–Давайте осмотрим номер, – Овсов решил сначала пощупать всё своими руками, а потом уже задавать вопросы, – кстати, вы мне обе нужны.
Он вручил Феликсу свою папку, попросив его и женщин постоять у дверей с наружной стороны, а сам прошёл в номер. Если следовать логике убийц, то они опять поменялись комнатами с теми, кого убили. Правда, с мотивом стало посложнее. Зачем убивать четырёх парней в поезде, а затем убивать следующих четырёх в гостинице? Играют между собой на чью-то жизнь? Это очень рискованно. Ведь и в вагоне им могли наступить на пятки, и здесь Овсов видел двух убийц в лицо. Надо не забыть фоторобот составить, пока их физиономии не затёрлись в памяти. В поезде перенесли трупы и здесь проделали то же самое. Почему я так думаю? Потому что в номере убитых крови на полу не было. Пару капель, не больше. А разрезы на шеях шикарные, любое декольте позавидует. Ну и сравнил. Комплимент хотел кому-то сказать? Да за такие слова Алина оторвала бы всё мужское и кусок культуры присобачила. Чтобы знал, какая спина, до какой попы имеет право для вожделенных взглядов обзор открывать. В шкафу ничего, за шкафом тоже. А на нём? Овсов подхватил стул и встал на него, оглядывая весь номер сверху. А чтобы свой номер кровью не заляпать, плёнку под матрасы постелили. Знали, что мальчишки придут пьяными и плёнку просто не заметят. Затем на плёнке их перенесли, благо тащить пару метров всего, и на койки в триста двадцать пятом номере уложили. Затем вытянули плёнку из-под матрасов и унесли. Вот поэтому разводы на нижней стороне матрасов и остались. Очень характерные полосы. Кровь загустела и на пол уже не капала. А ведь Новиков оказался тогда прав – убитых действительно переносили.
–На матрасах не написаны номера комнат, в которых они лежат?
–Вот ещё, – дежурная громко фыркнула, – мы не такие бюрократы, как Вам кажется.
–Жаль, – вздохнул Овсов. Вот стоял бы сейчас на матрасах номер триста двадцать пять и этим бы всё было сказано. Нет, наверное, не всё. Потом бы оказалось, что их выносили во внутренний двор посушиться и случайно перепутали. Это косвенная улика, ни о чем, по сути, не говорящая. Где же эта плёнка может быть? Овсов зашёл в ванную комнату и внимательно оглядел шкафчик и голубую стальную ванну. Художники облачно-туманные. Абстракционисты чёртовы. На дверце шкафчика виднелась небольшая царапина. Овсов потёр её пальцами. Вроде старая, затёртая, вряд ли имеет какое-нибудь отношение к убийству. За ванной виднелся краешек белого пакета. Дмитрий нагнулся и заглянул вниз. Затем лёг на пол и дотянулся до пакета рукой. Похлопал по нему, внутри что-то зашуршало.
–Идите все сюда.
Феликс залетел первым, держа руку на кобуре с пистолетом.
–Только меня не застрели, – мрачно сострил Овсов, – смотрите под ванну.
–Там грязь? Я там не убирала, – поспешно проговорила горничная.
–Там пакет, – дежурная по этажу продемонстрировала удивительную гибкость, сильно нагнувшись вниз без всякой помощи и не опираясь ни на что.
–Да, пакет, я его достаю, – Овсов медленно и осторожно, зацепив одним указательным пальцем, вытащил белый пакет с рекламным логотипом обувного магазина. Затем, не вставая, он его приоткрыл и все увидели сложенную в несколько раз прозрачную плёнку.
–Это всё? Мы для этого оружие брали? – на лице Феликса было написано не просто недоумение, а твёрдая уверенность в психической неполноценности капитана из УВД. Последний встал, отряхнулся, слегка усмехаясь и покачивая головой.
–И что нам с этим богатством теперь делать? – дежурной по этажу явно хотелось найти, как минимум, кровавые отпечатки пальцев и, как максимум, эти самые пальцы в порубленном виде.
–Все в коридор, – Овсов проскользнул первым и стал осторожно доставать целлофан, – не трогайте руками. И пакет не трогайте. Феликс, бери очень аккуратно, кончиками пальцев и помогай мне.
–Делать-то что?
–Сейчас мы его полностью разложим и внимательно рассмотрим, – именно так они и поступили. В белом пакете оказалось четыре плёночных листа. Они легли на пол коридора один на другой. Овсов внимательно осмотрел каждый лист со всех сторон и на одном месте задержался. С краю целлофановой плёнки был вырван клок. По форме и размеру он напоминал найденный в одной из кровати зарезанных парней.
Овсов открыл свою папку, осторожно и медленно, стараясь не повредить, вытащил целлофан и, тщательно расправив, приложил к месту, которое его заинтересовало. Кусок плёнки и большой лист сошлись в единое целое.
Глава 7. Четыре химика
-Феликс, я запамятовал твою фамилию.
–Нет.
–Что «нет»? – сперва Овсов подумал, что Феликс решил окончательно законспирироваться, затем, что он сошёл с ума, ну, а после, что старший лейтенант стесняется своей фамилии, – что «нет»?
–Ты не мог забыть мою фамилию. Такое не забывается. Ты её просто не знаешь.
–И как же она звучит? Я весь в нетерпении.
–Яблоков.
–И почему её нельзя забыть? – Овсов взглянул на женщин, словно желая расспросить, что помнят они о чужих именах, – Я знаю и другие названия фруктов. И даже овощей.
–Это же яблоко, – Феликс томно понизил голос, – плод греха. Символ всей моей жизни.
За плечом Яблокова громко прыснули, Феликс оглянулся, но обе женщины уже смотрели в другой конец коридора.
–Так и запишем, – пробурчал Овсов, – кисло-сладенький ты наш.
–Мне казалось, что на расследовании убийств вести себя следует гораздо серьёзнее, – недовольно проговорил Феликс.
–Ты будешь смеяться, но мне тоже так казалось, – усмехнулся Дмитрий, – всё, осталось только расписаться. Прошу всех начертать свои автографы.
–Теперь куда? – они захлопнули за собой дверцы Жигулей, и Феликс нетерпеливо заёрзал на жёстком автомобильном кресле.
–Сам думаю, – Овсов бросил папку на заднее сиденье и положил ладони на руль, – теперь следует доложить начальству. Вот только в какой последовательности, чтобы правильно получилось? И по шапке сильно не схлопотать, и дело с точки Алялина сдвинуть.
–Так мы больше нигде никого ловить не будем?
–Пока нет. Настало время подумать о фактах: о тех, что сегодня узнали, и тех, которые нужно просчитать.
–Мне необходимо сдать пистолет в оружейку.
–Время ещё позволяет. Сейчас мы съездим в прокуратуру, к Новикову, и всё расскажем. Затем я тебя подкину до вокзала. Согласен?
–Поехали.
Кабинет старшего следователя городской прокуратуры находился на втором этаже. Дорогая итальянская жёлто-чёрная офисная мебель, подвесной французский потолок, девственно белый и идеально ровный, набор дистанционных пультов: от матового жалюзи, от кондиционера над средним окном, от широкого телевизора на стене напротив, от видеокамеры за спиной хозяина кабинета, нацеленной на собеседника.
–Что-то случилось? – Новиков поднялся навстречу и пожал протянутые в приветствии руки.
