– До чего же обидно, что из того, что на чертежах написано, я ничего не понимаю! Но мы ведь разберемся? Совместными усилиями… – кивнул я Витьке, тот рассеянно кивнул в ответ. – И еще, я так подозреваю, на этом листе указана последовательность цветов на башне, разноцветный он, полосатый. Не знаешь? Ладно, у местных попробую спросить. Пока же просто постараюсь собрать воедино то, что можно разобрать…
Как-то раньше я был уверен, что черчение это не мое. Заблуждался! Думал, не умею я чертить, потому и пытаться нечего, вот и не пытался, а тут меня буквально понесло! Да так понесло, что и не остановить.
Откопав среди оставленных нам припасов несколько листов ватмана, с десяток карандашей, к ним циркуль да линейку, я погрузился в пучину искусства точного отображения реальности на бумаге. С первой же секунды это дело меня настолько увлекло, что даже ночью несколько раз подскакивал, выбирался из спального мешка, в свете фонарика хватал калькулятор, начинал пересчитывать размеры. Обязательно находил ошибку, исправлял. Засматривался на свое творение, любовался результатами своей работы. Видел маяк, разукрашенный яркими красками, погружался в размышления на радость местным кровососущим насекомым. Вздрагивал, слыша язвительные замечания полусонного друга, отмахивался от них, как от назойливых комаров. Потом, осознавая, что нет на мне живого места, заставлял себя забраться в мешок, спрятаться от кровососов. От них скрыться несложно, а вот от своих мыслей, увы!
Лишь только наступало утро, сквозь дымку проглядывало солнце, я уже был на ногах. Не успев умыться и хоть немного проснуться, я бросался к своему чертежу, погружался в волшебный мир линий, штрихов, цифр и выносок. Я так увлекся, что даже потерял счет времени. Нет, с одной стороны это хорошо. Все-таки оплата у меня посуточная, но дело даже не в этом – увлекла меня работа, поглотила. Чертил, исправлял, переделывал…
Так, работая то днями, то ночами, я, руководствуясь имеющимися чертежами и эскизами, создал подробный план башни. Несколько раз пересчитал размеры, убеждаясь в правильности расчетов. Уже на основе общего чертежа сделал несколько эскизов для работы. Выделил основные направления, набросал план реконструкции.
Исключительно для того, чтобы увидеть результат в объеме, я попытался изобразить изометрическую проекцию. Не могу сказать, что она удалась, но это первый опыт, первый блин, так сказать…
С того момента, когда мы проводили шефа, прошло недели две, может чуточку больше. Многое с тех пор изменилось. Рабочие наши начинавшие лесорубами, переквалифицировались в землекопов, после в портовых грузчиков (сразу после того, как был построен причал, один за другим начали прибывать суда, груженные стройматериалами, техникой), а уже после этого стали самыми настоящими строителями.
Скоро, очень скоро, блаженная тишина, которая нежила меня, успокаивала и убаюкивала, сменилась шумом и грохотом стройки. Несколько солнечных батарей, мощности которых было достаточно на первом этапе работы, уже не справлялись со своими обязанностями. Их оставили, но работали они исключительно на «офис», на меня и Витьку, людей, которым нужно электричество, но не в больших объемах. Для удовлетворения потребностей строителей и строительной техники были установлены и запущены сразу два мощных дизельных генератора, чей оглушающий рев не стихал ни днем, ни ночью. Первое время громкие звуки не нравились местным пернатым, особенно чайкам, которые пусть и не были самыми тихими созданиями на земле, предпочитали свой гам, дикому рычанью порождений человеческой цивилизации. Но скоро и они смирились, все смирились…
Вследствие круглосуточного дизельного грохота я немного растерял недавно обретенную способность высыпаться. Зато благодаря нему же, стройка не прекращалась ни днем, ни ночью. Рабочие трудились круглые сутки. Очень скоро начали просматриваться очертания будущей виллы. Казалось, лишь несколько дней напряженной работы, а уже стояли стены первого этажа, скрыты под железобетоном подвальные помещения. Еще совсем немного и можно будет представить, каким будет здание, как впишется оно в ландшафт тропического островка.
Но это ладно, пусть любое строительство вещь занимательная, процесс постройки виллы меня нисколько не интересовал. Это Витькина работа, и он с ней довольно-таки хорошо справлялся. Я же сутками пропадал на «своем» объекте. Радовал меня видимый прогресс в постройке маяка. Еще бы, ведь рабочим удалось, не без постоянных ссор и малопонятных мне требований сложить домик смотрителей маяка. Удивительно быстро у них получилось, прошло лишь несколько дней и на меня смотрело пустыми глазницами оконных проемов именно то здание, которое было на фотографии. Выросли новые стены, опираясь на изначальный, исторический, фундамент. Еще немного и над ними появилась крыша с крутыми склонами. Чем был крыт домик изначально я так и не узнал. Решил остановиться на черепице. Насыщенно-красная, она отлично дополняла экстерьер всего строения и гармонировала с ярким тропическим пейзажем.
Параллельно возведению дома шла работа и над башней. Верхнюю ее часть, без малого треть, разобрали. Каждый камень, который можно было расшатать и вынуть, расшатали и вынули. Я собственноручно помечал каждый из них, отмечал на эскизе его место и лишь после этого давал команду спускать вниз. Первое время строители с недоумением смотрели на меня, а после того, как я жестами объяснил необходимость уложить каждый камешек на его прежнее место, смирились. Еще некоторое время перешептывались они, поглядывали на меня. Думаю, им не совсем было понятно, в чем смысл укладки камней на прежние места, ведь все они одинаковые, да и я, если честно, сам этого не понимал, просто хотелось как можно точнее восстановить прежний облик сооружения…
Постепенно начался обратный процесс. Восстановление. Тогда я и вовсе перестал спать. Старался уследить за всем, старался проконтролировать каждого своего подчиненного, убедиться в том, что камни возвращаются на свои места. Странное дело, но мое присутствие на строительной площадке не раздражало рабочих, наверняка они просто смирились, а со временем и вовсе начали принимать за своего. А что, я ведь не просто командовал, я мог и камень подать, и раствор поднести…
Быстро шло время, казалось, только утро наступило, только солнце взошло и вот уже клонится день к закату. В такие часы я, вспоминая бизнесмена-романтика Константина Михайловича, спускался вниз, уходил на берег, выбирался на пирс и ждал момента, когда солнечный диск опустится на верхушку башни. Смотрел на путеводный огонек, что горел на маяке, смотрел и представлял тот день, когда над островом можно будет зажечь свет. Не простой свет, а свет самого настоящего маяка!
Работа шла, облик островка менялся. Но менялся не только он, мы менялись. С каждым днем я все отчетливее замечал, что понимаю рабочих. Нет, я еще не заговорил на их языке, да и они не выучили русский, просто постепенно я запоминал слова. Одно, другое, к ним прибавлялись жесты, которые тоже становились понятными. Радовал и встречный процесс – рабочие начинали понимать меня. Это было очень даже кстати в те частые дни, когда наш единственный переводчик, Пак Искандар Буана, покидал остров. Это случалось достаточно часто, так как на него взвалили дополнительные обязанности. Он стал, как сказал Витька, «первым заместителем по поставкам».
