– Да, да… – странно, но она никогда не звонила раньше. Что ей нужно? О, умолкни, сердце!
– Как твои дела, Вадим?
– Спасибо, нормально… “Молчит, видимо, её слегка ошеломил мой сухой тон”.
– Я вот решила позвонить, поговорить с тобой…
– Что ж, я не ждал звонка от тебя.
– Да, я знаю. Просто очень хотелось поговорить…
“Теряется.”.
– О чём? – “не слишком ли резко? Не слишком…”
– Я уже, наверное, не знаю, – голос стал тише. – Если я не вовремя, то извини, я сейчас положу трубку.
– Нет, почему же…– “сам испугался. Неужели хочешь вернуться к тому, от чего с таким титаническим усилием оторвался? Теперь твой черёд”.
Так он диктовал себе, заглушая сердце. Оксана замолчала. У него заныли колени. Но он уже не тот мальчишка, забывший о гордости и ранимый! Он слышал и запомнил ее острое “не люблю”.
“Сейчас или никогда! “Хочешь стать бабочкой – не бойся солнца”, – вспомнила Оксана. Будь что будет!
– Ты очень занят на этой неделе? Мы не сможем увидеться? – прозвучало почти жалостливо.
– Увидеться? Я не уверен, что стоит…
– Ты не хочешь?.. – голос задрожал.
– Я не знаю…
Общее молчание.
– Оксана, зачем ворошить прошлое? Я честно признаюсь: не хочу к нему возвращаться.
– Извини… Просто, я думала… В общем ничего. До свидания…
Трубка легла на место, жёстко разорвав последнюю нить…
Она пошла, с трудом пробиваясь сквозь неуместную реальность. Плечи опустились, словно под тяжестью невидимого груза, хотя у неё не осталось ничего. Даже единственных драгоценных воспоминаний. Ничего…
***
Оксана с трудом разомкнула веки. Левый висок больно пульсировал. Руки показались такими слабыми, будто за ночь из них вытекла сила. Это низкое давление. Такое бывало нередко – приступы слабости. Она заставила себя подняться, вспомнив, что сегодня спектакль. А затем, если её группа победит в отборочном туре, ее ждет показательное выступление на большой сцене. На самой настоящей сцене! Ещё вчера она ощущала приятный озноб от предвкушения, а сегодня эта мысль отчего-то не тронула её…
Грязный автобус поглотил девушку вместе с толпой и выплеснул к безликому зданию института, существующего для того, чтобы кому-то что-то в жизни дать. Кому-то, кто ищет что-то интересное или что-то чуть более небудничное, чуть более не серое. Кому-то, у кого есть эта самая жизнь. Глубоко погрузившись в свои раздумья, девушка прошла мимо больших витрин, привычно избегая собственное отражение. У входа в ювелирный магазин её окружили три полные цыганки, защебетали, жестикулируя руками. Она, виновато улыбаясь, пыталась высвободиться, денег у неё и при желании для них не найдётся. Напоследок ей была подарена одна фраза и Оксана обернулась на голос:
– Скоро твоя жизнь повернётся в другую сторону. Вижу, совсем скоро…
И в эту же секунду раздался визг тормозов, крики, и Оксану обдало пыльным дыханием объёмной иномарки, вынырнувшей мгновенье назад под зелёную стрелку светофора. Выскочившие из автомобиля люди, принялись ощупывать остолбеневшую девушку, о чём-то расспрашивали, но она слышала лишь звон в собственной голове. Один, в чёрном костюме, не раздумывая, встал на колени прямо на грязный асфальт, как-то испуганно ощупал её ноги… Кто-то подал всё ещё пребывающей в оцепенении Оксане её трость.
Человек в чёрном поднялся, убрал ласково с лица девушки волосы и…замер. Точно увидел привидение. Остальные, что всё ещё суетились вокруг неё, вдруг тоже замолчали и с удивлением стали переглядываться. Внимательно осмотрев Оксану ещё раз и услышав, наконец, от неё, что всё в порядке, люди удалились в свою иномарку, ещё раз оглянувшись на ничего не понимающую девушку.
Оксана вернулась на тротуар. Злополучный автомобиль тронулся, но через некоторое время, перестроившись влево, развернулся, сверкнув перламутром.
Машина притормозила и “забралась” правой парой колёс на противоположный тротуар. Стекло опустилось, и Оксане показалось, что на неё опять смотрят. С неожиданным пугающим любопытством. А потом, когда девушка переходила дорогу, в окне автомобиля блеснула линза фотоаппарата. Что это? Её фотографируют? Но зачем, кому это надо?
Долгие взгляды провожали Оксану до самых дверей здания, а она смущённая и ошеломлённая стремилась поскорее спрятаться от непонятной случайности.
А потом она играла… Худенькая хромая девочка, с тонкой грустью на бледном лице вдохновенно до трогательности читала свой монолог. И никто не осмелился ей не поверить. Ведь она также хотела вырваться из тесной клетки бессмысленной реальности. В небо или в никуда, в спокойное и безмятежное небытие…
И даже Жанна не сразу справилась с мурашками, добежавшими до самых кончиков пальцев. Но она ещё успеет изменить ситуацию в свою пользу, иначе уплывёт весьма сулящий шанс…
Оксана-Катерина должна страдать? И она страдает. Страдает при всех!
Ах, Вадим! Никакого тепла, как раньше. Только боль и глупая жалость к себе. Это чувство стало для неё самым частым из всех, что существуют в её мире.
***
Она осталась почти одна в опустевшем здании института. Идти в общежитие совсем не хотелось, даже с доброй вестью об успешном дебюте. Тем более, она опять помешает паре влюбленных. Им, конечно, хочется подольше оставаться наедине. Прислонившись к холодной стене, Оксана вслушивалась в голоса, доносившиеся из единственного ещё не опустевшего кабинета.
(Натан Ионович):
– Я говорю браво, и думать тут нечего. Играть должна только она.
– Но почему бы не прослушать на эту роль и других претендентов?
(Это Жанна)
– Да она достойна профессионалов!
– Согласна, но не мне вам объяснять, кто стекается в этот зал. Для образа важен и внешний подбор, да, не самый главный аспект. Но достаточно значимый.
– Зрители, я уверен, тотчас проникнутся к ней и будут видеть только её игру. В конце же концов это всего лишь студенты! Я не понимаю ваш каприз, решительно не понимаю! Многие сочтут её находкой!
– Но ещё больше в идеально подобранном образе! Скажем, – юродивого калеки!
– Вы, определённо, жестоки!
Оксана бесшумно заковыляла прочь, словно застигнутая врасплох. На глазах задрожала влага… Девушка вжалась в туалетную дверь, склонилась над раковиной, долго смотрела на бегущую воду, застилающую звуком бесконечности сознание. Потом достала спасительную коробочку, высыпала таблетки на ладонь. Все до одной. Смотреть на полную белую горсть было не страшно. В ней было даже какое-то успокоение и слабый запах победы.
“Я перехитрила жизнь! Я, а не она меня!”
Вся горсть исчезла с ладони. Глотались таблетки легко, почти незаметно. Все до одной…
