– Это был я…
Проводник посмотрел на него с недоумением.
– Ты же не знахарь! – неподдельно удивился он. – Откуда знал, что делать?
– Она умирала, – пояснил Книжник. – И я просто делал, что мог и как мог…
– И сделал, – Исцеляющая пожала плечами. – Ты спас жизнь, олдер. Две жизни – ее и бэбика. Тебе зачтется.
Она посмотрела на него доброжелательнее.
– Но руки у тебя кривые. Что сумела, я поправила. Если надо будет, она сможет родить. Наверное. Четырнадцать зим у нее на плече, время еще есть.
Проводник поморщился.
– Родить? Ты смотришь далеко, Исцеляющая. Слишком далеко. Родить она сможет, если не умрет в горячке до новой луны…
Исцеляющая потрогала жрице лоб, и та медленно открыла глаза, окатив стоящих возле лежанки мутным болезненным, но вполне осмысленным взглядом.
– У нее нет сильного жара, – сообщила знахарка. – Если не будет новых кровей или гноя там, где ее кромсал олдер, то она выживет. Крепкая.
– Как ты? – спросил Книжник, выглядывая из-за плеча Бегуна.
Сибилла с трудом разомкнула высохшие губы и издала звук, больше похожий на тявканье новорожденного вольфодога.
– Погоди, – сказала знахарка, подавая ей кружку с водой. – Давай я тебе помогу…
Она придержала жрицу за затылок, помогая сделать несколько глотков.
Книжник присмотрелся. Вода в кружке была непрозрачной, с явным коричневато-зеленым оттенком. Отвар. Он очень бы хотел узнать, отвар каких растений Исцеляющая дает Сибилле. Растения, как известно, умеют и лечить, и убивать, и превращать самого крутого чела в покорного идиота. Пыльца казза, например. При воспоминании о том, как его корежило с одного глубокого вдоха, Книжнику поплохело.
Он отогнал от себя дурные мысли.
Знахарка, конечно, была из чужого племени, но герлы с таким призванием чаще убивают по своему разумению, чем по приказу. А у Исцеляющей не было личных причин убивать жрицу. Во всяком случае Книжник надеялся, что не было. Да и взгляд, которым она встречала Проводника, не был восторженным или заискивающим, – с таким взглядом исполняют далеко не все приказы. Исцеляющая знала себе цену. Конечно же она не стояла на одной ступени с Проводником или Механиком в племенной иерархии, но и последней из стейшенов точно не являлась! И здесь были ее владения.
– Давай-ка я, – внезапно предложил знахарке Бегун и, не дожидаясь ответа, взял у нее из рук кружку и принялся поить жрицу сам.
Тим в первый момент не поверил своим глазам.
Представить себе Бегуна, добровольно, в твердой памяти и рассудке оказывающего помощь жрице из Сити… Впрочем, Тим еще недавно многого не мог себе представить, а пришлось!
Проводник фыркнул пренебрежительно, и Бегун бросил на него быстрый взгляд. Такой, как он умел, – человека неопытного сразу бросало в дрожь! Но Проводник лишь ухмыльнулся в ответ. Его было сложно пронять взглядом. Книжник подумал, что его вообще не пронять ничем, кроме пули. Во всяком случае Белка бы точно так сказала, а она разбиралась в челах.
Проводник понял, что у Бегуна есть привязанность к Сибилле, и это было нехорошо. Вожди Стейшена были кем угодно, но не дураками, и Проводник умел не только стрелять – как Нога или Свин. Он разбирался в чертежах, знал, как плавят металл, и водил кэрроджи по Рейле. И еще – он очень давно научился нащупывать слабые места у противника. Или у соперника. Или у союзника…
Неважно. Он умел нащупывать слабые места и пользоваться этим, иначе давно не был бы Проводником. Он умел управлять, и демонстрировать ему, за какую веревочку в случае чего можно дернуть, было безрассудно, но очень по-человечески. Бегун – и по-человечески… Кто бы мог подумать?
Бегун поддерживал Сибиллу за плечи до тех пор, пока не влил в нее весь отвар, а потом помог жрице улечься на подушку, больше походившую на мешок, набитый чем-то мягким. Книжник наконец-то рассмотрел, что новорожденный бэбик лежал рядом с ней: маленький сверток под боком, уложенный так, чтобы жрица его ненароком не раздавила. К рождению этого малыша Книжник имел отношение большее, чем тот, кто его зачал. И мысль об этом невольно заставила Тима улыбнуться.
Гордость? Возможно. Он сделал доброе дело. Но добрый – значит мертвый. Он помог этому бэбику появиться на свет. Но скажет ли малыш ему спасибо, когда увидит этот мир таким, какой он есть…
Эта мысль мигом стерла с лица Книжника зародыш улыбки, он помрачнел.
– Так лучше? – спросил Бегун негромко, поправляя валик у Сибиллы под шеей.
Сибилла кивнула. Она все еще не могла «собрать» взгляд. Книжнику было знакомо это состояние. Он сам долго не мог навести резкость после своего стремительного спуска с Жертвенной Башни и удара о бетонную стену и видел окружающих через легкий туман, не резко. Было видно, что тело и разум жрицы все еще не пришли в себя, хотя за прошедшие сутки ей явно полегчало.
– Да… – едва слышно выдохнула она. Шепот получился дребезжащим, словно звуки с трудом продирались через колючие заросли, выросшие в горле. – Спасибо. Лучше.
– Бэбик? Что с ним? – спросил Бегун, ни к кому конкретно не обращаясь.
Проводник снова едва заметно ухмыльнулся, а знахарка ответила:
– Твой сын здоров. Мы нашли ему кормилицу, олдер. Хотя было трудно, кормилицы заняты. Нашли на время, пока мать не поправится и сможет его кормить.
Когда Исцеляющая назвала безымянного бэбика его сыном, Бегун вздрогнул, но не возразил. И Книжник мысленно отметил это как еще один новый штрих к его портрету.
– Ну что? Посмотрели? – знахарка презрительно передернула плечами и посмотрела Книжнику в глаза. – Мы не парковые, олдер, мы умеем держать слово.
– Точно умеете? – хмыкнул Бегун, поворачиваясь к ней. – Расскажи это мне еще раз, Исцеляющая. Расскажи мне, а потом мы вместе посмеемся! Тягать орехи из берлоги чужими руками – вот что вы умеете…
Проводник и знахарка переглянулись, не скрывая улыбок. Парковые и честность – весьма странное сочетание. Тим понимал, что репутация его бывшего племени восхищения не вызывает. Он сам недавно имел несчастье в этом убедиться.
Бегун на улыбки не огрызнулся, замолчал, явно заставляя себя не обострять ситуацию, и у него, как ни странно, это получилось.
– Но за то, что ты сделала, – спасибо тебе, Исцеляющая.
Он даже склонил голову в знак благодарности – сама покорность.
Бегун очень быстро учился, Книжник не мог этого не отметить, и то, как он сейчас приспосабливался к новой для него ситуации, учась быть смиренным, когда надо, вызывало восхищение.
Сибилла вдруг протянула ему руку, Бегун тут же склонился к ней, и Тиму, который стоял ближе всех к ее ложу, показалось, что жрица прошептала что-то вождю на ухо, едва шевеля губами.
– Пошли, – приказал Проводник тоном, не терпящим возражений. – Наверху поговорим.
