Слегка насторожившись, я встречаю водяных буйволов. Говорят, что они начинают нестись вперед, как только заметят человека. Их боятся аборигены, а белые не заходят на их территорию без огнестрельного оружия. Для меня все иначе: у меня нет ружья и я не знаю нрав буйволов. Поэтому жду нашей первой встречи, чтобы составить собственное мнение.
Они появляются поздним утром через несколько дней. Замечаю одного из-под солнцезащитных очков. Он стоит неподвижно среди кустов возле большого эвкалипта. Я решаю не смотреть на него. Начинаю напевать приятную мелодию, чтобы помешает ему напасть из засады, и думаю, что мне делать дальше, ведь он уже может легко меня заметить. Не поворачиваю головы, сохраняю спокойствие (это самое важное: если животное почувствует страх, оно будет атаковать) и в первую очередь повторяю одни и те же движения на одной и той же скорости. Он не двигается с места. В последующие дни я замечаю огромные кучи экскрементов буйволов, которые гораздо больше, чем у быков и коров. Я также нахожу множество троп.
Разбиваю лагерь посреди бушленда, в месте, где высокая трава растет большими пучками. Приминаю ее к земле и ставлю палатку. Вечером становится прохладно, что очень приятно после сорокаградусной жары. Оставляю тамбур своей палатки открытым и прилипаю носом к москитной сетке. Ночь волшебна, небо сине-черное, звезды ярко сверкают. Вокруг тишина, и я проваливаюсь в заслуженный сон. Внезапно посреди ночи, все еще лежа на спине, открываю глаза – до моих ушей доносится какой-то звук: «шуссс… шуссс… шусссс».
Затем тишина. В окне моей палатки виднеется только что-то серое. Я понимаю, что вижу живот буйвола: он мышино-серого цвета и круглый. Я не двигаюсь ни на один миллиметр. Как и он. Его тело частично накрыло собой палатку. Сколько он здесь простоит? Я слышу, как он нюхает воздух, затем снова издает «шуссс, шусс» – и «репфуттт, репфуттт». Он обрывает верхушки зеленой травы и вздыхает, издавая эти странные звуки. Он мирно ест. Его движения почти беззвучны. Когда я понимаю, что буйвол мне нравится, он больше уже не кажется мне страшным. Я видела, как их десятками убивают с вертолета. Меня злит и разочаровывает такое поведение людей, которые не ищут настоящих решений. Они пытаются избавиться от проблем таким способом, от которого эти проблемы вылезают, как грибы после дождя. Они кормят собак динго отравленным мясом (яд 1080), которое приводит к ужасной смерти. В Центральной Австралии отстреливают с вертолетов верблюдов и иногда диких кабанов. В Европе делали то же самое с лисами, которых почти истребили, и вдруг осознали, что теперь нужно защищать их, потому что люди пострадали от нашествия мышей, которыми питаются лисы.
Разве нельзя просто стерилизовать диких животных при помощи сброшенного с вертолета медикамента, который они могли бы съесть? Убивать их, как сорняки, это не выход. Жизнь есть жизнь, и любое живое существо заслуживает уважения.
Впереди я вижу облако пыли и слышу перестук копыт по земле, поэтому предполагаю, что там гонят скот. Ко мне верхом приближается абориген в ковбойской шляпе и шлепанцах. Он прекрасно говорит по-английски. У Фрэнка есть небольшой полустанок «Семь Эму», где он принимает людей, желающих познакомиться с его культурой, местной природой и традициями. Он долго не мог понять, зачем я иду одна и сплю в бушленде. «Наверное, вы видели поразительные вещи, проведя столько времени в этих местах. Даже мы лишь иногда ночуем в бушленде», – хохочет он, расширяя глаза. Мы больше часа говорим о растениях, животных, важности обучения молодежи и, само собой, о бушленде. «Я думаю, что миру нужно больше таких людей, как вы, чтобы Земля продолжала вращаться», – говорит он мне низким и серьезным голосом. Я улыбаюсь.
Прохожу через лагерь аборигенов. Мужчины сидят вокруг огня, а молодежь собирает рогатый скот. Я прихожу к Баттерфляй Спрингс. Скала тщательно собирает дождевые осадки, которые наполняют ванну с восточной стороны, а песок на западном берегу формирует пляж. От воды тянутся вверх старые эвкалипты. Я падаю в эту приятную воду прямо в одежде. Меня никто не потревожит, я мечтаю и плаваю в этом райском месте. Закат окрашивает скалу в незабываемый оранжевый цвет. Разбиваю лагерь и снова возвращаюсь к водоему среди ночи, на этот раз полностью раздевшись. Над скалой только что взошла красивая и полная луна. Я погружаюсь в воду и заново для себя открываю те глубинные инстинкты, которые связывают меня с чем-то большим, чем просто я. Этот момент наполнен красотой и чистотой. Еще немного поплавав и понаблюдав за звездами, возвращаюсь в лагерь, который находится в нескольких сотнях метров. Я не надеваю обувь, а просто включаю налобный фонарь и иду босиком по мягкому песку между кустами. Мельком в свете лампы замечаю двух потрясающих белых змей с коричневыми зигзагами, которые поднимают головы над песком. Мне так повезло, что я увидела их, хотя была босиком (ой!), а они находились в пяти метрах от меня. В нескольких шагах от моей палатки облизывается гекон с кошачьими глазами. Меня очень радует, что природа и животные чувствуют себя привольно в таком уединенном месте. С сожалением я ухожу отсюда еще до рассвета.
Остаток времени провожу, стараясь справиться с жарой в зависимости от того, сколько у меня осталось сил. С каждым разом я все лучше справляюсь с высокой влажностью, которая кажется буквально ощутимой. Воздух очень душный и тяжелый. По ночам я слышу, как лают динго. Мне нравится знать, что они где-то рядом. У меня заканчивается вода. Я приближаюсь к поселению аборигенов Нгукурр, которое расположено на другом берегу широкой реки Ропер. Устраиваю свой лагерь высоко на берегу. По другому берегу ходят крокодилы, их видно даже без бинокля. Много дней я не встречала автомобилей, но по облаку пыли на горизонте догадываюсь, что ко мне приближается один из них. Я прячусь, но спустя несколько минут автомобиль появляется снова, на этот раз ближе. Это ковбой из Хеллс Гейт со своим другом, которые нашли меня по следам от тележки. Они едут в Думаджи, где планируют перелететь на вертолете через «Китайскую стену» – удивительное горное образование. Нежданные гости присоединяются к моему лагерю и жарят стейки на углях, пока я довольствуюсь яйцами, которыми меня угостили.
Молчаливый ковбой теперь не один, а в компании своего попутчика. Я пользуюсь этой возможностью, чтобы уйти в палатку.
Перед рассветом меня будит выстрел. Парень, которого я вижу впервые, стоит с пистолетом в руке и орет: «Вставайте! Кофе готов!» Банда придурков…
День еще не наступил. Костер едва тлеет. Я узнаю, что они спали в обнимку с ружьями, боясь крокодилов.
«Вы прямо как маленькие девочки!»
«А ты знаешь, что случилось на реке Кальверт?» – спрашивает меня второй ковбой.
«Нет, расскажите!» (Я чуть отодвигаюсь от огня, чтобы лучше его понимать, потому что у него такой акцент, который буквально режет ножом.)
«Видела в лагере беспокойного парня на старом грузовике?»
«Ага».
«Так вот, перед тем как заехать к тебе, он стрелял в вертолет, на котором осматривали скот!»
«Не может быть!»
«Как бы не так. Будь осторожнее, здесь полно придурков».
Я смотрю на молчаливого ковбоя, чей взгляд прикован к горящим углям. Он наконец открывает рот: «Она знает, что делает. Разве ты не понимаешь, откуда она пришла? Даже мы не добрались бы сюда без лошадей. Я сам видел!»
