– И надолго у него эта «вылазка»? – спросил я, чувствуя, как энтузиазм медленно улетучивается.
– Да кто его знает! Может, неделя, может две, может и того больше. Тут думай, не думай, а предугадать когда шеф выйдет на связь невозможно. Плюс к этому несколько дней на «раскачку»…
– Получается, ничего хорошего, – окончательно помрачнел и я. В задумчивости посмотрел в потолок. – Слушай Дим, а у тебя в рубке перископ случайно не припрятан?
– К сожалению, нет. Так что придется изредка выбираться на поверхность. Думаю, первую вылазку организовать завтра утром, – он вопросительно взглянул на меня, на Витьку, мы дружно пожали плечами. – И еще, я вот о чем подумал, надо бы как-нибудь о безопасности своей позаботиться. То, что мы под землю ушли это хорошо, но риск остается. Нас запросто могут найти. Направлений наибольшей опасности два: частично замаскированный вход в наклонную галерею и доты в бухте, как ты Серега ее назвал? Омега! Отличное название, мне нравится…
– А остальные эти твои… долговременные… огневые… – запинаясь, выговорил Витя, – а тоннели, ведущие к ним, они безопасны?
– Сложно сказать, но смотри, всего имеется три разведанных входа в подземные коммуникации. Да, дотов, по задумке, должно быть шесть. Из «комнаты управления» к ним прорыты ходы. Но они нигде не выходят на поверхность. Это известно с большой долей, так сказать, достоверности… – покачал головой Дима. – Возможно, в некоторых местах галереи слишком близко подходят к поверхности, вероятно, пробив бетон, можно проникнуть внутрь системы. Только сложно это да практически невозможно. Это же масса работы, даже если разрыть землю, под ней бетон. Взорвать? Думаю, целый грузовик взрывчатки понадобиться, где ему взяться на острове? Да и просто, для начала надо знать о существовании самых ходов!
– Тогда давай двери дотов попросту закроем, вернее, ту, которая открывается. А тот лаз, что в наклонную галерею…
– Нет, Серега, все не так просто. Запереть дверь мы не сможем. Она открывается и снаружи, и изнутри.
– Ладно, – не сдавался я, – тогда надо запереть ту дверь, у которой мы Витьку догнали. Сам же говорил, кроме тебя ее никто не откроет!
– Говорил, только с нашей стороны она вообще не закрывается…
– А если подпереть чем-нибудь? – Витька посмотрел на хиленький столик, единственный металлический предмет в комнатке. – Надеюсь, в тоннелях что-то найдется, рельс, к примеру, та же вагонетка?
– Можно поискать, но это все полумеры. Двери, какими бы толстыми они ни были, если хорошо постараться, можно срезать. Да и просто, неужели вам понравится, что какие-то разбойники спокойно разгуливают по нашим подземельям?! – пожалуй, именно в этом и была основанная причина – Дима не допускал и мысли о том, чтобы делить свое подземное царство с кем бы то ни было. – Забаррикадироваться, это вариант, но нам необходимо хоть изредка выбираться на поверхность, а для этого каждый раз придется разбирать, созданные нами же, баррикады… – похоже, он читает мои мысли. – Предлагаю галерею пока не трогать, а завалить тоннели, ведущие к дотам, сымитировать обвал. Причем устроить завал не у самих дверей, а гораздо дальше, на развилке, чтоб одним махом перекрыть оба входа. Не надо так мрачнеть, это несложно. Наберем обломков бетона, их внизу, на нижнем ярусе, полно. Погрузим все это дело на тележку, один раз отвезем, второй, десятый! Да, потрудиться, конечно же, придется но…
– Так чего же мы ждем? – на удивление отчетливо мне вспомнилась виденная совсем недавно картина: взрывающаяся кора дерева, облачко трухи и пыли, летящее прямо в лицо, послышался чуть запоздавший звук выстрела, дыханьем смерти пробежал по спине леденящий холодок.
– Согласен, – Дима поднялся с пола, отряхивая брюки, – давайте сразу за дело, разгружаем тележку, тут по соседству отличная комнатка имеется, просто идеальная кладовая…
Не могу сказать, что восемнадцать градусов – та температура, при которой мне комфортно. Нет, не подходит она для меня. Это как бы и не холодно, но и не тепло. На мой взгляд, градусов четырех не хватает, а то и всех пяти, вот тогда было бы отлично. Хотя, как для тяжелого физического труда, так больше и не требуется.
Дело сразу же пошло. С разгрузкой припасов справились быстро. Как оказалось, их не так уж и много. Очень скоро ящики были сложены у стены, на них брошен объемный мешок, в углу набросали на кучу разную мелочь. Как оказалось, мы не только коньяк взяли, среди прочего удалось захватить множество полезных вещей: фонарики, пластиковая посуда, ножи, не холодное оружие, кухонная утварь, это так, для придания себе уверенности. Спасибо урагану, сгребли все нужное и ненужное в коробки…
В свете фонарика, закрепленного на голове, тоннель заметно преобразился. Дело не только в том, что я его видел гораздо отчетливее, дело в том, как именно я его видел. Живым он стал, изменчивым. Вращая головой, я вырывал из темноты небольшие фрагменты бетонных стен, пятна чего-то непонятного на них, мох, облюбовавший редкие трещины. Все это вместе: коридор из зеленоватых в желтом свете фонаря стен, пятна, очертания которых менялись, будто жили своей жизнью, навевало на размышления далекие от подземелий. В переменчивой природе, казалось, статичного мира, переполняли меня непередаваемые ощущения, казалось, будто занесло меня куда-то. Вдаль, в неизвестность забросило, в иное измерение поместило, в иной мир.
Лирика и странные мысли это, пожалуй, хорошо, но надо было трудиться. Работу наладили быстро. Выбрав меня, как сказал Димка, благодаря самому эффективному соотношению силы к массе, он нацепил на меня сложную конструкцию из веревок, тесемок и карабинов. Пристегнул к тонкому, скользкому тросу. В этой амуниции меня опустили вниз, на дно одного из провалов, образованных непонятно по какой причине обрушившимся перекрытием.
Оказавшись на несколько метров ниже пола, я попал в царство бетонных обломков. Всех размеров, всех форм они окружали меня, нависали, чудом держась на тонкой арматуре, покачивались в мечущемся свете фонарика. Судя по их виду – одинаковый цвет гладких сторон и сломов, образовалось это скопление мусора давным-давно, вполне возможно, еще на этапе строительства. Ловушка для неприятеля или просто свалка? Кто знает…
Но это все неважно. Важно то, что был материал, было чем заделать проход, обезопасив наше временное жилище. Что мы и делали. Я работал не покладая рук. Подряд, не перебирая, собирал камни, складывал их на разложенный брезент. Горкой. Посредине. Когда ее размер казался достаточным, к краям крепил четыре веревки, давал отмашку, а сам забивался в дальний угол (на тот случай, если веревки окажутся, не столь прочными, как утверждал Димка), ждал, пока мои товарищи с помощью ручной лебедки поднимут груз, бросят мне брезент и все начнется сначала.
Первое время я пытался считать, какой объем строительного мусора поднято наверх, сказывалась привычка вести учет труду, непонятно только, откуда она у меня взялась. Для этого я собирал маленькие камешки, по одному за каждый поднятый брезент и откладывал в сторону. Скоро на том месте, где я оборудовал участок учета, образовался небольшой курган. Вместе с ним, как мне показалось, точно такой же курган вырос у меня на спине, разве что чуточку больший. Очень скоро я забросил это бесполезное занятие, прекрасно понимая, что для того, чтобы положить камешек, означающий очередной подъем, приходится утруждаться, лишний раз гнуть спину, а это ой как утомительно…
