осени эпидемию вшей еле-еле победили. Опять-таки инфлюэнца. Ну и тяжелые. За тяжелые случаи я брать не решался, в Фархес отсылал.
— Если надо, я подтвержу, — кивнул капитан Дрозер.
— ...но теперь-то мы сами справимся с любой проблемой. Ведь так, эрэ Пханти?
— Пока не эрэ, — отозвалась я. — Но, в принципе, да. С вашей помощью мы одержим победу над любым недугом.
После лекарского крыла меня отвели в Девичью башню, где под мои покои был выделен целый этаж — шутка ли! Но название меня, конечно, безмерно удивило.
— Не знала, что в замке Ордена есть такая башня.
— А как же! — шевельнул усами господин Аний. — Мы блюдем честь девиц, которые к нам работать приехали.
— И много их у вас?
— Вы первая.
— Понятно.
На выделенном мне втором этаже была лишь одна комната. (Собственно, весь этаж этой комнатой и был). Пустая, но зато светлая — на каждой из стен было по три окна, откуда из-за отсутствия штор тянуло прямо-таки зверским холодом (странно, на улице же почти лето), а каменный пол был настолько студеным, что ноги у меня мерзли даже сквозь подошву теплых ботинок.
На узкой кровати лежал тощий матрасик, худосочное одеялко и стопка посеревшего от старости белья, на которое я глядела с тоскою.
— Скажите, господин Аний, — оглянулась я на лекаря, который воровато спрятал за спину руку. Словно я не заметила, как он рукавом вытирал пыль с одного из подоконников. — А как зовут замковую прачку?
