После обеда мы, пыльные, возвращаемся в лагерь. Как раз тогда я прошу его отвезти меня к моему дереву за красными скалами. На грузовике это займет совсем немного времени. Прошу его взять кусачки для железной проволоки. Он говорит мне, что все есть в металлическом ящике на заднем сиденье. Он следует за мной без лишних вопросов, а когда я прошу его перекусить проволоку, он молча делает это. В тишине мы возвращаемся в машину. Из приемника доносится музыка в стиле кантри, на высоких ветках тараторят попугаи, приятно греет солнце. Он достает сигарету и зажигает ее. Это приятное окончание дня. Мне кажется, что он едет очень быстро, но это на самом деле не так. Здесь сказывается разница в восприятии, потому что я привыкла ходить пешком. Он не выражает мне своего одобрения, но я чувствую, как между нами появилось нечто общее, это словно написано в тишине. Его безмолвное присутствие вызывает во мне знакомое и странное чувство.
На следующее утро с первыми лучами солнца собираю свои вещи. Я отправляюсь в бушленд, куда намерена поскорее вернуться. Мне предстоит дальний переход. Днем стоит невыносимая жара, источников воды не так уж много, и некоторые, по словам Тома, уже пересохли, а впереди меня ждет 65 километров мягкого песка. Дни тянутся бесконечно. Жара и физическое напряжение истощают мои драгоценные запасы воды. Я не могу идти больше чем триста метров без остановки, мне очень тяжело тянуть свою тележку по мягкому песку. На третий день Гарри со станции Вестморленд привозит мне пластиковую бутылку с водой, которую он положил в холодильник. Вода превратилась в огромный кусок льда, которым я провожу по всему телу, как только мой почтальон поворачивается ко мне спиной. Диана и Гарри живут в бушленде, им очень нравится это место.
Проходит не один день, и вот мои ноги снова стоят на твердой почве. Пересекаю реку Кальверт. Наконец я снова иду в привычном ритме и получаю удовольствие от движения. Река Кальверт, к счастью, неглубока, и мне удается переправиться, намочив ноги только до колен. Зато она очень широкая: если внимательно присмотреться, то можно легко представить себе ее силу и мощь во время сезона дождей. Поднимаюсь по склону на другой берег и справа нахожу прекрасное место для лагеря. Устраиваюсь, а через несколько часов на горизонте появляется потрепанный автомобиль, из которого выпрыгивает возбужденный молодой человек. Кажется, я уже встречала его в Хеллс Гейт. Судя по всему, он не в себе. Вскоре он уезжает, не сказав ни слова. Теперь мне больше нельзя оставаться здесь, придется уйти. Все выглядело слишком странно. Тем более странно, что это единственный автомобиль на этой пустынной дороге. Я завариваю себе чай и решаю вернуться в бушленд. Но замечаю, как к моему лагерю по небольшой тропе подъезжает грузовик. Наскоро хватаю вещи, когда узнаю водителя. Это ковбой из Хеллс Гейт! Он отвез своих животных и теперь отправляется на север за новой партией. Ковбой говорит, что слышал о стаде дикого скота, на которое хотел бы взглянуть собственными глазами. Тем временем он достает ящик со льдом и кучей вкусных вещей. Прошу его понаблюдать за моим лагерем. Хочу спуститься вниз и помыться вдали от любопытных глаз.
«Ты с ума сошла! В этой реке куча крокодилов».
«Просто присмотри за лагерем, а я сделаю все остальное».
Крокодилы почти всегда нападают по одной схеме.
Правило №1: не возвращайся на то же место. Я полностью раздеваюсь вдали от возможных зрителей, но кто знает, кто смотрит на меня из-под воды. Решаю не мешкать и моюсь с завидной сноровкой… Возвращаюсь мокрая (у меня нет полотенца, оно слишком большое, чтобы таскать его в тележке) и босиком. В лагере тем временем горит веселый костер, а над огнем висит походный котелок. Кажется, этой ночью у меня будет сосед по комнате. Я рассказываю ему о недавнем появлении странного парня в лагере. «Сегодня он нам не помешает, но что будет потом?»
Он рассказывает мне, что купил упаковку содовой и планирует каждый раз бросать по две банки в реку слева от меня, чтобы я могла найти их.
Это очень изобретательно, теперь я буду стараться добраться до реки, чтобы найти в ней две банки с холодным напитком. Он очень организован и выглядит, как и должен выглядеть настоящий ковбой: полон спокойствия, а взгляд устремлен в мирно горящее пламя. Ранним утром он сворачивает свой свэг
[9] и уезжает. Теперь по ночам я прячусь и не захожу на симпатичные стоянки. Провожу ночь в обществе диких кабанов, за которыми наблюдаю при помощи налобного фонарика.
Наутро оставляю для них на земле несколько орешков миндаля в качестве извинения.
Мне нравится слышать, как они шумят возле моей палатки. Кажется, они не замечают моего присутствия. Регулярно заходят в мой лагерь дикие лошади. Заглядывают и кенгуру, но держатся настороженно и поодаль, что говорит о том, что на них охотятся. В высокой траве шевелятся змеи, как только чувствуют вибрацию моих шагов. В десяти километрах от аборигенного поселения Нарвинби змеи выныривают и из кустарника, и возле водоемов.
Я прихожу в Борролулу, пройдя 300 километров с тех пор, как ушла из Хеллс Гейта. Здесь можно пополнить запасы еды. Усаживаюсь прямо на улице и ем мороженое, мимо меня пробегают босоногие дети, у ног которых мелькают небольшие собаки. Перед магазином растет акация, под которой собралось несколько коренных жителей. Внезапно эта группа формирует кортеж, к которому присоединяются другие люди. Кто-то умер. Эти аборигены не похожи на тех, которых я встречала в Большой Песчаной пустыне. Здесь алкоголь опаснее, чем циклоны. Их лица осунулись, меня это печалит, и я удаляюсь. Они безразлично наблюдают за тем, как я ухожу. На заправке, где наполняю бутылку для своей горелки, мне рассказывают, что происходит ночью на реке.
Сначала раздается барабанный бой. Они привязывают к дереву собаку и безумно бьют в барабаны. Тем временем аборигена привязывают за ноги к веревке, которую перебрасывают через то же дерево, а за другой конец ее держит группа людей. Вскоре из реки появляется огромный крокодил, которого привлекает паника собаки, видящей, как к ней приближается монстр. Собаку приносят в жертву очень быстро и несправедливо. А мужчину, который висит на веревке головой вниз, опускают вниз, чтобы он мог дотронуться руками до спины крокодила, а затем быстро поднимают наверх. Я просто не верю своим ушам!
Ту же историю рассказал мне и полицейский, добавив, что они вмешались и запретили этот обычай. Он пояснил, что аборигены приручали крокодила, скармливая ему собак, которых они бросали с моста. Меня трясет: «С того моста, который я перешла у входа в деревню?»
«Да, с того самого. Больше всего нас волнует, что однажды крокодил перепутает собаку с ребенком…»
Я тороплюсь уйти из этого места и поскорее вернуться в бушленд. Мне предстоит пройти 476 километров, прежде чем я доберусь до следующего поселения, где смогу пополнить свои запасы. Через 25 километров схожу с дороги и отправляюсь на север. Наконец-то! Я больше не выдержу этого места! Вокруг меня снова тишина. Иду в привычном ритме. Замечаю, что, когда говорю сама с собой, начинаю присваивать вещи, чтобы сделать их более привычными. Например, когда говорю о бушленде, то часто употребляю фразу «моя страна кустарников». Именно здесь я чувствую себя как дома. Мне не нужны вещи или дом. Мне необходима дикая местность. Эти звуки и запахи принадлежат мне, даже когда я не здесь. С каждым разом мне все приятнее возвращаться, несмотря на физическую усталость и высокую температуру. Я ни на что не променяю эти места.
