- Не понимаю, - шмыгнула носом мама и уточнила, промокнув уголочком салфетки глаза: - Почему она тебе ничего не сказала?
- И как ты ничего не заметил? – вставил свои пять копеек Артём.
- Нечего было замечать! – рявкнул я. – Мам, слушай, тебе нужно прилечь… На твои вопросы у меня ответов нет. Вот придет Ариша в себя, мы у нее все и спросим. А пока… приляг, а? И не переживай ты так, мама…
Та сначала вяло отбрыкивалась, но после недолгих уговоров все же согласилась ненадолго прилечь. Когда я вернулся в кухню, Артем что-то искал, открывая и закрывая кухонные шкафчики.
- Что ищешь?
- Мамин бальзам. Думаю, может, нам по рюмашке пропустить.
- Ты пропускай, если хочешь, а я точно выпью. За здоровье племянницы! Слушай, Мих, а ты что с девкой-то будешь делать? Уже придумал? – заулыбался Ринат.
- А меня больше интересует, почему ты нам ничего не сказал.
- Да потому, что и сам ничего толком не знаю!
- Не знаешь, как дети делаются?!
Ну, понятно. Как я и думал, этим двум дай только постебаться. И ведь чем зашкварнее ситуация, тем изощрённей их шуточки и подколы. Так они справлялись со стрессом. А вот я что-то не справлялся. Никак не справлялся…
- Да пошли вы.
- Мих! Слушай, ну, ты чего? Мы ж не со зла. Так, растормошить тебя хотели. На тебе лица нет.
- Проехали.
Подумав, я все же вернулся на свою табуретку. Братья заткнулись. Разлили по рюмкам бальзам, видимо, так и не отказавшись от идеи отметить рождение Машки, хотя пойло было на удивление гадким.
- А ты правда сомневаешься, что ребенок твой? Ариша мне показалась очень серьезной барышней.
Наверное, она и была серьезной. А вот сомневался ли я? Нет. Скорее нет. Просто, как бы это объяснить? Я никогда не думал, что сделать ребенка так просто. И действительно искренне верил, что для этого нужно здорово попотеть. Ну, знаете… заранее отказаться от вредных привычек, сесть на диету, обойти врачей, а потом любить друг друга по установленному ими графику, в дни, на которые приходится овуляция. Ну, или на худой конец как следует выложиться в процессе. Хотя бы! А тут… Мы ведь предохранялись. Да и вообще все так по-идиотски вышло. Точнее - не вышло даже… А какой результат! Не иначе так сошлись звезды.
Машенька в инкубаторе:
Ха! Звезды у него сошлись... Это ж надо придумать такую несусветную глупость! Да это я вас выбрала. Впрочем… Чем я не звезда?
Или Маша все-таки не моя.
Машенька в инкубаторе:
Постой-ка! Что значит – не твоя?!
Я так устал, что даже не понимал, какие чувства во мне вызывают эти мысли. Грусть? Или облегчение? Моя… Не моя. Я ведь раньше вообще никогда не задумывался о продолжении рода. А сейчас вот даже зажмурился. И почему-то вспомнил, какие трогательные едва слышные звуки издавала девчонка, уткнувшись маленькой, меньше моего кулака, головкой мне в шею. Какой невесомой она мне казалась, какой хрупкой и беззащитной в моих огромных лапах. И как ко мне пришло понимание, что пока Арина в коме, я один несу ответственность за этого человечка. Но, что самое страшное, что меня безумно злило, я не имел никакого… абсолютно никакого на это права. С точки зрения закона для девочки я был абсолютно посторонним человеком. Меня даже пускали к ней исключительно по блату. Потому что в родном институте я был тем, кем был. Но случись что…
Из лаборатории позвонили, когда я уже донельзя себя накрутил.
- Орлов!
- Да неужели? – засмеялась Оксана, хорошая баба, мы с ней в одно время универ оканчивали. Только она на год младше. – А я Воронину звоню, – хохотнула она, сбивая градус моего напряжения.
- Ай, ну тебя. Не томи…
- Я тебе на почту результаты сбросила.
- А просто сказать, что там – не судьба?
- Почему нет? Образцы совпадают. Родство сомнению не подлежит. С вероятностью… дай-ка уточню, чтобы не соврать… - в трубке что-то зашуршало, - с вероятностью девяносто девять и еще девять девяток после запятой процентов. Тебя поздравлять или как?
Моя, значит. Машка… Машенька.
- Поздравляй! – промямлил осипшим голосом. Братья, сидящие напротив, настороженно следили за разговором. И похоже, слышали, если не все, то многое.
- Поздравляю! Желаю испытать радости отцовства по полной. Слышала, мамочка девочки в коме. Мне очень жаль.
- В медикаментозной, - уточнил я, абсолютно не удивленный тем, что сплетни разнеслись так быстро. - Ты только никому, Оксан, сама понимаешь...
- Понимаю. Поди не дура.
Мы еще немного поболтали и распрощались. Я отложил трубку. Уставился в окно, за которым догорал день. И от необычно яркого закатного солнца резало в глазах, а может, вовсе по другой причине.
- Ты сделал тест ДНК?
- Да. Сделал.
- Вот и правильно. Теперь уж точно никаких сомнений. Как, говоришь, мою племянницу зовут? – оживился Ринат.
- Маша…
- Значит, Мария Михайловна Орлова? Звучит!
- Ринат, - сглотнул я, еще не успев как следует обдумать возникшую в голове мысль.
- Да? – тонко уловив мое волнение, насторожился тот.
- Я никогда тебя ни о чем не просил, ты знаешь. Я даже толком не в курсе, чем ты занимаешься… в правительстве, или где ты там сейчас…
- Такое долгое предисловие точно не к добру, - тихонько заметил Тёма, а я, сделав вид, что его не услышал, продолжил:
- Но мне надо получить свидетельство о рождении Маши, в котором я буду указан отцом. Я не думаю, что это можно сделать легально, пока Арина в коме, но… может, ты сумеешь мне в этом помочь?
- Она ж не обрадуется этому, я прав?
Я повел плечами:
- Не знаю. Я действительно не понимаю, почему она решила не говорить мне о своей беременности…
- Может, ты налажал? – внес предположение Артем. Из нас с Ринатом он, может, больше всех разбирался в женщинах. Недаром ведь десять лет был в отношениях. Пусть те и закончились крахом.
- Как надо было налажать, чтобы от тебя утаили беременность?
- Ну, я не знаю. А что, у вас и правда один раз было?
Я кивнул.
- Только не говори, что ты ее сразу за порог выставил. Бабы от этого звереют.
- Да не выставлял я ее! Она сама ушла. Я… В общем, я действительно облажался в процессе.
- Смочь-то ты смог. Результат налицо.
- Тут главное - не результат. А то, как я его добился.
- И как?
- Никак! В том-то и дело. И вообще отстаньте вы от меня, вспоминать тошно! Да и не в этом дело.
