Чуть оторвавшись от дна повозки, где она лежала подрагивая неизвестно сколько, Кэтрин обратилась к паломникам осипшим голосом спросив:
- Куда мы едем?
- Мы держим путь в аббатство Альбэт,- ответил священнослужитель, который вместе с ней бросил девочку на смерть,- Не беспокойся дитя, мы завезем тебя в поместье Даррелл, нам как раз по пути.
- Где моя лошадь? - тут же встревожилась девушка, не заметив кобылу возле повозки.
- Ее забрали солдаты, - спокойно ответил паломник,- Им животное оказалось нужней.
- Забрали? - воскликнула было Кэтрин, но голос быстро превратился в жалкое хрипение.
- Да, лошадь одного из солдат постигла беда, поэтому им понадобилась другая.
- Прекрасно! - себе под нос возмутилась Кэт, теперь ее лишили и Удачи.
Казалось, что у нее не просто отняли лошадь, а будто забрали единственного родного человека. И она даже не смогла этому помешать. Не смогла, ибо утопала в отчаянной истерики из-за скорби и собственной никчемности. А теперь эти люди, которых, как и себя Кэтрин винила в смерти сельчан, доставят ее в поместье отца. И о том, что ее ждет там лучше даже не думать. Но вряд ли судьба уготовленная ей, будет ужаснее, участи которая постигла маленькую, беззащитную девочку. Мысли сами по себе возвращались к минувшему вечеру, и вглядываясь в звездное небо девушка видела лишь пламя уносящие жизни. Тяжело закашлявшись, Кэт остро ощутила запах жженой плоти, и желудок дрогнул от рвотного позыва. Блага она давно не употребляла пищи, и ее чудом не вывернуло на дно телеги.
Утерев селены озябшими руками Кэтрин плотнее укуталась в плащ. Но от чего-то девушка не чувствовала холод, хотя и понимала, что ее конечности заледенели. Она безустанно вглядывалась в небо, ища там в бесконечных, темных высотах ответы. Петляла глазами среди медленно угасающих звезд, но так и не находила успокоения. С детства Кэт считала, что там за синим небосводом от людей скрывается сам Бог, и возводя глаза к небу всегда думала, что всевышний ее видит. Но отныне в небесах девушка лицезрела лишь пустоту, ту же что поспешно разрасталась у нее внутри.
Кэтрин понимала, что после того, как собственными глазами увидела всю сущность жестокости и несправедливости, больше никогда не будет прежней. Никогда она не сможет простить себе, что посмела дать ложные надежды больному ребенку. Никогда не забудет глаза малышки, ибо страх девочки навсегда отпечатался в ней самой.
Ночное небо постепенно окрашивалось голубыми прожилками, и где-то впереди путников встречал разноцветный восход. Но все, что видела девушка это землю мигающую между деревянных щелей в повозки. Кто-то из паломников сообщил, что скоро они прибудут в поместье графа Даррелла, но и к этому Кэтрин осталась равнодушной. Ее тело и разум словно сковало странное оцепенение, и отчаявшись в попытках заглушить боль, девушку окутала отрешённость. Она лишь смотрела немигающим взором на черную землю под колесами, и видела сплошную темноту.
- Вставай дитя, мы прибыли,- кто-то осторожно тронул ее плечо. Открыв глаза, Кэтрин посмотрела с безразличием на паломника, и с трудом поднявшись, выбралась из повозки. Ничего не сказав напоследок девушка направилась к поместью, при виде которого еще сутки назад ее душа ушла бы в пятки. Но теперь ей было все равно на то, чтобы не поджидало в родных стенах. Услышав, как за спиной заскрипела удаляющаяся повозка, Кэт даже не обернулась. Она винила паломников в обмане, винила всех на белом свете и особенно себя...
Обогнув старое посеревшее строение девушка направилась к входу для прислуги. Она не чувствовала своих ног, то ли от того что они онемели от холода, толи от неудобного положения. Кэтрин ступала по земле на которой не так давно играла, но теперь те времена казались слишком далекими и нереальными. Будто за эти месяцы вдали, Кэт стала совсем другим человеком. Она не чувствовала радости от возвращения, и не из-за того, что предстояла встреча с отцом, а потому что все человеческие чувства в ней словно сгорели в страшном пожаре вместе с девочкой.
Открыв посеревшей от холода рукой дверь девушка ступила в темную кухню. И глазами не привыкшими к мраку не сразу заметила женщину издавшую изумленный вскрик. В миг ноги Кэтрин подкосились и оседая на пол она почувствовала теплые ладони на своих плечах.
- Девочка моя где же ты так долго пропадала, - раздался до боли знакомый голос у ее лица. Но эта боль от встречи словно затерялась где-то глубоко внутри, и Кэт лишь эхом слышала ее отголоски.
- Тетя Мередит,- прошептала, всхлипнув Кэтрин и утонула в объятиях подруги матери. Тепло от пышного тела женщины словно медленным потоком хлынуло к девушке обдавая замерзшую кожу жаром. И не справившись с переизбытком чувств, Кэт снова полетела в беспамятство, только теперь пропасть в которую она падала, была бездонной и черной. И за секунду до того, как полностью потерять сознание Кэтрин подумала, что оттуда ей уже не выбраться...
36 ГЛАВА
Мередит утерла лоб Кэтрин тканью смоченной в прохладной воде с уксусом. Девушку изводил сильный жар, и женщина не отводила тревожного взгляда от измученного лица крестницы. Бог не дал ей своих детей, как бы не мечтала, она не смогла познать всю радость материнства. Но дочь подруги отчасти стала и ее ребенком. С рождения Мередит заботилась о Кэт, вместе с покойной матерью храня тайну ее происхождения. И ужасно переживала, когда девочка исчезла. Несмотря на то, что понимала с чем именно связано ее пропажа. Да, видимо иного выхода у Кэтрин не было, хозяин являющийся ее отцом, изводил девушку своим похотливым вниманием. И она не могла рассказать ему правду, опасаясь за свою жизнь. Мередит знала, что в скором времени до Даррелла дойдет известие о возвращение беглянки, и тогда он не оставит живого места от нее. После побега Кэт, хозяин бушевал от ярости, а когда ту не нашли, срывал злобу на всех без исключения. И что будет теперь женщина боялась даже представить. Словно в подтверждение ее мыслей девушка вздрогнула и жалобно застонала. Сердце женщины свернулось от жалости, уже сутки крестница не приходила в себя и Мередит не могла позвать лекаря, ибо боялась привлечь внимание. Но тревога за здоровье девочки с каждым мигом усиливалась. Она бредила, заливалась слезами в беспамятстве, и просила прощения у какого-то непонятного ребенка. А моментами Кэтрин кричала так, словно ее сжигают заживо, и кожа девушки покрывалась испариной и мурашками. В эти часы душа женщины сворачивалась от ужаса, и она зажимала полотенцем рот крестницы чтобы ее истошный вой не взбудоражил все поместье. Мередит и представить не могла с чем настолько жутким пришлось столкнуться девочке, чтобы теперь так страдать. Куда завела ее судьба?
Что не говори, а дворянская кровь с рождения давала о себе знать. Кэтрин даже несмотря на условия и низкое положение росла строптивой и гордой. Из-за чего очень переживала ее покойная мать. Да и Мередит понимала, что это лишь усложнить жизнь крестницы. Но видимо происхождение проявилось не только в характере, женщина задумчиво посмотрела на родимое пятно в виде треугольника на плече девушки. Точно такое же она не раз видела на плече графа. Возможно именно это станет спасением для Кэтрин. Даррелл всегда свято чтил свое происхождение, и родословная для него была превыше всего. Поэтому мужчина не признал ни одного из внебрачных детей, и как поговаривали не медля устремлялся избавляться от выродков. Но ни один из них не обладал родинкой передающейся из поколения в поколение в роду Даррелла. Кэт была исключением, возможно единственным живым ребенком графа. И Мередит надеялась, что пятно смягчит того, и уж раз Господь отметил девушку родовым знаком, значит неспроста.
