Он покупает шикарный букет роз, возвращается в машину, а я пытаюсь вспомнить, висят ли где-то в доме мои подростковые фото. Вроде стоят в шкафу в гостиной. Я набираю маме сообщение и прошу убрать все мои снимки, обещая, что поясню всё позднее.
Когда мы снова оказываемся около подъезда, я волнуюсь, чувствую себя немного неловко, словно вот-вот раскроется страшная тайна, которую я долгое время хранила. Хотя, если честно, то это даже не тайна, и я сама не сразу поняла, что это тот самый Влад…
Коршун…
Выхожу из машины и медленно плетусь к подъезду. Сердце бешено стучит в груди, словно в попытке вырваться из неё. Мама открывает практически сразу, стоит только домофону пропиликать пару раз, и мы входим. Нас встречает запах сырости и опрелости: никогда не любила из-за этого многоквартирные дома. Возможно, в элитных всё иначе, но в стареньких подъездах всегда стоит ужасный запах, который его стены впитывали в себя в течение многих лет.
— Мда… Ну и запашок, — говорит очевидное за моей спиной Влад, но я пытаюсь не обращать на него никакого внимания.
Вызываю лифт, и как только он раскрывает створки, сразу же ныряю в него, только бы оградиться от навязанного спутника, но это моя большая ошибка, ведь оградиться не выходит. В тесном душном помещении мы с Владом стоим буквально прижатые друг к другу, и он поворачивается ко мне лицом, чуть ли не нависая надо мной.
— Ожидал от домика чего покруче… Но уверен, что квартирка меня точно не разочарует. Знаешь, теперь я даже понимаю, почему ты решила выскочить за моего отца, Ненастье! Его домик куда лучше этой гнили, правда? И делать особо ничего не нужно… Только следовать приказаниям… Вот только чьим? Твоего отца или любовника?
— Ты ничего обо мне не знаешь! — с обидой в голосе выдаю я и отрицательно мотаю головой.
Влад лишь пожимает плечами и выдавливает из себя какую-то ехидную улыбку.
Идиот!
Как же он меня бесит!
Его эта самоуверенность выводит меня из себя.
Как только лифт останавливается на нужном этаже, а Влад выходит первым, я могу спокойно выдохнуть, но это ненадолго. В подъезде встречает мама и ошарашенно смотрит на сына моего жениха, медленно переводя взгляд на меня.
— Настенька, а что же ты не сказала, что будешь не одна? А это у нас кто?
— Получается, что ваш внук, бабуля! — ёрничает Влад и протягивает маме букет.
Глава 11. Влад
— Ну, проходи, внук! Проходи, будем чай пить с печеньем, — отвечает женщина, легонько приподнимая уголки своих губ в подобии улыбки.
Наверное, её обидели, как-то задели, мои слова… Она всё-таки старше меня, и я должен уважительно относиться к ней… Вот только Ненастье пробуждает внутри меня такие эмоции, что я просто не могу совладать с собой и срываюсь на всех вокруг. Следует перестать вести себя как последняя свинья.
— Влад любит пошутить, мамуль! Ты не обижайся на его шутки! — произносит девчонка, обнимает свою мать на пороге и целует в щёку.
— Они для меня как воздух, — соглашаюсь со словами Ненастья, потому что это куда проще, чем просить прощения за то, что сморозил.
Я смотрю на мать Ненастья и замечаю в её лице до боли знакомые черты, но не могу поверить, что эта, бледная как моль, женщина, измученная жизнью, может быть хоть как-то связана с ней… С девочкой из моего прошлого, которая ненадолго сумела перевернуть мой внутренний мир. Которая почти сумела сделать меня другим… Вот только исчезла из моей жизни, так и не написав мне письмо… Письмо, которое я ждал несколько месяцев, а потом пустился во все тяжкие…
Помотав головой, я откидываю эти мысли на задний план. Ну и что, что у неё точно такие же волосы — одуванчик? Невеста просто не могла состариться раньше меня, это не она. Совсем не она. Да и большинство людей похожи, потому что их миллиарды, а быть разными все попросту не могут…
Войдя в квартиру, я застываю и обвожу взглядом обстановку, шокированный тем, что встречает меня и принимает в свои «распростёртые объятия». Ожидал, что всё будет сделано по последнему писку моды, но ни черта подобного. Старенькая хрущёвка, ремонт в которой не делался, наверное, ещё до моего рождения. Я немного морщусь, а затем перевожу взгляд на Ненастье. Она широко улыбается и выглядит победительницей, словно хочет сказать мне — ну что, съел? Но не делает этого. Она смотрит на меня, а я на неё. Мы молчим, но есть в этой игре взглядами что-то похожее на войну. Голова идёт кругом, и мне нечего сказать. С другой стороны, от хорошей жизни не побегут ложиться под человека, который на столько лет старше тебя… Возможно, тут как раз всё логично: Ненастье просто хотела жить по-другому, не так убого…
Делаю вид, что всё в порядке и выдавливаю улыбку. Мы проходим на кухню. Конечно, в квартире чистенько, но общая атмосфера угнетает. Не привык я к такой жизни… Совершенно не привык. И потому хочу вырваться отсюда, сбежать… Лучше бы послушался девчонку и посидел в машине.
Матушка Ненастья ставит цветы в вазу и отводит дочь в комнату «переброситься парой фраз», а у меня есть немного времени, чтобы побыть наедине с собственными тараканами и объяснить им, что так живёт каждый второй человек в нашей стране, да что уж там в нашей стране? — во всём мире. И отсутствие в квартире блеска и шика, совсем не означает, что девчонка решила стать женой моего отца из благих побуждений. Я понимаю, что последние пару суток клинюсь на том, что мой отец решил жениться на этой девчонке. Меня вообще не должны волновать его решения и его жизнь. Я не должен мешать ему, потому что он никогда раньше не мешал мне. Отец жил для меня всё это время, а я веду себя как эгоист. Быть может, Ненастье на самом деле его судьба? Быть может, он будет счастлив с ней? Я, наверное, был бы… Я отметаю эту глупую приторную мысль и устремляю взгляд в сторону окна.
Почему женщина вдруг напомнила мне Невесту? Почему эта девчонка снова появилась в моих воспоминаниях спустя пять лет? И почему я пытаюсь сравнивать Ненастье с ней? Они разные, как лёд и пламя… Ненастье слишком хороша собой, а Невеста… Невеста была слишком простая, но, как мне тогда казалось, искренняя…
— Влад, вам чай налить или кофе? — спрашивает мама Ненастья, войдя на кухню, а я невольно ёжусь под её пристальным осуждающим взглядом.
Всё-таки она на меня обиделась, и мне никак не оправдать моё скотское поведение, потому что с языка снова рвутся слова, которые могут обидеть. Я делаю глубокий вдох и кошусь на Ненастье. Она присаживается на другой край стола, и меня почему-то задевает это.
— Во-первых, вы можете тыкать меня как угодно и куда угодно, только не больно… — я понимаю, что женщина не улавливает смысл моих слов. — Вы не должны обращаться ко мне на «вы», — поясняю я. — Во-вторых, нечестно получается: вы моё имя знаете, а я ваше — нет.
— Ольга Михайловна, — произносит женщина и улыбается мне, кажется, на этот раз искренне.
— Уважаемая, Ольга Михайловна, я всё-таки должен принести извинения за свою шутку. Я не должен был называть вас бабулей, потому что женщина в таком прекрасном возрасте просто не может быть бабушкой! Простите меня, дурака! Я не хотел обидеть вас, не преследовал такой мысли даже. — Краем глаза я замечаю удивление так чётко выраженное на лице Ненастья. Она не ожидала от меня такого хода. Шах и мать. — Мы с Настенькой немного повздорили, но на вас срываться я не должен был. Простите меня.
