Причем, как учил Ганс, если вы привыкли видеть мужчину, ну скажем, своего соседа, постоянно с бородой и усами, и он их сбреет, то тоже изменится для вас, и вы в этом случае сможете пройти мимо него на улице, даже не обратив внимания и не поздоровавшись. Но есть одно, что изменить нельзя – взгляд, глаза, они так же индивидуальны, как отпечатки пальцев. Да, их можно скрыть за темными очками, как и надеть на руки перчатки, но их изменить невозможно, разве что выколоть.
Ну, Ганс, молодчина, а я ведь, признаться, поначалу скучал, когда он мне преподавал физиогномику, искусство грима и прочие хитрости изменения внешности. Ну-ка, ну-ка, медленно «пьяным» взглядом ищущего приключений Казановы обведем зал, при этом ни на мгновенье не останавливаясь на «профессоре», только заранее мысленно уберем бороду и усы. Так, отлично, уже что-то прорисовалось, вроде как на фотобумаге, опущенной в проявитель в неярком свете красного фонаря. Чего-то не хватает. Ну, конечно, не хватает жабо. Так вот какой ты, «северный олень», стремящийся в Данию, а затем якобы дальше на Север. Проверим себя еще раз, на всякий случай, чтобы окончательно убедиться в правильности опознания клиента. Для этого демонстративно налью коньяк в рюмку и опрокину залпом, качнусь на стуле и, не закусывая, пойду нетвердой походкой в туалет. Пройти как раз нужно будет рядом со столиком «профессора», что даст возможность рассмотреть его поближе. Главное, не встретиться с ним взглядом, а смотреть перед собой, вроде не замечая его, как сквозь стекло.
Все. Есть. Вычислил. Это он, «гомосексуалист» с парома, вернее, он им прикинулся, неожиданно встретившись со мной взглядом. Ему просто ничего больше не оставалось. Быстро сообразил, что сделать, чтобы оправдать свой взгляд, только дружок, ошибка вышла. Ты наоборот привлек к себе внимание. Это я сделал вид, что не видел твоего томного взгляда. Сделал вид – еще не значит, что не заметил. Нужно отдать тебе должное. Если бы не твой прокол на трапе, я бы тебя не просчитал. Грим действительно отличный.
Вернувшись за столик, обратил внимание, что «профессор» по-прежнему один. Глупо бы было предположить, что если он работает с кем-то в компании, то они соберутся у меня на глазах для того, чтобы подвести итоги слежки за день и для постановки задач на следующий день.
Ладно, музыка и посетители мешают сосредоточиться. Сделаю вид, что иду отсыпаться, тем более шторм усиливается, качка стала сильнее. Зал почти пуст. Лучший способ перенести качку – уснуть пьяным в своей каюте, предварительно натянув страховочные ремни.
Итак, пьяным жестом подозвать официанта. Расчет и щедрые чаевые. С собой из бара взять бутылку виски и, держась за стенки, к своей каюте.
Все, я у себя. Дверь закрыта изнутри. Теперь осмотреться, бывал ли кто в моей каюте без меня. Документы и деньги при мне. В каюте, кроме одежды и туалетных принадлежностей, у меня ничего нет, что бы интересовало тех, кто за мной следит. Обычный чемодан с вещами, любимыми книгами Фенимора Купера и прочими атрибутами пассажира. Важен сам факт. Это может подсказать, кто и почему за мной следит. Правда, под обивкой чемодана спрятаны таблицы расписания радиосеансов и специальный трафарет для расшифровывания телеграмм, но их, во-первых, не видно и, во-вторых, если не знать, как их извлекать, то при снятии обивки они превратятся в бумажную пыль.
На двери «контролек» я не ставил – это «азиатский примитив». Тот, кто хочет тайно войти в помещение, тем более, если он из спецслужб, в первую очередь обследует дверь на предмет различного рода «контролек» в виде приклеенных волосков, рисовых полосок и тому подобное. Все сюрпризы внутри, мои любезные. Уходя, я их оставил три. Первый на месте, второй нарушен: правый угол одеяла был загнут на три пальца, а здесь теперь все пять. Горничная не убирала – они это делают с 9.00 до 11.00. Заметили, что угол загнут, лазили смотреть, что у меня под матрацем. Господи, ну как дети! Это же с моей стороны провокация. Толкнуть вас к постели поднять матрац… и ничего не найти, а след оставили – уголок не так и не настолько загнут.
Ну, конечно, и лист бумаги с какими-то моими записями, который я перевернул, левым верхним углом до этого касался угла письменного прибора, а теперь чуть не достает. Качка еще не настолько сильна, чтобы все «бегало» по столешнице, значит, были гости и наверняка тогда, когда я «накачивался» коньяком в ресторане. Значит, один пас меня, а второй смотрел каюту. Теперь ясно, что у «профессора» есть напарник или напарница, и ведут они меня плотно. Если бы не случай на трапе… Ладно, теперь нужно проанализировать, кто это может быть и как вычислить того, кто побывал в каюте. План должен быть готов до утра. Нужно что-то предпринимать, иначе, не ровен час, подловят на палубе да выбросят за борт. Хотя это вряд ли, если бы хотели, то меня бы уже устранили. Значит, задача у них другая – вести меня, ничем себя не раскрывая, иначе не гримировался бы «профессор». Хотя, может, именно для этого он наклеил бородку. Черт, больше вопросов, чем ответов.
Итак, начнем разбираться по порядку. Сняв пиджак и ослабив узел галстука, лег на кровать и попытался проанализировать ситуацию. Первое – определиться, чья спецслужба ведет меня на маршруте. Датчане исключаются. Во-первых, «профессор» стал на мой след еще в Германии. Скорее всего, в порту или в поезде. В купе я ехал один и никуда не выходил, хотя могли ехать и в соседнем вагоне. Это попытаемся выяснить потом. Датчанам следить за транзитным туристом нет необходимости, если он ни в чем преступном не подозревается. Им не до наших проблем. Если бы датчане засекли меня, то выдворили бы сразу, пока я был на их территории или задержали.
Англичане – эти вполне могут быть, но, учитывая все обстоятельства, вряд ли они вели бы меня из Германии. Скорее всего, «сели бы на хвост» по прилету в Лондон. Но и для них я транзитный пассажир. Зачем я им нужен? Конечно, знай они о моей миссии, тогда конечно, но это вряд ли им известно.
Анализировать, почему не они, можно еще долго. Подвожу итог – датчане отпадают, англичане – только в том случае, если бы они знали об истинной цели моего переезда в США. Учитывая, что о цели знали только шеф, Отто и я, утечка информации о бриллиантах исключена. Вряд ли шеф или Отто стали бы сбрасывать такую информацию. Учитывая, что Ганс и Моника практически изолированы, не знали конкретики, маршрута и сроков, значит, они мною пока из этого списка исключаются. Пока. Шеф явно в этом не заинтересован, иначе зачем вся эта затея? Кроме того, он ведь недаром дал мне указание: при определенных обстоятельствах – по команде – выйти из подчинения Отто, а это значит, что рано или поздно Отто ему станет не нужен, и чтобы последний не запустил руку в сбережения, его отстранят от дела. Причем не исключено, что физически. Моей подготовкой занимались Отто, Ганс и Моника, причем организатор всего комплекса работ Отто. Он знал и знает все, кроме личных указаний шефа.
Учитывая, что он далеко не дурак и, возможно, просчитал вариант по отстранению себя от дел и, подозревая о дополнительных инструкциях шефа, решил пустить за мной своих людей – втайне от меня. Другой вопрос – зачем ему это надо, ведь он знает и маршрут, и конечный пункт прибытия, и резервные варианты моего ухода… Осенило – ну, конечно же! В планы Отто не входило следить за мной в Дании и Англии. Он допустил ошибку, отправив своих людей вместе со мной одним паромом, где один из них случайно обратил на себя мое внимание, а на судне просто прокололся. У них, наверняка, была задача ждать меня уже на судне в Ливерпуле. Не удивлюсь, если узнаю, что они вылетели в Англию в день прибытия парома, а я еще два дня бродил по Копенгагену. В Дании они меня не пасли, да и в Англии тоже. Ведь заметь я слежку, то изменил бы маршрут и рванул бы через Ламанш во Францию, в Гавр, а оттуда в Канаду или в Париж для выхода на аварийную связь.
