С востока я захожу в деревню, которая, кажется, утопает в воде, но зато здесь есть мост. Ноги горят, стопы напоминают желе. Я возвращаюсь на три сотни метров, чтобы снять напряжение с мышц, когда в долине начинают взрываться снаряды. За первым залпом идет следующий, затем еще один и еще, пока вся долина не покрывается облаком дыма или того, что остается от этих сельских фейерверков. Какое-то время я не могу понять, в чем дело, но радость сельских жителей, а также красно-золотые декорации напоминают мне о том, что наступил китайский Новый год, Год Кролика. Сегодня 3 февраля 2011 года. С улыбкой я пересекаю гигантский красно-черный мост над рекой Янцзы. Люди приходят издалека, они идут целыми семьями, иногда приезжают по четыре человека на одном скутере, чтобы отметить Новый год. Дым, люди, фейерверки – все это кажется мне слишком утомительным, поэтому я стараюсь как можно скорее уйти отсюда и начать подъем на 2000 метров. В первый день Нового года я перехожу на другую сторону реки и попадаю в провинцию Сычуань.
В последующие месяцы мне предстоит очень много бороться с горами именно в Сычуане. Я больше двадцати лет живу походами – это долгий срок. Это моя самая большая страсть, походы заставляют мое сердце петь. Деревни становятся все более отдаленными друг от друга, дороги превращаются в тропинки, по которым может проехать только мотоцикл. И вот однажды я оказалась в долине, по которой шла только одна тропинка, одно-единственное направление, и оно, к сожалению, было не северным. Я нагрузила тележку рисом, драгоценными пакетиками с растворимым кофе, благодаря которым я двигаюсь дальше, и мукой, из которой я делаю маленькие блинчики. Некоторое время сижу перед единственным магазином деревни. Светит солнце, которое согревает меня своим теплом. Я благодарна. В общественном источнике до краев наполняю свои резервуары водой. Я не могу больше ждать, до наступления ночи мне нужно отойти подальше от деревни. Я сразу же принимаюсь за дело: ползу на вершину, которая торчит прямо передо мной, – мне нужно осмотреться и выбрать ориентиры. Как только я взобралась на вершину, то сразу же определила, куда пойду дальше. До сих пор я двигалась по маленькой прямой грунтовой дороге, вытоптанной в земле за долгие годы. Я умею адаптироваться и привыкать к вещам, которые меня окружают. Так что я полюбила эту старую тропинку, глубоко прочувствовала ее, даже не зная, куда она меня приведет. На секунду останавливаюсь, чтобы смахнуть капли пота со лба. Тележка тяжелая из-за воды. Тем временем чуть ниже того места, где я нахожусь, какая-то женщина с коромыслом несет два полных ведра. Она наклоняется, не пошатнув при этом свою ношу, и оба ведра одновременно касаются земли. То, как она балансирует с такими тяжелыми предметами, можно назвать настоящим искусством. Она привычно выливает свиные помои, которыми наполнены ведра. Запах непередаваемый. Я устремляюсь вверх по крутому склону и успеваю подняться довольно высоко, прежде чем наконец могу вернуться к прогулочному шагу. Когда достигаю вершины, солнце уже садится за горы. Я ушла от звуков и запахов. Снимаю рюкзак и обрушиваюсь на землю. Я мокрая от пота: подъем потребовал от меня значительных усилий. В конце дня чувствую приятный вкус удовлетворения в собственной слюне. Это неописуемое удовлетворение, которое появляется небольшими дозами от боли и усталости после пройденных километров. Передо мной горы и долины выстроились в парад друг за другом, не подчиняясь никакому видимому порядку. Самые дальние склоны чуть бледнее остальных. Кажется, что все они одной высоты. Удивительно! Если я углублюсь в эти горные джунгли, мне потребуется много недель, чтобы выбраться, и неизвестно, сумею ли я найти там еду. Смогу ли продолжить двигаться на север. У меня столько вопросов… На горизонт ложится туман, температура падает, и я разбиваю палатку. Я не голодна, это большая удача. Спокойной ночи, Китай!
Длинноносый чернокожий…
Прошло десять дней с тех пор, как я решила углубиться в горы. За это время встретила только несколько человек на мотоциклах. Я распределила свой рацион, потому что боялась не найти магазинов в пути. Мне нравится этот просторный ландшафт. Тропинка вдоль горного хребта отклоняется к востоку прямо под желто-кремовой скалой. С места, где я нахожусь, не видно выхода. Останавливаюсь и готовлю чай, сосны не дают мне возможности прочесть ландшафт. Мне абсолютно бессмысленно идти в этом направлении, особенно если там нет прохода. Мой путь преграждает скала в форме естественного амфитеатра. Пока пью чай, постепенно уверяюсь в том, что у подножия скалы будет развилка или ответвление, которые приведут меня на другую сторону горы. Я продолжаю идти, время около полудня. Дохожу до скалы, к моему великому удивлению, нет никакой тропинки, ведущей на запад. Но передо мной настоящий шедевр, в который я не могу поверить.
Нет ничего невозможного в Китае! В скале выдолблен тоннель, словно гигантский червяк прокопал проход в земле. Медленно захожу внутрь. Земля неровная, тележка шатается и трясется. Рюкзак касается невысокого потолка, поэтому мне приходится подгибать колени. Я продвигаюсь вперед, надеясь, что скала расчищена до самой вершины. Тропа сужается.
Я поражаюсь тем людям, которые проложили этот проход. Это очень трудная задача. Скала, в которой проделан ход, заканчивается через несколько сотен метров. С меня сошло несколько холодных потов, прежде чем я оказалась на другой стороне природного амфитеатра. Оглядываюсь и улыбаюсь, надеясь, что мне не придется идти по этому туннелю в обратную сторону. Отсюда видно, насколько сыра и нестабильна тропа, по которой я шла. Концентрируюсь и продолжаю двигаться, когда тропа внезапно меняет направление и поднимается резко вверх на несколько метров, выходя на плато. Передо мной стоит несколько маленьких восточных домиков, возле очага мирно занимаются своими делами женщины. Опершись о саманную стену, они чистят картошку, тут и там лежат очень худые желтые собаки. Я иду медленно, стараясь не напугать их. Внезапно они оборачиваются и смотрят на меня. Я делаю тихий успокаивающий жест рукой, чтобы показать, что не представляю угрозы, но они начинают вопить от ужаса. Отовсюду выбегают женщины и дети, они бегают и орут, не зная, где спрятаться, словно началось землетрясение. Пересекаю деревню в том же ритме, игнорируя их крики, понимая, что мне понадобилось бы очень много времени, чтобы успокоить их.
Я убираюсь из деревни. Мне очень жаль, что так напугала ее жителей. Отойдя пару километров, разбиваю лагерь на небольшом уступе, на котором с трудом поместилась моя палатка. Начинается ночь. Я сижу перед огнем, скрестив ноги, и готовлю себе рис, когда они появляются, торжественные, как похоронная процессия. Шествие возглавляет лидер, поражающий своей энергией. Он одет в плащ с капюшоном, который застегнут на шее и покрывает все тело. Я рассматриваю этого человека, и мое внимание привлекает его кожа. На ней ужасно много морщин, причем она настолько темная, что ее можно назвать черной. Но еще больше меня поражает его нос, длинный и приплюснутый. Да и другие черты лица не похожи на азиатские, скорее они североафриканские. С подбородка свисает кожаная складка, прикрывающая шею. Он машет мне рукой. Я поднимаюсь, и пятьдесят человек, смотрящих на меня во все глаза, делают шаг назад. Расстояние между нами около ста метров. Лидер группы держится как натянутая струна, со спокойным, но враждебным выражением лица. Хорошо отработанными жестами показываю, почему я здесь. Он не понимает. Я сообщаю ему, что завтра уйду. Он долго смотрит на меня. Мне кажется, что нахожусь в римском Колизее перед ревущими львами. Я жду. Проходит целая вечность в молчании, прежде чем он решает вернуться в деревню со своими подданными, следующими за ним по пятам. Я успеваю съесть рис и выпить чай, когда внизу раздаются голоса. Люди срезают ветки, и хотя я их не вижу, но хорошо слышу удары мачете, и затем все стихает. Через несколько минут слышу знакомый запах, и в мой лагерь проникает едкий дым. Они жгут зеленые деревья, от которых и идет этот дым. Я начинаю кашлять и перестаю видеть. Мне придется идти дальше, несмотря на то что до наступления полной темноты осталось совсем мало времени. Я поняла их стратегию, быстро свернула лагерь и устремилась в ночь, подальше отсюда…
