Звук воды в моем котелке пробуждает меня от дремы. Я завариваю чай и смотрю на свои ноги в песке пересохшего ручья. Чувствую, как по ним поднялся холодок (песчинки рассказывают мне свою историю). Я тихо улыбаюсь и делаю первый глоток чая. Топографическая карта поведала мне мое местонахождение: я на Хрустальном ручье.
Этим утром я выхожу из бушленда после чудесной ночи среди сандаловых деревьев, в окружении оранжевых термитов и высокой белой травы. Птицы занимались своими делами, не обращая на меня внимания, что позволило мне понаблюдать за их акробатическими полетами, лежа прямо в траве. Больше всего на свете я люблю такие моменты.
С самого утра мне пришлось перелезть целых три колючих забора. А это довольно серьезная физическая нагрузка, учитывая то, что я иду с тележкой. Наконец я надеваю рюкзак и продолжаю свой путь. Иногда на пути попадаются поваленные деревья и густые заросли, через которые приходится нести на руках все мое оборудование. Это утро больше похоже на борьбу с препятствиями, чем на то, что принято называть «пешей прогулкой». И вот я вышла на дорогу. И тут моя тележка издает странный металлический скрежет. Я останавливаюсь и обнаруживаю, что все спицы на одном колесе расшатаны, а некоторые вообще оторвались. Нельзя злиться на тележку – сегодняшний грунт был просто невыносим. Я разбираю все под палящим солнцем и начинаю думать, что же делать. Внезапно на горизонте появляется грузовик. Я машу руками, подавая знаки, чтобы он остановился. Оказывается, это охотники на диких кабанов. Если бы мне нужно было составить ранг опасности тех людей, которых я встречаю в бушленде, то их я поставила бы в самом начале списка. Вот черт! Большая неудача. Сзади сидят две уставшие собаки, измазанные в крови, которая даже еще не высохла… Я знаю таких людей. Отвлекаю их внимание и прошу инструменты, чтобы починить колесо тележки. Они дают все, что мне нужно, и долгое время следят за тем, как я усердно выпрямляю спицы, но наконец водитель не выдерживает и решает уехать, оставив мне инструмент. «Ну, они хотя бы были милые», – думаю я, глядя, как они уезжают.
У меня уходит больше часа на то, чтобы выпрямить все спицы, потому что инструмент для них великоват. Я работаю аккуратно и терпеливо, и все же проблема временно решена. Я в сорока километрах от Нормантона, надеюсь, что тележка выдержит.
На следующий день я прихожу в эту деревню, в которой уже останавливалась во время своей прошлой экспедиции десять лет назад. Тут же звоню в Швейцарию, чтобы заказать новую пару колес. Примерно через час заказ был полностью оформлен. Понадобится неделя на то, чтобы доставить их в Кэрнс, и еще бог знает сколько времени, чтобы я смогла получить их здесь, в 650 километрах от Кэрнса. Я держу удар, но не хочу торчать здесь без дела, чтобы не сойти с ума. Подхожу к первому встречному и узнаю, что в Нормантон два раза в неделю ходит автобус. Я оставляю рюкзак на заднем дворе отеля и спешу на поиски расписания. Мне очень повезло: автобус отправляется завтра рано утром. Договариваюсь с хозяйкой отеля о том, чтобы оставить у нее мои вещи, и на рассвете сажусь на автобус. Спустя семь часов приезжаю в Кэрнс, я все еще в гетрах и несколько недель не была в душе. Выхожу из автобуса и иду к Рози, чтобы уточнить, смогу ли я снять ту же маленькую комнату. Я словно вернулась с другой планеты.
Неделю спустя возвращаюсь в Нормантон с новыми колесами под мышкой. Я очень счастлива, что вернулась: меня утомил городской шум и мне не терпится попасть в бушленд. Я отправляюсь на следующий день, первые несколько километров меня на велосипеде сопровождает Джонас, молодой швейцарец, которого я встретила прошлым вечером. По иронии судьбы, он связался со мной по электронной почте, чтобы получить кое-какую информацию об Австралии перед своим отъездом, и вот мы столкнулись нос к носу посреди пустоты! Мы посмеялись над этой ситуацией, он с трудом говорит по-английски и очень напоминает меня саму в молодости, когда я не знала ни слова по-английски и впервые приехала в Австралию. Но он пересекает континент, пользуясь велосипедом и силой своих икроножных мышц, поэтому я рассказываю ему об опасностях, которые он может встретить, и о красотах, которые не должен пропустить. Утром Джонас провожает меня пешком, пока мы не доходим до развилки. Он идет на восток, а я направляюсь в «пыльные равнины», как говорят местные жители.
Гревиллея все еще цветет, и я по-своему наслаждаюсь этим зрелищем. Делаю короткие перерывы, чтобы найти этот цветок желто-оранжевого цвета в виде элегантного куста высотой 10–15 сантиметров. Проверяю, чтобы на нем не было никаких насекомых, и выпиваю прозрачный нектар, который собирается на дне бутона. Вот такую приятную пользу я научилась извлекать из цветков этого растения. Я действую очень осторожно, чтобы не повредить цветок, затем перехожу к следующему. Со стороны мои действия могут показаться несколько странными, но для меня это истинное удовольствие.
Я начинаю разбивать лагерь в небольшом углублении на берегу стоячего пруда, когда из ниоткуда доносятся выстрелы, резанув мне по ушам… В меня стреляют! Я бросаюсь на землю и не шевелюсь до самых утренних сумерек. Вылезаю из углубления в земле, которое спасло мне жизнь, и возвращаюсь на красно-коричневую песчаную тропу. Спустя десять минут нахожу лагерь охотников на диких кабанов. Я же говорила, что эти парни опасны!
Они все еще спят, а я незаметно проскальзываю мимо них и растворяюсь в бушленде. Большую часть времени охотники пьяны. За этот день я прохожу 32 километра, чтобы добраться до источника воды – водопада Лейхгардта
[6].
Прихожу сюда вся потная, красная, как помидор, а в моей бутылке всего пол-литра воды.
Это место очень необычно: красные скалы, которые появляются из-под воды только во время засухи, создают впечатление, что вы нарушаете покой великосветской дамы. Вода едва сочится тоненькой струйкой. Но с началом сезона дождей все изменится. Тогда это место будет напоминать огромную ванну, вода из которой выливается через край и притягивает к себе все: от растительности до диких животных и птиц, чьи голоса утопают в шуме десятиметровых водопадов. Проезд от западной части Нормантона и до самой границы с северными территориями может быть заблокирован на три месяца и больше – зависит от года. Проливные дожди во время сезона дождей затапливают все вокруг, выживают только те животные и домашний скот, которые смогли подняться на возвышенности. Это природный цикл самоочищения. За несколько дней до начала дождей фермеры открывают ворота, чтобы скот, следуя своему инстинкту, мог мигрировать на возвышенности и спастись.
Разбиваю лагерь как можно дальше и иду охладиться в десятиметровом водопаде. Я настороже, потому что невидимый король этих мест не кто иной, как самый огромный морской крокодил Crocodylus porosus. Я вижу, как коричневая вода подергивается у самой поверхности, сигнализируя о том, что там кто-то есть. Позже узнаю, что здесь также обитают акулы (тупорылые и суповые), которые, по словам фермеров, достигают легендарных 3,5 метра
[7].
