– Не могу сказать, что меня это радует, – пожал плечами Михалыч, – но и не скажу, что беспокоит…
Треск автоматной очереди заглушил его слова. Пули, ударяясь о бетон, породили веселый рой мелких осколков. Внутрь дота пули не попали, но вряд ли пираты на это рассчитывали…
– Говорит, мол, это последнее предупреждение… – Витька перевел финальную фразу Отто, которую тот не сказал, а прокричал.
– А сейчас будет мое последнее… – Михалыч до упора вывернул пулемет и выпустил очередь в сторону берега.
К сожалению, вся эта крепость проектировалась в расчете на стрельбу по морским целям. Пули ушли гораздо выше, сбив несколько веток и большой почти созревший кокос. Да Михалыч и сам прекрасно понимал, что ни в кого не попадет, он просто пар хотел выпустить. Сам хотел успокоиться, пиратам подпортить настроение, уж что-то, а это у него отлично получилось…
– Давайте размышлять, что нам мешает перехватить инициативу и напасть самим? – все мирное население острова, мужская его часть: я с Витькой, матросы, и Михалыч сели в круг посреди дота. Шеф решил устроить военный совет. – Забываем всякие там мелочи, вроде того, что остров принадлежит мне, а потому я главный и тому подобную чушь субординационную. Мне интересно мнение каждого. Витька?
Тот лишь шумно вздохнул и медленно пожал плечами.
– Подумать надо…
– Думай. Серега?
– Открыть дверь и броситься в лобовую атаку мы не можем, нас попросту перестреляют. Даже если удастся каким-то чудом выйти на пляж, это ничего не изменит, нас слишком мало…
– Трудно не согласиться, – Михалыч кивнул, – и?
– Тогда правильным, с моей точки зрения, было бы обойти неприятеля с тылу, тем временем отвлекая внимание ложным маневром, с… фронта, – ярко, отчетливо, мне представилась картина, которую неоднократно видел в фильмах. Заседает штаб, планируется операция, идет обсуждение текущей ситуации на фронтах, все присутствующие с огромными звездами на погонах, и вот один из них я. Похоже! Да еще и такими умными словами разбрасываюсь! – В принципе, этот маневр, так сказать, технически реализовать несложно. Мы в очень даже выгодном положении, у нас два входа и выхода, соответственно, тоже два. Но, опять-таки, людей у нас маловато…
– Слушай, ну ты просто озвучил мой план, – Михалыч уважительно кивнул, – и мои опасения тоже. Да, нас действительно мало. Их человек сорок наберется не меньше, нас же только восемь, не считая раненных и женщин. Но, если мы оставим в доте двоих, с ними Димку, капитана, девчонкам по карабину выдадим, а это вообще страшная сила, то шестеро…
Страшный клокочущий звук влетел в дот, поплутав в бесконечных тоннелях. Казалось, стучит кто-то, сильными частыми ударами колотит в дверь. Мне сразу представилась дверь, в которую колотят, потайная дверь, та, что в пещере. Возможно? Пожалуй, но возникает вопрос, с какой силой нужно колотить в толстенную железку, чтобы звук достиг противоположного края острова?! Тогда есть другой вариант…
Ленивое бездействие пиратов сменилось ликованием. Все как один они вскочили на ноги, некоторые самые неугомонные начали стрелять в воздух. К ним подключился Михалыч, схватившийся за пулемет. По всему видно – ни малейшего проявления пиратского веселья он не допустит.
– Взломали дверь северного дота! – пытаясь заглушить канонаду, крикнул я.
– Проверьте! – крикнул шеф, поливая пиратский дот свинцом.
Я бросился в тоннель, за мной Витька и двое матросов. Несколько томительно долгих минут, и мы добрались до развилки. Остановились. Прислушались. Тишина, только мерный гул, отзвуки недавнего шума, то ли кажущийся он, то ли реальный. Еще минута и яркий луч фонаря метался по металлической двери. Освещал каждый ее сантиметр, подтверждая, что дверь держится, что ничего с ней не случилось.
– Слушайте, это не здесь, это у другого входа, там, – задыхаясь, выговорил Витя и махнул рукой в темноту.
– Бежим! – выдохнул я, игнорируя тяжелый вздох толстяка…
Дышать становилось трудней. В воздухе физически ощутимой стеной стояла пыль. Я почувствовал, что задыхаюсь. Прикрыл лицо рукавом, стало только хуже. Грубая ткань пережившей не одно десятилетие формы меньше всего подходила на роль респиратора. Становилось понятно – лучше дышать пылью, нежели не дышать вовсе.
Пробивая стену мельчайших частиц висящих в неподвижном воздухе, блеснул огонек. Неплотно закрытая дверь. Знакомая комната, наш штаб, ныне превращенный в лазарет.
Внутри было гораздо лучше. Вентиляция, сколько бы лет ей ни было, справлялась со своей задачей. Снабжала она помещение свежим воздухом, выгоняла наружу загрязненный, пробуждая страх того, что столб пыли, вылетающий из-под земли, может быть слишком заметен.
В углу, вращая ручку системы вентиляции, стояла Консуэла. Увидев меня, она громко и эмоционально заговорила. Не знаю, что она говорила, что хотела сказать, я просто стоял и слушал, забывая обо всем на свете…
Понемногу пыль оседала, свет фонарей пробивался сквозь толщу мельчайших частиц. Уже можно было разглядеть стены, пол, потолок. Еще немного и проявилась дверь, та, что в конце тоннеля. Она была закрыта, выглядела совершенно целой, портили вид разве что серьезная вмятина по центру, вывернутый цилиндр запорного механизма и верхний левый угол, который буквально вдавило внутрь. Потолок у двери обвалился, из дыры тоненькой струйкой сыпался песок, поддерживая общую запыленность коридора.
– Похоже, нас завалили, – я пробрался через бетонный завал, подошел к двери, осмотрел ее и толкнул, так, из любопытства. Никакой реакции. – Здорово же ей досталось!
– Плохо, – поддерживая тугую повязку здоровой рукой, Димка тяжело дышал, – других выходов я не обнаружил. Уверен, они есть, по-другому и быть не может, но…
Снова тот же звук, клокочущий, частый, размеренный. Он, как и раньше долетал из тоннеля, многократно отражался от его стен, трансформировался, менялся. Где находился его источник понять было нетрудно, как и то, чем он был. Выстрелы. Стреляют. По нашему доту стреляют. Очередями, да еще и из чего-то очень даже крупнокалиберного.
Витька тихо выругался и бросился в тоннель, я поспешил следом, поражаясь прыти толстяка. Умеет же он бегать, когда хочет!
В доте стоял устойчивый пороховой запах. Настолько сильный, что стоило переступить порог, как я начал задыхаться. Источником дыма были два пулемета, направленных в сторону моря. Захлебывались они, выбрасывая пули, повышая концентрацию дыма в помещении. Интенсивнее других работал пулемет Михалыча, шеф слился с оружием, стал с ним одним целым. Палил он в сторону моря, сопровождая каждую очередь отборным матом. Матрос у соседней бойницы старался не отставать от шефа. Стрелял он чуть менее интенсивно, молча, а от того прицельнее. Третий участник сражения занял место у двери, выставил автомат в смотровую щель и обстреливал берег. Он не палил очередями, постреливал одиночными, думаю, у пиратов хватало ума не высовываться.
Я схватил карабин и подбежал к свободной бойнице, собираясь пусть не участвовать в бою, так хоть полюбоваться ним, расположившись в первом ряду.
