- Успокойся, - повторил напарник как-то, я бы сказала, слишком назойливо.
- Да я абсолютно спокойна!.. Я спокойна, как ледяной айсберг! Как могильный памятник! Чугунный всадник!
- На, выпей, - напарник протянул пузырёк, от которого за километр несло валерьянкой.
- Да не буду я ничего пить, - пузырек шлепнулся под ноги динозавру. - Пока не объяснишь, что происходит...
- МыуехалиизБумбыподралисьсЛинглесуиАнубисомапотомзаключилиперемирие, - выпалил Ванька, пока я не опомнилась. - А ты в это время была лягушкой.
Какое-то время ушло на раскладывание информации на составляющие. Потом - на осмысление.
- Лягушкой? - переспросила я, изо всех сил надеясь, что излучаю ледяное спокойствие.
- Бвана превратил. Чтобы тебя Цезария не съела. Уж очень ты её допекла.
Шок обрушился, как водопад из горячего влажного белья.
- Да что я такого сказала-то? И вообще. По какому праву...
- По праву учителя, - коротко и флегматично пояснил Ванька.
- Ты хочешь сказать, что наставник, на законный основаниях, в любой момент может...
- Да.
- А как же...
- А никак.
Я несколько раз моргнула.
- Но я думала, что всё это шутки. Думала, это вы меня так троллите. Ну, как новичка...
- Зато теперь ты прошла боевое крещение, - утешил Ванька. - Довести учителя до такого изумления, чтобы в лягушки загреметь - это, знаешь ли, уметь надо.
Я только помотала головой, отказываясь принимать действительность.
- Посмотри на это так: бвана тебя спас от участи, куда горшей, чем быть лягушкой, - на посошок порадовал Ванька.
В желудке предательски забурчало. На ум почему-то пришли стрекозиные крылышки. Как они хрустят на языке...
- Вы меня чем кормили?
- Как это чем? - широко улыбнулся главный спец по земноводным, мой напарник. - Мухами и личинками майских жуков.
Наверное, он думал, что я упаду в обморок. Фигушки! Не на таковскую напал, чтобы личинок с мухами пугаться. Да мне и не такое есть приходилось. На голодный желудок лучше не вспоминать...
Так что я просто отвернулась и попыталась осознать новую реальность.
Собакой я уже бывала, и даже неоднократно. Если подумать... Если ХОРОШЕНЬКО подумать, собака не так уж сильно отличается от лягушки.
Разве что количеством шерсти и длиной ног... Так длинным ногам только радоваться надо, верно я говорю?..
Посмотрев на ладошку, я попыталась вспомнить: так она выглядела до превращения, или не так? Воздух поплыл, в ушах по-комариному запищало, а рука будто покрылась зелеными чешуйками. Меня бросило в холодный пот: были у меня перепонки между пальцев, или не было?
Мама! Мамочка-а-а... Не помня себя, я зашарила под майкой. Там, на крепкой шелковой ленточке, хоронился подарок княгини Ольги: маленькое ручное зеркальце. Вытащив его, я уставилась на своё отражение. Чёрт, ничего не видно... Только громадные влажные глазищи, распяленный до ушей рот... Дак это ж я реву! Ну отлично. Только истерики для счастья не хватало.
Пришлось сделать глубокий вдох, затем еще один. Вытереть рукавом глаза и щеки, и только после этого заглянуть в зеркальце вновь.
Ничего нового я в своей внешности не обнаружила. Те же злые зеленые глазищи. Тот же курносый, как у терьера, нос. Те же оттопыренные уши. Даже веснушки на месте, закопай их комар. А что кожа холодная да мокрая - реветь меньше надо. На голове, правда, чёрт-те что, но зато я точно не лягушка: у земноводных волос поменьше.
Съесть хотела, говорите? Боевое крещение, говорите? Ну-ну...
Встав на спине динозавра - не очень устойчиво, но вполне безопасно - я огляделась, стараясь уделять поменьше внимания горам трупов.
Сет, кстати, помахал вполне дружелюбно. Рядом с ним тёрся лысый молодец с пирсингом по всему телу, так тот вообще поклонился, прижав правую ладонь к сердцу... Я кивнула в ответ.
Шеф, стоя неподалёку, разговаривал со смутно знакомым дяденькой в смешной малиновой тюбетейке... Так это же Роман-заде! Он встретил нас в Каирском музее и выпроводил на реку.
Я прищурилась.
Если разобраться, наши злоключения начались именно с него. Но Базиль беседовал с музейным экспонатом вполне корректно, без изъявлений вражды. Ладно, оставим это на потом...
Кстати, а где Гамаюн?
И тут мне снова сделалось плохо. Гамаюн... Счётная машина, которая всё видит и ничего никогда не забывает. Железный ящик злословия, мстительных подколок и ядовитых насмешек.
Почувствовав, как щеки наливаются тяжелым румянцем, я закрыла глаза. Всё. Жизнь моя кончилась, толком даже не начавшись. Придется наложить на себя руки во цвете лет.
Вот если б шеф превратил меня в менее мелкое и позорное существо... В львицу, например. Или в пантеру.
Красиво. Солидно. И все уважают...
Но злой рок в лице наставника превратил меня в земноводное. То есть, подарил этой гангрене неиссякаемый запас шуток на всю оставшуюся жизнь...
И кольнула еще одна, ох какая неприятная мысль: неужели лягушка - и есть отражение моей внутренней сущности?
- Как здесь оказался динозавр? - повернулась я к Ваньке.
Таракан всегда говорил что я, в теории, больше тактик, нежели стратег. На практике это означало, что разбираться в высоких материях мне быстро надоело и захотелось сосредоточится на чём-то более конкретном. Например, на нашем средстве передвижения.
- Пушок - тираннозавр. А оказался он здесь, потому что Линглесу взорвал Астон-Мартин.
- ...?
- Долгая история, - смутился напарник.
- А мы, я так понимаю, никуда не торопимся.
- Еще как торопимся, - прокричал от подножия рептилоида шеф. - Мы должны срочно встретиться с Линглесу.
- Встретиться? - саркастически переспросила я. - Может, вы даже знаете, где его искать?
- Я - нет. А вот Гамаюн... - он огляделся. - Гамаюша!
Мне тоже было интересно, где эта гангрена шляется... И я, по примеру шефа, завертела головой. Почти сразу глаза ослепил солнечный зайчик, пущенный металлическим пером.
Ворона обнаружилась на самой большой куче мертвечины. Она сосредоточенно что-то выковыривала клювом.
Ну конечно!.. И как я сразу не догадалась? Мы же на поле битвы. Там, где очень много потерянных хозяевами голов, вываленных без присмотра кишок и прочих деликатесов.
А что, как всем известно, вороны любят больше всего? Правильно. Больше всего эти милые птички любят подгнившие глазные яблоки... А здесь этого добра - на батальон ворон хватит. И еще останется.
