— Неужели так понравилось?
Спрашивал он у всех, но смотрел при этом на меня. И я со всей своей пятнадцатилетней честностью ответила:
— Второй бы раз не пошла, но костюмы совершенно феерические. Ну и музыка с фейерверком ничего.
Подружки зашикали на меня, как две хорошо выдрессированные змеи, а мужик заржал, фыркая, как старый мерин, и тряся своей яркой гривой.
— Тина, душа моя, — отсмеявшись, произнес он куда-то в темноту, — на этот раз это к тебе.
— Ко мне? — ответила темнота густым и жарким голосом, а потом я увидела ее... Фру Агустину.
Два метра первозданной красоты, как она о себе говорила. Я бы на ее месте была бы немного поскромнее в выражениях, но о скромности лучшая моделистка Аспона не знала отродясь. Как и о стыде. И о приличиях.
— Скромность, стыд и приличия — враг красоты и моды, — утверждала она. А потому носила исключительно мужскую одежду, стриглась коротко и не прятала свои разноцветные глаза — карий и зеленый — за линзами очков.
Раз в месяц фру Агустина арендовала самую большую столичную сцену и устраивала для современных модниц показ. На него-то она меня и позвала, узнав о причине моего восторга.
— У меня денег нет, — проворчала я, пряча глаза, а она громогласно рассмеялась:
— Милочка, зачем тебе тряпки, которые я на показах продаю? Такому персику нужно что-то по-настоящему особенное, а не это вот все. — Покрутила в воздухе длинным мундштуком. — Я тебя в модели зову. Фактура больно хорошая. Заодно и заработаешь. Если хочешь.
Я, само собой, хотела. И уже десять дней спустя степенно выхаживала по краю высокой сцены в платье из легчайшего шелка.
К вопросу о том, что же должны носить такие персики, как я, мы никогда не возвращались — неинтересно мне было, да и не до того. И вот сегодня вопрос встал ребром.
Зная, что знаменитая моделистка не встает раньше полудня, я не стала терять время и, схватив первый попавшийся экипаж, велела ехать на Цветочную. Там, в помпезном доме с колоннами и жила фру Агустина, богиня моды и первозданной красоты.
— Агава, золотко, нельзя ли попозже? — зевала она, когда ее единственная служанка, сдавшись под моим напором, все же впустила меня внутрь. — У меня была тяжелая ночь. Я творила.
— У вас всегда тяжелая ночь, — напомнила я. — И мне нельзя попозже, я уезжаю. У меня, кстати, совершенно случайно с собой абсолютно волшебный порошок от похмелья.
— Я не пью! — возмутилась моделистка и, сверкая обнаженной монументальностью своих форм, проплыла в ванную комнату. — Кофию мне завари густого...
— ...и черного, как деготь. Я помню.
Пока я возилась с новомодной машинкой для приготовления этой горькой и совершенно неудобоваримой отравы, служанка принесла поднос с томатным соком и тарелочкой бутербродов.
— И как вы только не боитесь эту штуку трогать, — опасливо передернула плечами, следя за тем, как я уверенно заливаю воду в стеклянную колбочку и поворачиваю фитилек под горелкой. — Демонская придумка, могилой Предков клянусь!
Я даже комментировать не стала эту невероятную чепуху и молча стащила с тарелочки один из бутербродов.
— Ладно, давай сюда свой волшебный порошок, — рыкнула вернувшаяся из ванной богиня моды, и я услужливо протянула ей заранее приготовленный стакан. Зеленый глаз блеснул благодарностью, а карий опалил недовольством. — Чего прилетела ни свет ни заря? С такой скоростью только на пожар да собственную свадьбу бегают.
Я аж крякнула, поражаясь прозорливости Агустины, но быстро взяла себя в руки и призналась:
— Вашими бы устами да мед пить. Далеко мне до свадьбы. Потому к вам и пришла, за советом. Мне тут намекнули, что я свои достоинства неправильно подчеркиваю, а красота при охоте на мужа — главный инструмент. И уж если с кем советоваться по красоте, так только с вами, фру Агустина. Вы в этом вопросе собаку съели.
— И не одну! — довольно щелкнула зубами она, а потом откинулась на спинку кресла и велела:
— Встань и покрутись.
— Да что вы там не видели! Я же...
— Не зли меня, персик.
Я вздохнула и, поднявшись, пару раз обернулась вокруг своей оси.
— Так сойдет?
— Именно, что сойдет, — хмыкнула фру, — а нам надо, чтобы…
Осеклась, звонко хлопнула в ладоши, и закричала, едва не оглушив меня на одно ухо:
— Дайна, неси мой саквояж! И кипяток! Много!.. Будем из персика пэрсик делать.
— У меня времени два часа только, — испуганно икнула я. — Может, я лучше законспектирую?..
— Конспект я тебе почтой вышлю. Раздевайся и шагом марш в ванную!
Что мне оставалось? Только послушаться.
В ванной меня сначала заставили залезть в огромную стилизованную под старину лохань, полную горячей воды, исходящей ароматным паром, а затем пытали лекцией, запретив конспектировать.
— Запомни, персик, — вещала фру Агустина, — мужчина — это единственно важный ценитель, я бы даже сказала, покупатель женской красоты. Покупатель в хорошем смысле этого слова. Платить мужики умеют не только золотом, не кривись. Гораздо лучше платить у них получается заботой и страстью. Если повезет, то дружбой и любовью.
— Как будто в одной лишь красоте дело, — возразила я. — Дурнушек тоже любят.
— Любят, — согласилась фру Агустина. — За красоту души, но тут уж никакой совет не поможет. Она либо есть, либо нет. И ты ко мне пришла не за этим, а за красотой тела. Поэтому слушай и не перебивай. Что бы тебе ни говорили, но в основном женщины только ради мужиков и стараются. Нет, и ради себя, конечно, но и про них не забывают. И что это значит? Это значит, что товар нужно показать лицом. Даже если это лицо — руки, ноги и попа.
— А?
На означенное выше лицо (в привычном значении этого слова) мне аккуратно уложили теплое, влажное полотенце.
— Но...
— Запомни, персик, кожа любит воду. По отдельности и всем телом. По отдельности водные процедуры особенно сильно уважают руки и ноги. Давай их сюда. Не трогай ноги! Всю воду мне расплескаешь. Руки давай... Вот так.
Мои пальцы перехватили уверенно и крепко. Помассировали без применения магии, все же фру Агустина была лишена силы, хотя ей это совершенно не мешало. Да-а...
— Когда мужчина целует даме ручку, он должен оценить и бархатистость кожи, и нежный аромат, и аккуратную форму ногтей... — В ход пошли какие-то инструменты, из-под полотенца мне не было видно, какие именно, но я имела представление о том, что обычно используют при маникюре, хотя сама ограничивалась лишь пилочкой и ножницами.
— Мужчины не любят длинные ногти, они у них с когтями ассоциируются. Когти — это у нас кто? — спросили меня и тут же ответили:
— Когти — это у нас хищник. А второго хищника рядом с собой редко какой мужик потерпит. А вот нежный персик рядом с собой он не просто будет терпеть. Он будет сдувать пылинки с его беззащитной шкурки и наслаждаться нежным ароматом. Уяснила?
