Чай готов. Его подают в миске, поэтому приходится ждать, пока чай выпьет кто-то один, а затем передаст миску дальше. Таким образом все, кто укрылся здесь в эту неспокойную ночь, могут насладиться миской горячего чая. В течение всего этого ритуала я не вижу и тени нетерпения на лицах присутствующих. Миску много раз наполняют жидкостью, которая приятно согревает горло. Теплый пар, который поднимается от блюда с молоком, обогревает юрту изнутри, и здесь заметно теплеет. Я очень хочу спать, глаза закрываются сами собой, хотя я пытаюсь удержаться от этого. Решаю поблагодарить хозяйку и знаками объясняю ей, что не буду есть, так как засыпаю на ходу. Не дожидаясь ответа, быстро разворачиваю свой матрас в дальнем левом углу у двери. Я знаю, что они не проснутся до девяти утра, а мне придется уйти гораздо раньше. Поворачиваюсь к ним спиной и стараюсь уснуть. Я слышу, как хозяйка дома гремит кастрюлями: она собирается накормить восемь человек отварной бараниной. Все ложатся спать около двенадцати с полными животами. Когда звуки стихают, я наконец проваливаюсь в глубокий сон. Внезапно чувствую, как чья-то рука ползет по спальному мешку и хватает меня. Я вскакиваю и поворачиваюсь быстрее, чем блинчик на сковородке: это рука моего соседа, который спал рядом со мной. Я грубо, но тихо отталкиваю его. Через пять минут после первого инцидента он повторяет свою попытку, но на этот раз я лежу с открытыми глазами. На его языке приказываю ему остановиться. Через несколько минут мои глаза снова слипаются, но тут я слышу кваканье. Передо мной огромная жаба. Она неподвижно сидит прямо возле головы и смотрит на меня. Видимо, она пробралась под краем юрты, который слегка приподняли над землей, чтобы высохла грязь.
От перевозбуждения я начинаю истерически смеяться, поэтому приходится зарыться в своем спальном мешке, чтобы никого не разбудить.
Подытожим: если я повернусь направо, то найду сексуально озабоченного молодого монгола, а если повернусь налево, то увижу доисторическую жабу размером с мою ладонь. Как раз в это время по моей спине опять начинает бродить чужая рука. Время действовать! Не поворачиваясь, я изо всех сил ударяю кулаком в сторону своего соседа. Я не знаю, куда я ударила, но, судя по его болезненному стону, попала точно в цель. Продолжаю смотреть на жабу, которая, несмотря на слизь, кажется мне все лучше и лучше. Я сделала свой выбор без лишних колебаний: я выбираю жабу.
И все же я рада провести ночь в сухом месте под крышей. Позволяю себе упасть в объятия сна, который давно меня ждал. Моя последняя мысль в этот день: «Спасибо, что я сплю под крышей!»
Наконец закрываю глаза, как и все остальные, но тут со стуком открывается дверь. Хозяйка дома подскакивает со своего места и включает фонарик. Два толстых монгола в щеголеватых городских костюмах расселись у огня и стали кричать, по привычке не обращая внимания на позднее время и людей, которые спят. Женщина садится, разводит огонь и готовит им еду. Я снова открываю глаза и слышу, как трещит огонь. Слышу, как мужчины рассказывают о своих приключениях, и понимаю, что они оказались в затруднительном положении, потому что не смогли пересечь мост выше по течению. «Там повсюду вода», – кричит более низкий из двоих. Муж хозяйки тоже просыпается и присоединяется к группе у огня.
До восхода они едят и развлекаются.
Ложатся спать лишь с первыми лучами солнца. Я желаю доброго утра своей жабе, которая за ночь не сдвинулась с места, и поворачиваюсь. К моему большому удивлению, моего соседа нет на месте. Почти сразу я слышу, как лошадь галопом удаляется от юрты. Может быть, я поставила ему синяк. Выбираюсь из юрты как можно тише и нахожу свою тележку там же, где ее и оставила, – под брезентом. Я ищу набор для шитья, который взяла с собой как раз для таких случаев.
В это время одна из собак подходит поприветствовать меня, и я останавливаюсь, чтобы погладить ее. Дверь открывается, и наружу выглядывает женщина: «Что вы делаете на улице так рано? Скорее заходите внутрь, здесь тепло. Я приготовлю вам чай».
Я отказываюсь с вежливой улыбкой, благодарю ее за гостеприимство на ломаном монгольском, которым с горем пополам смогла овладеть, затем жестом прошу ее вернуться в юрту и еще немного поспать. Она улыбается мне в ответ. Я даю ей набор для шитья, резиновую повязку и несколько платков. Женщина благодарит меня и несколько раз обматывает ими голову. Теперь она выглядит совсем иначе, привлекательно, несмотря на недостаток сна. Она помогает мне надеть рюкзак и провожает меня несколько сот метров. Дальше я иду одна.
Я направляюсь на север. Согласно моим предположениям, мне нужно пройти несколько километров по грунтовой дороге. Здесь все затоплено, и, чтобы продолжать свой путь, мне нужна палатка. По пути я взвешиваю все «за» и «против» и решаю вернуться в лагерь своего франкоговорящего друга. Оттуда я смогу связаться со своим посредником из Улан-Батора и попросить его выслать мне новую палатку.
Я добираюсь до лагеря к концу дня. Везде плавают обломки, все погрузилось в разруху. Юрты, которые расположены на холме, избежали наводнения, но гроза снесла три другие. Владелец как раз сидит на крыше одной из юрт и пытается укрепить ее при помощи веревок. Я снимаю свою поклажу и бегу, чтобы подать ему руку. Снова поднялся ветер, и любое движение стало опасным. Когда последняя юрта снова установлена, хозяин приглашает меня внутрь, чтобы выпить чаю, и рассказывает мне про грозу, град и молнии. «Весь регион затопило, вы не сможете никуда пойти. Машины не ездят, дорога закрыта», – поясняет он. Он тихий и грустный. Я рассказываю ему о своих приключениях, о том, как пересекла реку на лошади и как выбрала жабу, а не молодого человека. Он тут же начинает смеяться так громко, что забывает о собственных неудачах. Затем говорит: «Добро пожаловать в Монголию!»
Я остаюсь у него на три дня, пока жду запасную палатку. Погода плохая, будут еще грозы и дожди. Он предлагает мне выбрать другой маршрут, где не бывает наводнений: на запад до мини-перевала, а затем на юг. Через несколько километров я выйду на тропу, которая приведет меня в Хархорин. По моим картам он показывает мне, как далеко разлилась вода, и предлагает подбросить меня до станции. Там я уже буду в безопасности, но мне придется подождать, пока вода немного сойдет, чтобы мог проехать его полноприводный внедорожник с высокой подвеской. Тщательно изучив карты, я понимаю, что это мой единственный выход. Я не хочу застрять здесь на три месяца! Новый маршрут длиннее на пятьдесят километров, но я хотя бы смогу отсюда выбраться. Тем временем мой монгольский консультант не нашел ни единого транспортного средства, которое движется в мою сторону. «Люди не сумасшедшие, никто не хочет ехать туда, где потоп!» Но по своей инициативе он послал одного из своих парней на машине, чтобы передать запасную палатку, которую он обычно использует для своих походов. Кажется, все прекрасно складывается.
Ранним утром через два дня мой монгольский друг просит у меня денег, чтобы заправить машину, на которой он собирается отвезти меня до станции. Ему нужно отправиться на восток в небольшой городок и вернуться с наполненным баком. Только потом можно будет ехать.
После обеда того же дня с многократными остановками из-за сомнительного проезда мы наконец добираемся до станции, которая, согласно моему GPS, расположена в 75 километрах западнее лагеря. Водитель высаживает меня, не заглушая мотор, и сразу же поворачивает обратно из страха, что вода поднимется выше и он не сможет добраться домой. Когда мой друг уезжает, он машет мне рукой в открытое окно машины. Я смотрю, как автомобиль медленно удаляется и исчезает за горизонтом. Вокруг меня расстилается бескрайняя степь. Наводнение осталось позади.
