– Но…
– Знаю! Деньги отдаем за кооператив. Тебе надо работать в две смены.
– Да…
– А ты заведи себе любовника, – предложила дочь без тени стеснения, – он пусть заработает. Или хотя бы отца моего заставь нам платить!
– Что же ты говоришь, – в висках Валерии застучало, – человек должен сам себя обеспечивать. Только так правильно.
– А я не хочу жить правильно! Понятно? – красивый рот зло искривился. – Не хочу быть бедной, как ты!
Она вышла из их общей спальни, с силой хлопнув дверью, а Лера так и осталась сидеть на кровати. Что же она упустила в воспитании дочери? Ведь только ради нее и живет…
К этой теме они больше не возвращались, и Лера постепенно успокоилась. Это все подростковое, напускное! Вокруг ребенка столько глупостей – журналы, телевидение с их сказками о красивой жизни. На экране маленький человек видит одно, а дома и в школе – другое, вот ему и кажется, что реальность устроена неправильно. Он думает: хорошо предаваться праздности, купаться в деньгах. Со всех сторон: деньги, деньги, секс, секс. Ничего. Перерастет и поумнеет. В кого ей глупой-то быть?
В начале нового учебного года, едва перейдя в седьмой класс, Олеся вдруг безапелляционно сообщила, что теперь будет приходить домой поздно. В соседней школе старшеклассники создали свою музыкальную группу, и она прошла отбор на бэк-вокалистку. Репетиции будут каждый день – им разрешили оставаться в актовом зале до восьми часов вечера, а когда настанет время концерта, она пригласит.
Как ни пыталась Валерия выпытать больше: что за ребята, как учатся, сколько им лет, – Олеся не добавила к сказанному ни слова. Только фыркнула в ответ на вопрос матери, можно ли прийти, посмотреть на репетицию.
– Лесенька, – Валерия чуть не плакала, – ты же маленькая еще!
– Только ты так и думаешь, – дочь взглянула с презрением, – а я уже взрослая! Выгляжу на семнадцать.
– Кто тебе это сказал?!
– Все!
– Но в душе ты еще ребенок! Тебе только тринадцать лет будет!
– Если не болтать лишнего, – в голосе Олеси послышалась угроза, – никто не узнает!
– Как хочешь, – тон Валерии стал суровым, – а я приду! Познакомишь меня с ребятами, и потом мы решим, можешь ты там петь или нет!
– Только попробуй, – Олеся откинула назад тяжелые волосы, – если хоть раз увижу тебя в этой школе, пеняй на себя!
– Что? – Валерия не выдержала, голос сорвался на крик: – Что ты мне сделаешь?!
– Покончу с собой!
После таких слов Олеси Лера словно остолбенела. Все! Она больше не знает, что делать. Как помочь ребенку, который изобрел такую меру наказания для собственной матери? Зная решительный характер дочери, Валерия ни минуты не сомневалась в том, что, если понадобится, Лера исполнит угрозу. Отчаяния в ней хватало.
Валерия мучилась и страдала. Пыталась найти способ договориться с дочерью, да куда там! Все слова матери Лера воспринимала как обвинения и уходила, хлопнув дверью. Ей не нужны были чужие советы, неинтересен чужой жизненный опыт, ей было плевать на других. Валерия давно чувствовала, что перестала быть для дочки авторитетом, но теперь, когда у той появился свой круг «взрослого» общения, мать просто-напросто перестала существовать. И чем дальше, тем хуже становилась ситуация.
– Как ты думаешь, – поинтересовалась как-то Леся перед сном, уже лежа в постели, – мне пойдет пирсинг?
– Олеся! – Валерия не знала, как правильно реагировать: вопрос тринадцатилетней дочери выбил ее из колеи. – Конечно, нет!
– А я думаю, что пойдет, – Лера слышала, как Олеся улыбается.
– Бог ты мой, – затараторила она, – это же опасно, могут инфекцию занести, больно, в конце концов!
– Я терпеливая, – с гордостью сообщила дочь.
– Но ты подумай о будущем, – Валерия судорожно отыскивала в голове аргументы, – ты же не всегда будешь молодой. Кожа станет дряблой, обвиснет из-за этого пирсинга. На что будет похож твой живот?!
– А кто сказал про живот? – усмехнулась Олеся.
– Про что же ты говоришь? – сердце Леры ушло в пятки.
– Про язык, – объяснила Олеся. – Тухлый проткнул. Смотрится кульно!
– Господи! – у Валерии закружилась голова, и она проговорила на автомате. – Какой «тухлый»?
– Бас-гитарист наш, – недовольно сообщила Олеся, – Димка Тухманов.
– Господи!
– Что ты заладила?! – дочь раздражалась все больше. – Значит, ты мне не разрешаешь?
– Конечно, нет! – Валерия вздохнула с облегчением: если спрашивает, значит, ничего еще не решила. – Ты только пойми: это очень опасно. Я тебе как врач говорю! Риск заражения вирусом простого герпеса и гепатитом B и C. Ранка от прокола создает риск попадания бактерий в общий кровоток, а это может привести к развитию эндокардита – воспаления тканей сердца или его клапанов…
– И денег не дашь? – задумчиво перебила ее дочь.
– Олесенька, – страхи снова вернулись, – ты подумай сама! Это же больно, неудобно, ужасно! Ты же не папуас, ты взрослый, цивилизованный человек.
– Ничего не понимаешь, – разочарованно вздохнула Олеся и отвернулась к стене.
Для нее вопрос был исчерпан, а Валерия лежала целую ночь, тараща глаза в потолок. Что же за люди такие эти подростки?! Знала она, изучала на своем лечфаке возрастные изменения, да вот только ничего это не дает! В общении с дочерью Валерия Игоревна ощущала себя человеком, которого привезли и высадили на Марсе безо всякой специальной подготовки. Как хочешь, так и выживай.
Да неужели какая-то дурацкая штуковина во рту стоит того, чтобы подвергать опасности жизнь?! Открытая ранка от прокола, большое количество бактерий в полости рта. А если заденут нерв? А если попадут в кровеносный сосуд? Господи! Господи! Да кто же выдумал эти пытки и заставил детей желать их?! Она дала себе слово поговорить с Лесей серьезно. Не может быть, чтобы дочь не прислушалась. Она найдет нужные слова!
И Лера старалась. Несколько раз, старательно сдерживая раздражение, объясняла дочери, почему делать пирсинг в языке нельзя. Соловьем пела, приводила примеры. Олеся слушала молча и, казалось, все понимала.
Прошло несколько месяцев, и Лера занялась переездом – наконец достроили кооперативную квартиру. Она крутилась теперь как белка в колесе. Хорошо еще, дом поблизости от родителей выбрала: пять минут пешком. Иначе бы неизвестно, как со всем этим справилась.
Только сейчас, впервые в жизни, Валерия серьезно жалела о том, что рядом с ней нет мужчины. Пока жила с родителями, всю тяжелую работу по дому делал папа, да и доходов трех взрослых людей на семью хватало вполне. А сейчас, когда предстояло со всем справляться одной – от Леськи все равно никакого толку, – вдруг накатили тоска и одиночество. И почему она раньше не думала о замужестве или даже об отношениях? Не хотела ранить Олесю? Но ей, кажется, никогда не было до этого дела – вон даже сама советовала матери любовника завести. Нахалка!
