Но я, как истинный брутальный самец, не сомневающийся в своей неотразимости, был уверен, что как только я включу режим соблазнителя, она растечется как мороженое и все проблемы решаться сами собой. Но строптивая девчонка снова меня удивила, вооружившись против меня вилкой. И я видел, что она не набивает себе цену, просто не хочет меня. Как меня можно не хотеть?
Я отвык от такого. Обычно, мне даже соблазнять никого не приходилось, стоило открыть кошелек и дверь в крутую тачку, дамочки возбуждались сами собой. А тут она знает кто я, и ей плевать. Чаще всего, меня либо желают, либо бояться, притом каждое из этих чувств пропитано уважением. А тут не желания, не страха, не уважения. Да моя самооценка за последний день упала ниже плинтуса. Хотя, с другой стороны, мне же было скучно? Вот теперь у меня есть головоломка, которую я должен разгадать за две недели.
Алиса упорно продолжала вытирать и так сухую посуду, лишь бы не встречаться со мной взглядом. Я ел яблоко и нагло рассматривал ее, пока не услышал:
– Ты меня смущаешь, может, ты уже спать пойдешь? – спросила девчонка, не поворачиваясь.
– И чем я могу тебя смущать? Вгрызанием в яблоко?
– Ты пялишься, – прошипела она.
Зеркало у нее там где-то что ли?
Но отмазываться я не собирался.
– Это явно нельзя причислить к домогательствам, у тебя красивая фигура, считай, что я получаю эстетическое удовольствие.
«А мог бы и физическое».
– Хорошо, – резко повернулась маленькая стерва, – тогда я пойду спать.
– Отлично, где душ? – спросил я у нее.
Алиса довольно улыбнулась. Ну что опять?
– Видел бочку по дороге в туалет?
Я кивнул, доедая яблоко.
– Так вот, это и есть душ, – вижу, что пытается не язвить, но яд просачивается все равно.
– То есть бочка с грязной водой и есть то, чем я могу ополоснуться? – я пытался осмыслить высказывание девчонки.
– Вода не грязная, а за день она нагрелась достаточно, чтобы быть не ледяной.
Вот так сюрприз.
– Ладно, – я встал, хлопнув рукой по столу, – мне все больше нравится эта деревня. А здесь, наверное, принято считать, что Земля плоская?
Алиса резко обернулась.
– Знаешь, то, что здесь нет коммуникаций, не дает тебя права считать, что люди тут тупые.
Ого, да мы оскорбились в лучших чувствах.
– Отсутствие здесь цивилизации дает мне право считать, что люди не используют мозг, чтобы улучшить здесь жизнь. И не надо мне рассказывать про отсутствие финансирования! Мужики, которые целый день играют в карты на завалинке с бутылочкой мутной жидкости в обнимку, давно могли бы собраться и построить здесь подобие детской площадки, или как-то облагородить местность, придумать какой-то бизнес, чтобы наскрести денег на проведение газа, пусть даже нелегальный. Но когда люди во всем обвиняют правительство и презрительно поджимают губы при виде богачей, означает только то, что они сами ничего не хотят менять в своей жизни. Возможности, пусть и разные, есть у всех. Только зачем? Если можно и дальше прожигать свою жизнь.
На этих словах я развернулся и вышел на улицу, вдыхая свежий воздух. Я разозлился, не собирался читать никаких лекций, но она, черт возьми, меня спровоцировала! Защитница сирых и убогих, твою мать! Почему-то большинство считают, что все им должны, а они обиженные обществом несчастные люди. Поработали бы эти люди хоть раз 24 часа из 24 в сутках, поспали бы хоть раз целый месяц по 2-3 часа, потому что проект горит, слетали бы на другой конец мира ради встречи на один час, тут же возвращаясь обратно, даже ни разу не искупавшись в море, потому что некогда. Но нет, они только стонут, как им тяжело жить.
Тряхнув со злостью головой, пошел искать этот чертов душ.
Когда ополоснулся, вспомнил, что не позвонил Марку. Справедливо полагая, что завтра дом бабы Вали возьмут штурмом, я вздохнул и пошел совершать восхождение на телефонный холм.
Марк, естественно, причитал, что он не может выполнять свои обязательства, находясь в нескольких километрах от объекта охраны, и пытался воззвать к моей совести и инстинкту самосохранения, чем окончательно разозлил меня и был послан на три буквы.
Мой охранник и так обосновался в соседней деревне, чтобы в экстренной ситуации добраться до меня за считанные минуты, и его недовольство я списал на то, что сам его разбаловал.
В доме стояла тишина, когда я вернулся с вынужденной прогулки. Алиса лежала на краю кровати, усердно делая вид, что спит. Мне выпала участь спать у стенки, видимо девчонка подготовила себе пути отхода.
Одеяло дожидалось меня, а Алиса лежала, укрывшись каким-то покрывалом. Все явно говорило о том, что она ожидала появление хищника в ночи. Я не удивлюсь, если у нее под подушкой лежит та самая вилка! Но мой хищник сегодня спал, и я решил присоединиться к нему. Настроение было испорчено, да и нахрапом девчонку не возьмешь. «У меня есть еще две недели» – подумал я засыпая.
Алиса
Когда Никольский вошел в спальню, я, кажется, перестала дышать. Я очень боялась, что он просто нападет на меня. И что мне делать? Кричать? Пугать бабушку? Но явно не дать ему то, за чем он активно охотится.
Но, к моему изумлению, мужчина лег, отвернувшись от меня и уже через несколько минут спал. Я даже поерзала слегка на кровати, но он не подавал признаков бодрствования. В голове проскользнуло легкое разочарование – готовилась, мучилась, боялась пошевелиться, а он просто взял и уснул.
Я решила расслабиться и последовать его примеру. Но сделать проще, чем осуществить. Помимо воли, в голове засели слова Никольского о том, что у каждого есть возможности, но далеко не каждому это надо. Я задумалась. В соседней от нас деревне пару лет назад провели газ, в колхоз выделили пару чего-то там уборочных машин, а все потому, что там большая часть жителей очень активны. Они постоянно строчат какие-то запросы, подают документы на различные субсидии, устраивают ярмарки и тд. А в нашей деревне хоть какую-то активность проявляет моя бабушка и ее соседка, но в силу возраста, они мало чего могут. А остальных все устраивает, точнее не так, не устраивает, но они считают, что все должно быть преподнесено на блюдечке с золотой каемочкой.
Потом мои мысли потекли в другую степь: а что, собственно, сделала я, чтобы облегчить жизнь своей бабуле?
Ничего. Я принимаю как данность, что газ в деревне только в баллонах, что топится дом дровами, которые еще наколоть надо, что вода только в колонке, пусть и рядом с нашим домом. Для меня все это ностальгия, но я никогда не задумывалась, что прожив пару недель в деревне, я потом приезжаю домой и наливаю горячую ванну, смотрю 140 каналов телевизора и готовлю еду на газовой плите.
Мне стало стыдно, я сама ничуть не лучше их, и в словах Никольского есть правда. Сколько раз я сетовала на то, что деревня загибается, что ничего не делается для улучшения условий, и ни разу не попыталась сама сделать хоть что-то. А я журналист, я могу найти нужные факты, есть множество субсидий и дотации от правительства, есть очереди на проведение коммуникаций и прочая требуха. Но мне это не нужно, вот и весь ответ.
