Надо сказать, что наш новый знакомый действительно был невысок. Метр с кепкой на коньках - так у нас говорят... Невеликий рост он пытался компенсировать напыщенной надменностью.
Но рядом с бваной это вообще мало кому удаётся.
Даже Товарищ Седой как-то признался, что рядом с Лумумбой у него по коже будто бегают толстые шустрые мурашки и всё время хочется выпить... Чего уж говорить о таком изнеженном существе, как английский дворецкий.
- Если вы позволите, сэр, я зайду всего на пять минут - забрать кое-какие личные вещи. Затем я вас покину, чтобы больше не беспокоить, - промямлил Вилликинс, окончательно угаснув под взглядом Лумумбы.
- Что так? - прищурился бвана. - Не нравится мой цвет кожи?
- Вовсе нет, сэр. Полагаю, что после допущенной мной бестактности...
- Ну что вы, - махнул рукой Лумумба. - Я не обиделся. Так что, можете приступать к своим обязанностям.
- В самом деле, сэр?
- Если вас всё устраивает, разумеется.
- В таком случае, спешу сообщить, что вам письмо, сэр. Через час вас ожидают на Даунинг стрит-десять.
Дворецкий протянул бване большой белый конверт, запечатанный сургучной печатью. Лумумба конверт взял, оторвал край - чем вызвал лёгкую мученическую гримасу у Вилликинса - и вытащил несколько листков бумаги. Наскоро их просмотрел...
- Из министерства, - пояснил он мне через пару минут. - Хотят, чтобы мы предоставили верительные грамоты, ну и... утрясли кое-какие производственные моменты.
Тот факт, что его новый работодатель имеет привычку разговаривать с собакой, Вилликинс принял со стоической невозмутимостью.
- Коляску подадут через три четверти часа, - с достоинством сказал дворецкий. - Завтрак будет ожидать в утренней гостиной через пять минут.
Такая оперативность учителя удивила.
- Слышал, конюх неделю назад скончался... - начал он.
- Я взял на себя смелость нанять местного парня, сэр. Как раз сегодня закончилась его проверка на лояльность, и он готов приступить к обязанностям. Впрочем, если у вас на примете другой кандидат...
- Нет! - Лумумба выставил перед собой ладони. - Делайте, что считаете нужным. Вижу, посольство в хороших руках... Так что, - он поглядел на меня. - Идём позавтракаем, что ли?
Я двинулся к крыльцу. И тут случилось удивительное: крошечный дворецкий, вытянувшись во весь рост и мужественно выпятив челюсть, заступил мне дорогу.
- В чём дело? - спросил нетерпеливо шеф. Я же негромко тявкнул - чем вызвал новую бурю в районе напудренного парика Вилликинса.
- Осмелюсь вновь вызвать ваше неудовольствие, сэр. Но собака должна остаться здесь. Я могу заказать комфортабельную будку и отличную крепкую цепь. А так же собачий корм и надлежащий намордник.
Это он уже со зла.
- Какая собака? - наивно подняв брови, спросил бвана.
- Та, что находится у меня за спиной, сэр, - сказал дворецкий.
Я же - у него за спиной - спешно принимал свой первозданный облик.
- Разрешите представить: мой помощник и адьютант, старший лейтенант Иван Спаситель.
Невозмутимостью бваны можно было колоть орехи. В пыль.
Когда Вилликинс обернулся, я как раз искал, что бы на себя накинуть, но кроме густых кустов рододендрона, не нашел ничего подходящего. В них залезать я не стал. Уж больно колючи. А в моём нынешнем положении...
- Вот как, - только и сказал дворецкий, наблюдая мои неуклюжие попытки выглядеть презентабельно в голом виде. - В таком случае, сэр, я посоветовал бы вам одеться. В доме находятся женщины. Горничная, - Вилликинс повёл носом. - И насколько я могу судить по запаху яблочной запеканки - кухарка.
- Вот блин, о них-то я и забыл... - смутился наставник. Щелкнул пальцами и я вновь стал собакой.
Нет, доведет он меня до цугундера этими превращениями. Туда-сюда, туда-сюда... Каждый раз потом такое чувство, что блохи прямо под кожей бегают, и всё время хочется погрызть кость.
***
На Даунинг-стрит мы отправились как белые люди, в карете с кучером и лакеем на запятках. Я и не знал, что у нас есть специальный лакей, вся обязанность которого - помочь нам сесть в карету, а по прибытии на место - выйти из оной.
Лумумба пытался робко возразить, что дверцу он и сам способен открыть - не безрукий, чай. Но Вилликинс был непреклонен. Регламент, этикет, предписания и распорядок - эти слова он произносил, как заклинания - в полной уверенности, что они произведут на нас надлежащее воздействие.
И ведь произвели.
- Вы ведь на самом деле не думаете, что Барсукова убила леди Чейз? - спросил я, когда мы, сопровождаемые неспешным цокотом копыт, откинулись на подушки.
За завтраком поговорить не удалось: Вилликинс настоял, что он непременно должен прислуживать за столом - будто сами мы и салфетки на шею не повяжем.
Отродясь не пользовался я салфетками. Нет, вы не подумайте, сиживал за столом. И ложку с вилкой держать умею, но... Салфетки? Жесткие сооружения из льна и крахмала, с вышитым гербом Российской империи в одном углу и вензелем посольства в другом.
Они были отглажены до состояния картона и сложены с таким знанием законов аэродинамики, что летали не хуже бумажных самолётиков... Что я и продемонстрировал - заработав неодобрительный взгляд дворецкого.
Интересно, за что он меня не любит?
- Женщина, которая так искренне, заливисто расхохоталась на мои обвинения, вряд ли окажется виновной, - ответил бвана на мой вопрос.
- А может, леди Чейз хорошая актриса? - спросил я.
- Ну конечно, она актриса, - согласился бвана. - Как и любая дама из высшего общества, с детства приученная скрывать эмоции. Но её смех был искренним.
- Жалко, что мы так ничего нового и не узнали, - вздохнул я.
- Это ТЫ ничего не узнал, - фыркнул бвана. - Впрочем, чего еще ожидать от пса?
- Сами виноваты, - огрызнулся я. - Превращаете бесперечь туда-сюда... Так и последний ум растерять можно. А... Что вы узнали?
- Например то, что смерть Барсукова именно в этом зале была спланирована заранее.
- Вы же говорили, что так не сходится. Что если бы её планировали - сделали бы намного проще.
- Я передумал, - пожал плечами наставник. - Могу я передумать, или нет?
- Да сколько угодно, - обиделся я. - Только какой в этом толк?
- А такой, что появились новые факты.
Бвана упорно молчал, делая вид, что его чрезвычайно интересует пейзаж за окном кареты.
- Может, поделитесь? - не выдержал я.
Пиджак был неимоверно тесным. Да еще и на горло мне намотали двухметровый, наверное, платок - так что голова торчала из него, как шарик для гольфа из лунки. Очень неудобно.
