«Если он уезжает из Германии навсегда, то это одно дело, а если следует в Данию на время и собирается вернуться, то он делает непростительную ошибку, начав этим заниматься прямо на пароме. Здесь полно информаторов гестапо и полиции. Учитывая то, что в Германии начали истреблять или прятать за решетку коммунистов, цыган, евреев и гомосексуалистов, его ждут кандалы по возвращению, ну а заодно и тех, кто с ним будет «общаться», если они подданные рейха. Мало того, что он ошибся, пытаясь соблазнить меня, он косвенно ставит меня в круг лиц, которые обычно попадают в поле зрения тайной полиции».
Выйдя из ресторана, Сэм прошелся по путаным узким коридорам парома, делая вид, что заблудился, и поэтому открыто часто оглядывался и поворачивал свои стопы обратно, на уже пройденный маршрут. Ловко проверившись и убедившись, что незнакомец не следует за ним, уединился, запершись в каюте.
После полудня Сэм Пристли ступил на землю Дании. Пройдя благополучно пограничный контроль, вышел на улицу из здания порта, сел в одно из многочисленных такси, которое выбрал сам, что исключало возможность «сесть на собственный хвост», попросил отвезти его в центр города. Как только машина уехала, он прошел пару кварталов, снова сел в такси и попросил отвезти его к порту. Не доехав несколько кварталов, попросил остановить такси и, рассчитавшись с водителем, покинул салон. Долго прикуривал, закрываясь от ветра. До тех пор, пока такси не скрылось за поворотом. Возможно, перестраховывался, но, как говорят, береженого и Бог бережет. Сейчас он больше боялся «хвоста» от гестапо, чем слежки местных спецслужб.
«Ну, кто меня будет искать в порту? Если засекли номер машины, на которой я уехал из порта, и, найдя ее, спросят у водителя, где меня высадил, то там и будут искать, то есть в центре. А я сейчас вот зайду в это уютное кафе, что на углу, пообедаю и, не задерживаясь, сяду на одной из ближайших железнодорожных станций на поезд. К ночи буду в Копенгагене».
В столицу Дании приехал в 22.20. Поселился в недорогой гостинице. На следующий день погода испортилась. Шел мокрый снег, под ногами мокрая снежная жижа. Погода не располагала к прогулкам, поэтому сразу после завтрака отправился на центральную почту и отправил телеграмму в Портленд с просьбой выслать денег, не забыв справиться о здоровье «родителей».
На следующий день вместе с телеграфным переводом пришла и телеграмма: «Сэму Пристли. Копенгаген. Дания. В результате несчастного случая в сентябре 1935 года Ваши родители погибли. Они похоронены на муниципальном кладбище в Портленде 30 сентября. Жду Вашего приезда в Портленд для решения вопросов по наследству. Поверенный в делах адвокат Томас Хайд».
Получив деньги и прочитав телеграмму, Сэм тут же вернулся в гостиницу и, попросив управляющего купить ему билет на коммерческий рейс самолета до Лондона, отправился в ближайший ресторан пьянствовать.
На следующий день в 10.00 Сэм сидел в холодном самолете на жесткой скамейке и мечтал поскорее оказаться в Лондоне.
Желая быстрее уехать из Англии, Сэм, не задерживаясь, выехал в Ливерпуль. Купив билет в каюту первого класса на океанский морской пассажирский лайнер, отправился в центр города. Отплытие через два дня, поэтому нужно убить время, в том числе, посмотреть район и дом, где он якобы жил когда-то с родителями.
За два дня неоднократно проверившись, Сэм пришел к выводу, что слежки нет. «Отчий дом» и район, в котором он находился, были обычными для рабочих кварталов, поэтому никаких впечатлений у него не вызвали.
Наконец закончилось пребывание в Англии, и теперь с палубы корабля была видна только гладь Атлантического океана. Впереди долгий путь и незнакомая страна, загадочное задание, большое наследство, путешествия и бриллианты. Еще бы Монику сюда, вообще было бы чудесно. По памяти вспомнил адрес подруги Моники, которая жила в Сан-Франциско и через которую смогут связаться друг с другом.
На верхней палубе было холодно, и величественный вид Атлантического океана не компенсировал физических страданий. На палубе кроме него никого из пассажиров не было, только в районе кормы по левому борту два матроса подтягивали брезентовое покрытие на спасательной шлюпке. Ветер стал заметно сильнее, волны стали круче, хотя корабль раскачать они не смогли. Подняв воротник пальто и натянув шляпу поглубже, Сэм решил пройти к противоположному борту и спуститься по трапу правого борта сразу к ресторану, чтобы пропустить пару рюмок коньяка и согреться чашечкой кофе. Получив денежный перевод, он теперь чувствовал себя почти миллионером и мог путешествовать первым классом и обедать в дорогом ресторане. С теми деньгами, которыми его обеспечил Отто перед отъездом, тоже можно было шиковать, сумма приличная, но все дело в том, что ее афишировать нельзя. Те деньги для других целей, вернее, для подстраховки на случай, если бы адвокат из Портленда не выслал тысячу долларов, ведь не наниматься же кочегаром на судно, чтобы доплыть до Америки. Теперь же он удачно играл роль внезапно разбогатевшего студента с очень большим академическим отпуском. Особо не светясь, он, тем не менее, позволял себе жить на широкую ногу. Ресторан, ужин, казино, которое работало на борту судна – все это было теперь обычным со времени отплытия из Ливерпуля. Вот и сейчас, он, взбодренный свежим воздухом, направился к трапу, ведущему на среднюю палубу. Как только он спустился в теплый уютный коридор, его внимание привлекла «безголовая» мужская фигура на трапе левого борта, по которому полчаса назад Сэм поднимался на верхнюю палубу. «Безголовой» фигура была по той причине, что, стоя на ступеньках трапа, мужчина, не поднимаясь полностью над верхней палубой, высунул над ней только бестолковку и явно за кем-то наблюдал.
Клаус уже было пошел к двери ресторана, как вдруг внутренне содрогнулся. На палубе кроме него больше никого не было, только матросы. «Наблюдение ведет явно не член экипажа, а пассажир судна. Матросы ему ни к чему, значит, наблюдает за мной. Вот так номер. Успокоился, думал – все, успешно удался нелегальный переход границы и убытие в США. Не тут-то было. Анализировать ситуацию и принимать решение буду потом, сейчас задача номер один – вычислить, кто за мной следит, запомнить его, один он ко мне приставлен, или у меня несколько «хвостов». Выяснить, в какой каюте проживает топтун. В том, что он следит за мной, еще нужно убедиться, ведь не исключено, что это простая случайность, и человек следит не за мной, а может, действительно, просто высунул голову, чтобы хватануть свежего воздуха. Хотя это странный способ получать порции морского воздуха. В таком случае, лучше голову высунуть из иллюминатора, особенно, если он близко к воде, заодно и умоешься. Спрятаться негде, как же мне увидеть лицо? Ведь так его сложно будет узнать, ведь на нем типичный костюм, типичные туфли, ничем не приметные кисти рук…»
Вот он, случай, незнакомец, не выдержав неизвестности, осторожно и медленно, ступенька за ступенькой стал подниматься выше по трапу. В тот момент, когда незнакомец, высунулся над палубой до пояса, Сэм увидел, что он, видимо, от нервного напряжения расстегнул пиджак и сунул правую руку к поясу брюк. Как бы проверив что-то, выдернул ее обратно.
«Ах, вот в чем дело, у тебя еще и револьвер за поясом! Ошибочка вышла, нервничать нельзя. Мимолетное движение, а мне уже ясно, что ты не простой пассажир. «Простые» так себя не ведут. Ага, молодец, выскочил на палубу в пиджачке в такую погоду, теперь ты точно на человека, который вышел подышать, не похож. В такую погоду ты одет, дружок, не по сезону. Явно подготовка хромает, ты же глупо и нелепо выглядишь на таком холоде и, как следствие, привлекаешь к себе внимание и подозрение, тем более, ты не член экипажа судна. Ну что ж, рискнем и посмотрим на тебя из твоей же точки».
