Тот взглянул на неё в зеркало заднего вида, улыбнулся и пожал плечами.
– Я посоветуюсь с Олей. Вместе мы что-нибудь придумаем. Но мне хотелось бы что-то необычное и, может быть, даже нематериальное.
– Его радует твоё здоровье и весёлое настроение, Оксаночка. А всё материальное у него есть, – отозвался водитель.
– Да, это так. Его порадовала бы ещё одна моя победа, мой успех. Мне очень, очень хочется доказать, что я хорошая ученица и сильный, такой же как он, человек. Что же, что же, что же?..
Несколько минут Платоныч ехал молча и вдруг притормозил у обочины, открыл свою дверцу.
– Садись.
– Что?
– Садись за руль, дочка.
– А я смогу?
– А как же?
Короткие минуты Оксаниного восторга улетучились, как только она поняла, что из трудной задумка превращается в неосуществимую. Ноги давили на педали либо не вовремя, либо глубоко и никак не хотели чувствовать нужную точку. Она вымоталась, так и не проехав даже десятка метров. Ноги упрямо не слушались, ладони взмокли. Наконец, не выдержав испытания, Оксана покинула водительское кресло и, едва скрывая слёзы, перебралась назад.
– Ничего, – добродушно сказал пожилой мужчина, – ничего, одолеем.
С каким трепетом вспомнит Оксана тот осенний день. Но какой болью он отзовётся в сердце Мастера, все последующие годы желавшего о нём забыть…
В то утро он вышел на улицу и удивился, что водитель ещё не приготовил машину. Позёвывая и поглядывая на часы, застегнул пальто на все пуговицы. Откуда-то вынырнул Платоныч. Был он почему-то пеший.
– Я не понял, дружище, с машиной что-то не так?
– Нет, с машиной порядок, – старик, не спеша, приблизился, – я решил себе сегодня взять выходной.
– Что? Как это ты решил? Дружище, ты не заболел часом?
Не успел тот ответить, как по брусчатке зашелестели колёса, и подкатил белый свежевымытый автомобиль.
– Я не верю своим глазам! – воскликнул Мастер, слегка опомнившись от удивления. – Оксана! Не может быть!
– Меня ругай, меня. Взял грех на седую голову.
Оксана победоносно выпрыгнула из автомобиля, смеялась и хлопала в ладоши. Мастер подошёл и сжал её в объятьях.
– Ай да Платоныч, ай да молодец! Я никогда докторам не верил!
Платоныч невольно отвёл взгляд. Объятья босса, в которых он сжимал хрупкую девушку, показались ему не только дружескими.
– Это мой подарок вам в день рождения, – провозгласила Оксана. – Садитесь, Мастер, Маргарита сама отвезёт вас куда скажете.
Последние нотки её голоса вдруг дрогнули от волнения, и Мастер понял, что ради неё отдаст всё… И понял, что пропал…
Он больше не захотел сегодня вспоминать о своих делах, даже таких, о которых радел, упиваясь предвкушением смелой победы. Немедленно скинул пальто и пиджак в руки Платоныча, и тот без лишних слов поспешно унёс одежду в дом, вернувшись с курткой Мастера. От какой женщины утаилась бы его мужская притягательная стать, умные серые глаза, тонкие и одновременно мужественные черты лица и эта соблазнительная родинка на щеке? Сейчас без верхней одежды он был так хорош и притягателен! Белая рубашка, освобождённая от галстука, обнимала, почти просвечивая, его крепкое тело, открывая каждый мускул прохладному потоку осеннего ветра. Не ускользнула эта природная и выхоленная мужская красота и от девственного взгляда Оксаны. Словно зачарованная, любовалась она прекрасными формами мужчины, волнуясь и смущаясь незнакомых чувств. Мастер расположился на пассажирском сиденье, и автомобиль тронулся. Платоныч, оставленный в одиночестве ещё несколько секунд наблюдал, как ровно и уверенно девушка вела машину, высунув кончик языка от напряженного внимания. А потом, счастливая, она смеялась без умолку, пустив свою лошадь далеко вперед. Не обращая внимание на обеспокоенные крики Мастера, своим смехом звала ее догнать.
Где-то рядом громыхнуло, проблески молнии скользнули в серых облаках. Последняя гроза… На поляну в кольце золотого леса тяжело опустилась предливневая сумеречная пелена. Гром прозвучал ещё пару раз, лениво и глухо, будто каясь в своём опоздании. У лета шансов не осталось…
Всадники оказались слишком далеко от конюшен. Развернув лошадей, они поскакали обратно, подгоняемые колкими ледяными каплями. Волосы наездницы намокли, сапожки безжалостно отбивали чечётку на боках животного. Мужчина подхватил маленькую наездницу на руки, не дав ей соскочить на затопленную землю, и бросился в конюшню. Там они плюхнулись на душистую стопку сена.
– Знаешь, на кого ты похожа? – с улыбкой спросил Мастер, ещё не отдышавшись, – на русалку. На очень красивую русалку.
Он ожидал услышать: “Вы снова хвалите меня”. Но услышал лишь её учащенное неровное дыхание.
“Господи, какие глаза!” – подумал мужчина. Искорки пробежали вдоль его тела. Он нехотя отвёл взгляд и принялся стаскивать с себя мокрую одежду. Оксана также сняла куртку и намокший жакет, оставшись в коротком топе. Не удержавшись, Мастер снова скользнул взглядом по маленькой, но невероятно притягательной девственной груди. Девушка его взгляда не заметила, занятая освобождением влажных волос от заколок. Ливень бродил по крыше, накрывая двоих шумовой завесой, точно шатром. Они были словно оторваны от мира и делили уют, укрывший их от стихии. Оксана сказала:
– Я не умела бегать и прыгать. В детстве сидела на скамейке и тихо завидовала другим детям. А теперь свободу движения и скорость мне дарят лошади и автомобили. Это окрыляет меня. Если бы не вы, я никогда не получила бы таких ощущений.
– Ты заслуживаешь большего, – он отвёл взгляд не сразу, слегка передержав паузу. Оксана опустила глаза, смущённая интимной откровенностью их уединения, и замолчала.
– Отчего ты загрустила?
– Вы так смотрите на меня…
– Я не буду лгать тебе, девочка. Сейчас я смотрю на тебя как мужчина, и ты почувствовала этот взгляд. Ты слишком хороша, чтобы не увидеть этого.
Она посмотрела на него пристально, словно перечитывая сказанное.
– А я ничего не могу с собой поделать. Я вижу в вас красивого мужчину…
И она вздрогнула, поражённая внезапной решимостью.
Мужчина медленно протянул руку и легонько толкнул нимфетку, уронив её на стожок. Волосы её рассыпались вокруг головы, смешавшись с сухими травинками.
Ещё секунды раздумий…
Она лежала перед ним хрупкая и до умопомрачения женственная, среди всех его прежних женщин как росистый бутон среди увядающих цветов. Как тайна волнующего, скрытого от всего, сна, который может закончиться в любое мгновенье. И он задрожал большой и сильный при мысли, что она когда-нибудь его покинет, что юность запросит своё, и её увлечёт молодой дерзкий парень. А ему останется лишь с грустью вспоминать это утро и сожалеть о его невозвратимости. Нет, она не достанется никому, кроме него. Она подарена ему судьбой.
