Значит, нужно дать указание отработать эту версию.
У самой Моники в этих городах ни друзей, ни знакомых, ни, тем более, родственников. Единственная родственница – двоюродная сестра матери – умерла, когда Монике было десять лет, так что понять ее сложно. Дилетантка, уходит от профессионалов, смех, да и только. Дилетантка…, черт, это я так считаю потому, что не владею всей информацией, – внезапная догадка, как электрический ток, подбросила Отто с кресла. – Вот оно, то звено и причина, почему мы ее до сих пор не поймали, а я все удивляюсь, почему. Она долгое время была в одном доме с Гансом, и он наверняка мог научить Монику азам конспирации и слежки. В том числе, как уходить в случае опасности. Если человек не дурак, то десяти небольших по времени занятий вполне достаточно, чтобы научить основам, практика – дело наживное. Пример – Клаус, за три месяца его отлично подготовила эта парочка. Опять догадка: «парочка», а ведь Моника, наверняка, участвовала, причем активно, в оказании сопротивления двум агентам, которые были профессионалами высшего класса. Конечно, решающую роль сыграли собаки, но ведь не собаки вогнали в голову одного из них две вилки. Ганс на кухню заходил очень редко, значит, метала вилки Моника, и не со страха и в панике, а расчетливо, метко и сильно, а этому нужно учиться и тренироваться. Ну, а если проанализировать ее поведение в лесу, а затем в Берлине: ведь она сразу покинула город, а не побежала жаловаться в полицию о случившемся. Исходя из этого, можно сделать вывод: она прошла начальную подготовку и далеко не дилетант, а скорее – начинающий молодой диверсант, не имеющий достаточного практического опыта. Тем не менее, у нее неплохо получается.
Черт, а ведь возможно, Ганс умер не сразу, а некоторое время спустя, за это время он мог дать ей этот маршрут с «ямой» в Брауншвейге. В подтверждение этой гипотезы свидетельствовало отсутствие у Ганса денег и оружия, значит, он отдал их ей сам, вряд ли она шарила у него по карманам. Значит, мог дать и адрес, где ей изменили внешность и, не исключено, что могли снабдить другими документами.
Черт, снова надо звонить заместителю начальника полиции. Потянулся к аппарату, как вдруг тот «взорвался» от резкого звонка.
– Слушаю. Отлично, а я как раз собирался Вам позвонить… Что, срочно встретиться? Хорошо. Все, выезжаю. – Глянул на часы, минутная и часовая стрелки замерли, указывая время 21.40, и только секундная стрелка пульсировала, двигаясь по кругу.
Однако быстро закончился день, особенно незаметно прошло время после обеда.
Раз есть вызов, значит, есть результат. Это обнадеживало и успокаивало.
Полученная Отто информация об экстренной остановке поезда недалеко от границы с Францией, тем более, предпринятой во время проверки документов патрулем, ставила больше вопросов, чем давала ответов.
Но вот тот факт, что старик, на которого якобы напали, исчез неизвестно куда, да еще и в компании с молодой женщиной, вызывал подозрения. То, что женщина – брюнетка и в шубе, подтверждало информацию агентов, полученную из Брауншвейга о том, что объект изменил внешность. Конечно, если это Моника.
Замначальника полиции кратко сообщил основное:
– Когда заподозрили, что старик инсценировал нападение на себя, и что никто с поезда не выскакивал, то было уже поздно. Поезд отправился дальше. В пограничном пункте Висамбур старика среди пассажиров не было, стали искать, и выяснилось, что он сошел в Ландау вместе с девушкой, у которой якобы была сломана рука. Установив, что среди пассажиров, сошедших с поезда для получения медицинской помощи, их нет, немедленно доложили в Берлин и организовали поиски в городе. Кроме того, и это самое важное, кондуктор вагона, в котором ехали старик и девушка, дал показания о том, что женщина на розыскной фотографии очень похожа на ту, которая сошла со стариком. Оба ехали в вагоне Берлин-Марсель до конечной станции. Кондуктор фамилий не помнит, но то, что документы и визы были в порядке, он уверен, потому что сам их проверял перед посадкой в международный вагон. Приняты меры к их розыску, усилено патрулирование на границе, все выезды из Ландау и полевые дороги в районе перекрыты усиленными патрулями.
К 23.00 дополнительно полученная информация из Ландау вывела Отто из себя, злость и отчаяние переполняли его через край. Заместитель начальника полиции сообщил, что неизвестный старик и Моника перешли границу. То, что это была именно Моника, подтвердили хозяин гасштета и владелица отеля в Ландау. Несмотря на то, что у Моники были черные волосы, а не белые, ее опознали по фото. Сейчас со всеми, кто имел с ними контакт, составляется подробный словесный портрет старика, и специальный художник из полиции «рисует» только его портрет, так как составлять портрет женщины не имеет смысла – есть фотография. Завтра утром портрет будет в Берлине. О том, что двое неизвестных перешли границу, стало известно в результате двух разных, но взаимосвязанных фактов, которые подробно будут доложены письменным сообщением, которое доставит спецкурьер. Около восьми вечера, когда уже начались поиски беглецов, в полицию Ландау поступило заявление бюргера о краже лошади. Такое заключение было сделано исходя из того, что лошадь не оторвалась с привязи, а была кем-то отвязана.
Через час после поступления заявления от пограничного патруля поступило сообщение, что вблизи границы поймана лошадь-тяжеловоз.
При обследовании места кражи лошади на окраине Ландау на влажном грунте были обнаружены следы, принадлежащие мужчине и женщине, причем следы исчезали за окраиной, что свидетельствует о том, что от города к границе они добрались верхом.
Далее сообщалось, что в 21.30 в километре от того места, где была поймана лошадь, обнаружили те же следы, которые вели к контрольной полосе, что свидетельствует о том, что старику и девушке удалось нелегально пересечь границу. Поиски велись в темноте с помощью фонарей. Установлено, что парочка перешла границу до усиления патрулирования.
Ведется следствие. Виновные будут отданы под суд.
– Не нужно никакого следствия, – ответил Отто и, секунду подумав, добавил: – Нужно все замять и спустить на тормозах. Розыскные фотографии и телеграммы уничтожить. А вот портрет старика мне доставьте, пожалуйста, спецкурьером, как только он окажется у вас. Все, спасибо. До свидания. Нужно принять меры к максимальному дезавуированию факта розыска.
Через двадцать минут Отто позвонил из телефонного автомата агенту на связи и передал команду на возврат группы из Брауншвейга в Берлин.
Его решение было обосновано тем, что эта группа ему может понадобиться здесь, когда у него будет рисованный портрет старика, бежавшего вместе с Моникой во Францию.
Анализируя сведения, которые поступили из Ландау, и факт исчезновения Моники в Брауншвейге почти на двое суток, Отто был уверен, что она, Ганс и неизвестный пока старик – одна компания.
Ну, то, что они вместе с Гансом оказали отпор людям, попытавшимся их убить, понятно. Только дурак в этой ситуации не оказал бы сопротивления, когда на кону стоит жизнь. Другой вопрос – как догадались? Ведь Курт и Гуго не сказали: «Мы сейчас вас убьем». Ну да бог с ним, могли и заподозрить, или спровоцировать на действие, когда сами уже догадались и приняли соответствующие предосторожности. Ведь недаром собаки играли основную роль. Во всяком случае, один из агентов умер оттого, что ему перегрызла горло собака, а другая «овчарка» по самые ручки всадила вилки в голову второго.
