К вокзалу Клаус подошел за семь минут до отправления поезда. Нигде не задерживаясь, быстро прошел на перрон, нашел свой вагон и предъявил кондуктору билет. Казалось, вагон пуст. Быстро прошел в свое купе и, закрыв дверь, занял свое место.
Поезд отправился по расписанию. В последний момент, когда поезд был готов нырнуть в темноту декабрьского вечера, и уже был виден край освещенного перрона, Клаус увидел возле газетного киоска Отто, покупающего наверняка ненужную ему газету. Значит, страховал на всякий случай, а может быть, специально засветился передо мной, чтобы показать, что я под контролем. Он не дилетант, и смог бы проконтролировать мой отъезд, не попадаясь мне на глаза.
Ровно в 9.00 Сэм Пристли прошел без проблем пограничный контроль и, пройдя к трапу, предъявил служащему билет на паром в каюте третьего класса. Не пристало гуляке, вечному студенту, который сейчас находится на мели в денежном отношении, мелькать в дорогих ресторанах и кувыркаться в первом классе. Разумеется, до того момента, пока не придет денежный перевод из штатов от родителей-миллионеров. В бумажнике была небольшая сумма, в другом кармане была тугая пачка рейхсмарок, долларов, франков и фунтов, которые, в общем, были предназначены на тот случай, если адвокат не переведет ему деньги. Ведь нужно все-таки добраться до Портленда. Это спустя некоторое время он станет законным владельцем частного дома в престижном районе Портленда и обладателем миллионов.
Пройдя на паром, Сэм, первым делом, нашел свою каюту. Первое, что он хотел сделать, так это открыть иллюминатор и проветрить помещение, но, взявшись за рычаг запора, передумал делать это, боясь, что морская вода хлынет в каюту. Да, иллюминаторы кают третьего класса были почти на ватерлинии.
Как только паром миновал маяк, Сэм запер каюту и пошел в ресторан, который был общим для пассажиров второго и третьего класса. В почти пустом небольшом зале Сэм сел за столик и заказал подошедшему официанту плотный завтрак.
Столик был выбран с таким расчетом, чтобы хорошо был виден вход в ресторан и стойка бара. Началась конкретная работа, и теперь нужно быть внимательным и осторожным. Первый самостоятельный шаг – пересечение границы под чужим именем – прошел удачно, хотя не исключено, что пограничникам была дана команда в период с 8.55 до 9.05 (всего-то десять минут) послабить бдительность при проверке документов. «Ведь недаром Отто предупредил, что именно в течение этих десяти минут я должен пройти паспортный контроль. Наверняка не случайно.
«На всякий случай нужно посмотреть на пассажиров, память у меня отличная на лица, так что всех, кого увижу на пароме, запомню и, если какое-то лицо мелькнет в последующем даже вдали, нужно будет обязательно провериться».
Постепенно зал ресторана заполнился посетителями. Все предпочитали, хоть и не очень хороший, ресторан душным каютам морского парома.
Расставляя на столике перед Сэмом заказ, официант спросил разрешения посадить к нему за столик троих человек, извинившись и объяснив это большим количеством посетителей. Получив согласие, официант, как маленький юркий катер, сделав десяток галсов между столиками, исчез за дверью. Спустя минуту он галсировал в обратном направлении, но теперь за ним следовали дама бальзаковского возраста и двое мужчин лет пятидесяти.
«Один из мужчин и дама уселись напротив меня, видимо, муж и жена, – датчане, вместе смотрят меню. Второй мужчина сел рядом со мной, меню открывать не спешит, осматривается по сторонам. На вид подтоптанный, полунищий аристократ, который из-за недостаточного количества денег следует в Данию вторым или третьим классом, но всем своим видом старается показать, что он здесь случайно, что его присутствие здесь – ошибка. Вид гордый и высокомерный одновременно. Видимо, нечем бахвалиться, но нижние палубы и билетик с цифрой в лучшем случае «2» все ставят на свои места и делают очевидным».
Сэм знал наверняка, что, как только этот липовый аристократ и «барон по крови» окажется где-нибудь в другом месте, где нет вынужденного разделения «по палубам и каютам», он тут же нацепит монокль, поправит бабочку, достанет тросточку, которая наверняка сейчас лежит в каюте, и начнет впудривать мозги какой-нибудь дамочке, показывая свою значимость. При этом будет старательно прятать застиранные пожелтевшие манжеты рубашки.
«Ну да ладно, пошел к черту, только настроение испортил. Есть такая категория людей, которые своим присутствием, надменным видом и взглядом портят жизнь окружающим».
Когда подошел официант, Сэм понял, почему «аристократ» не открывал меню. Пытаясь произвести впечатление и компенсировать свое положение пассажира не первого класса, он, растягивая слова и слегка покачивая головой, важно выдавил из себя:
– Мне порцию анчоусов, креветки и грудинку куропатки в малиновом желе.
И не успел официант открыть рот, как он продолжил:
– И бутылку андалузского красного вина урожая 1925 года.
«Знает ведь мерзавец, что в этом ресторане ничего этого нет», – подумал, Сэм. Напрасно официант покраснел и пытается оправдываться. Он молодой, неопытный, не знает, как таких посетителей нужно ставить на место. Хотя нет, парень сообразил, что это всего-навсего игра на публику и что, принеси он сейчас заказ, у «аристократа» – великого гурмана и знатока вин – денег в потрепанном портмоне хватит, чтобы заплатить только за малиновое желе и пробку от бутылки того вина, которое он заказал. Официант овладел собой в считанные секунды и, выхватив из бокового кармана блокнот, стал быстро в него записывать заказ. При этом он перечислял шепотом все, что назвал «аристократ», единственное, что он дополнительно спросил у клиента, явно в душе издеваясь: «К вину 1925 года принести Вам печень трески или желаете порцию королевской форели? Или могу рекомендовать…»,– договорить он не успел. «Аристократ», что-то невнятно пробурчав себе под нос, попытался дать «задний ход». На лицо его было больно смотреть, он побледнел, растерялся и, наконец, окончательно поняв, что сделал глупость, остановил пытавшегося уйти официанта и, посетовав на то, что заказ нужно будет долго ждать, попросил отменить все заказанное и принести просто кружку пива и порцию сосисок.
Супруги, за столом переглянувшись, нагнули головы к тарелкам и сосредоточенно продолжали изучать меню, причем было видно, что дама с трудом сдерживает смех.
Через пять минут «аристократ» ел обыкновенные немецкие сосиски и запивал их пивом, забыв про свое унижение.
В этот момент Сэм почувствовал, что кто-то смотрит на него. Не суетясь, поднял голову, сделал глоток пива и увидел напротив себя за соседним столом мужчину лет тридцати, одетого в строгий темный костюм, с нелепым кружевным жабо вместо галстука. На холеном лице тут же застыла томная улыбка, во взгляде любовная тоска и желание. О господи, этого только не хватало, подумал Сэм и, сделав вид, что не заметил призывного взгляда, стал допивать пиво, одновременно ища глазами официанта. Нужно рассчитаться, уйти в свою скромную каюту и лечь отдыхать.
Что значит не ответить взаимностью женщине, он знал, имел юношеский опыт, когда одна из одноклассниц, испытывая возвышенные чувства к нему и не получив взаимности, превратилась в его злейшего врага. Сейчас ситуация другая. Чего ждать от получившего отказ гомосексуалиста, он не знал, поэтому сделал вид, что ничего не заметил, и решил исчезнуть с его поля зрения.
