– У любви бывают разные лица. Она может быть и не похожей на любовь, но при этом она – любовь и ничто другое.
Оксана молча осмысливала слова подруги.
– А твоё заточение, Оксанка, это подтверждает.
– Что подтверждает?
– Он ревнует. Боится тебя отпускать. Вдруг встретишь молодого красивого парня и влюбишься.
– Ну что ты? Разве кто-нибудь сравнится с Мастером?.. (она немного подумала) Или с Вадимом…
– С кем, с кем, с кем?..
– Неважно уже…
– Ну, всё-таки, кто это?
– Один очень хороший человек. Порядочный и благородный. Похожий на героя старинного романа.
– Ну, Оксанка, ты даёшь! Это ты, по-моему, сошла со страниц старинного романа!
– Ладно. Расскажи ты что-нибудь. Например, о своих романах.
–Ну, о моём новом романе-Романе ты всё знаешь. А прежние, они кажутся теперь какими-то глупыми. В училище мы покуролесили с подругами. Особенно с одной. Соня её зовут. Сейчас замуж выскочила за обеспеченного человека. Она красивая у нас была.
– А у меня сестра Соня. Правда, мы давно не виделись. Я ничего не знаю о её жизни. Расскажи, пожалуйста, как вы куролесили. Ужасно интересно.
– Да ничего интересного. Противно.
Ольга замолчала. Хотелось рассказать что-нибудь значимое, удивительное для подруги, но такого в ее прежней жизни не происходило. Только то, что нужно скрывать и стараться поскорей забыть.
А Оксана, засыпая, думала о том, как бы стать полезной для Мастера, как бы сделать для него что-то стоящее, что восхитило бы его и вызвало уважение к ней, как к сильной и равноценной ему личности!
Глава 19
Она шла твердой уверенной походкой по дорогому мраморному полу торгового комплекса в сопровождении трёх чеканно одетых мужчин с невозмутимыми лицами. Арендаторы выглядывали из своих павильонов, подобострастно желали здоровья. Желали неискренне: аренда была слишком высока. Высоким было и напряжение торгующих, сражающихся за выручку каждый день.
Комплекс был новым, покупатели ещё не облюбовали его. “Раскрутка” шла трудно. Прибыв в теплые стены прямо с рынка, первые разбогатевшие коммерсанты негодовали, не привыкшие ещё к поборам, выше рыночных. Да что и говорить, не привыкли ещё люди к любым поборам. В советское время все было застойно, но проще. Дядя говорил, как работать, отдавал на руки конечную после вычетов сумму. Предприимчивых людей прельстила экономическая свобода, но жалость к собственноручно выторгованным деньгам, отданным за аренду, приравнивалась каждый месяц к стрессу. Деваться было некуда, кроме как изо всех сил держаться за своё место.
Шли девяностые. За места, даже самые некомфортные велась борьба, особенно если рынок или торговый комплекс находился в непосредственной близости к городскому центру. Однако нашлись такие, кто смекнул потянуть с выплатой аренды, якобы вынужденно, чтобы подчеркнуть нереальность установленной суммы. Должники мыслили обуздать начальство, убедив в неоправданно высокой аренде.
Оксана вошла в павильон к одному из таких должников.
– Сколько времени за вами числится долг? – строго спросила она у сорокалетнего интеллигента.
– Два месяца, – с наглой улыбкой ответил тот. В нем праведно голосило гордое чувство несправедливости к перевернувшейся с ног на голову иерархической реальности: девчонка, гожая ему в дочери, руководствует над ним.
– Почему вы не платите аренду?
– А вы попробуйте сами! Где я возьму такую сумму? Это сколько надо продать товара!
Он с вызовом смотрел на Оксану, уверенный в своей правоте.
– Что ж, мне очень жаль, – ответила та.
Интеллигент ухмыльнулся, скользнул взглядом, ищущим одобрение, по столпившимся неподалёку наблюдателям, мол правда за мной, а в следующую минуту вдруг вытянулся в лице.
– Мне очень жаль,– повторила девушка, – но нам не нужны неуспешные коммерсанты. Это портит репутацию торгового комплекса. Завтра договор будет расторгнут в одностороннем порядке. Но мы согласны предоставить вам ещё два дня. Для освобождения помещения.
Оксана немедленно развернулась и вышла из павильона. Торгующие притихли и без обсуждения разошлись по местам. Эксперимент бастующего интеллигента закончился неудачей. Остальные участники забастовки уже встречали хозяйку-невеличку с готовым уверением в завтрашней оплате долга. Мастер будет горд ее дебютом.
Оксана знала, как смотрят ей вслед: со скрытым негодованием и злой завистью. Так смотрят медленно ползущие по склону на тех, кто на вершине. Да, ей не пришлось прочувствовать, каков этот путь, но она твердо была убеждена, что любая вершина покоряема, и мечтала о своей вершине.
Чем бы она ни занималась, чему бы новому не училась, везде присутствовала рука Мастера. Везде господствовали его деньги. Она жила как принцесса в сказке, но в сказке не своей. В маленькой искусственной жизни, похожей на теплый аквариум, где нет раздолья. Как хочется разбить стекло и нестись, обжигаясь, сквозь ледяные волны к СВОЕЙ цели! Но какая эта цель? Стать такой же успешной и состоятельной, как Мастер? Но она уже живет его жизнью. А есть ли у неё своя мечта? Сцена, театр, искусство? Но Мастер говорит, что это всего лишь тень жизни, а не сама жизнь. Он не возносит то, что возносят другие. И у него своя философия. Можно ли усомниться в правоте такого сильного человека, перед которым все трудности жизни отступают сами? И нужно ли желать чего-то большего при таких щедрых подарках судьбы?
Несколько раз за два года Оксана смогла навестить маму, тщательно скрывая от неё свою личную жизнь. Ничего, кроме рассказов об учебе и смущенного покачивания головой на расспросы о женихах. Мама ужаснется, узнав правду.
Тетя Белла живет с мамой. Живет от запоя к запою. А Соня приезжала только раз, и то в Краснодар, к отцу и бабушке Ирме. К матери она ехать не хочет. Оксана знает, что у Сони всё хорошо, и она второй раз вышла замуж. Оксане как всегда привет, хотя встреть Соня её сейчас, ни за что бы ни узнала.
А мама сильно постарела. Оксана смотрит украдкой на её морщинистые руки, и на глаза наворачиваются слёзы. Полдня уговаривала её взять деньги и купить себе новую одежду и жалела, что не купила сама. В следующий раз закажет в мамин дом новую мебель. Удобную кровать и симпатичный стол, к примеру. Обязательно закажет.
Задумавшись об этом, она не заметила, как машина подъехала к дому. В этот самый момент в стекло автомобиля уткнулись чьи-то ладони, и Оксана вздрогнула от неожиданности. Странный человек с болезненным лицом бросился к машине, рискуя попасть под колеса. На стекле остались грязные отпечатки его пальцев. Мастер вышел из салона и встряхнул неряшливо одетого незнакомца за грудки.
– Я говорил тебе не появляться здесь? По-хорошему, видимо, не понимаешь.
– А куда мне идти? – бил себя в грудь чудак. – Это же ты не при делах меня оставил! Я теперь у всех в опале! Мне в долг никто больше не дает, потому что ты запретил!
