Как-то слишком быстро мы договорились. Девушка схватила конец длинной веревки и исчезла в глубине. Я, на удивление ярко, представил себя, погружающегося в толщу вод, почувствовал холодок на спине и это притом, что вода очень даже теплая…
Легкий всплеск. Показалась Консуэла, ее большой палец поднят вверх. Да, это понятно – у нее все хорошо. А вот хорошо ли все у меня?
Ее глаза, светящиеся отраженным светом ночного неба с вызовом смотрели на меня. В их бездне полыхал бесовский огонек, она дразнила меня, не иначе! Нет, вполне возможно, что я ничего подобного не видел, темно все-таки, ночь, пусть даже море подсвечено светящимся планктоном, а небо звездами, возможно, но разве в этом суть! Важно то, что она, девушка, бесстрашно погружается в толщу вод, а я…
Не давая себе подумать, я перекатился через борт. Плюхнулся, поднимая целый фонтан брызг. Взял из рук девушки веревку, глубоко вдохнул и, часто перебирая руками, начал спускаться вниз.
А что, очень даже занимательное дело. Особенно в темноте, когда не видишь, сколько метров воды над тобой.
Я ничего не увидел, я почувствовал – спуск окончен. Остановился, пошарил рукой, нащупал трубу – элемент ограждения суденышка, к которому и была привязана веревка. Пошарил дальше – палуба, наклонена почти вертикально. Прикосновение. Консуэла взяла меня за руку, пытаясь подвести к двери. С огромным трудом я убедил себя последовать за ней, выпустить спасительную веревку.
Внимательно, я бы сказал дотошно, ощупал дверь, в мыслях воссоздавая ее конструкцию. Понемногу начало приходить понимание – дверь должна отъезжать в правую сторону, но сдвинуть ее не получается. Причина в трубе. Толстая труба, скорее всего, часть мачты, каким-то образом умудрилась влететь в маленький иллюминатор, что чуть выше средины двери. Она разбила стекло и заклинила весь механизм. Что делать понять несложно – надо постараться и вытащить ее наружу. Надо всего лишь напрячься…
Увлекшись ощупыванием затонувшего судна, я позабыл о том, что человеку необходимо дышать. Вот только организм об этом помнил. Тут-таки все навалилось: понимание ситуации, страх, желание жить. Маскируясь под эти понятные и своевременные чувства, подкралась паника. Я заметался, задергался, понимая, что найти веревку в темноте в принципе невозможно. Попытался разобраться, где верх, где низ, но так и не смог. Захотелось закричать, громко изо всех сил. В тот самый момент, когда я был готов потерять остатки рассудка, мою голову сжали руки, нежно, но сильно. Консуэла. Ее губы встретились с моими, легкие получили живительный кислород. Она взмахнула рукой и мы, обнявшись, будто в полусне, начали подниматься на поверхность.
Несколько минут я не мог ничего делать, я только дышал. Жадно глотал воздух, не в силах насытиться.
Удалось успокоиться, удалось себя заставить. Я решился. Схватился за веревку, быстро перебирая руками, спустился вниз. Теперь все было иначе, здесь, на дне я был почти как дома, еще бы, я ведь чуть не погиб, чуть не остался навеки в пучине…
Труба упиралась. Что-то не давало ей двигаться, наверняка чем-то привалило, тяжелым чем-то, но что упрямство металла, в сравнении с упрямством человека! Во время первого погружения удалось ее расшатать, во время второго сдвинуть с места, после третьего дверь была открыта. Теперь я не стал искать веревку, она была не нужна. Довольный результатом, с чувством выполненного долга я с силой оттолкнулся от наклонной палубы и медленно, радуясь ощущению воды, выталкивающей меня, поднялся на поверхность. Слегка промахнулся, но это вовсе не беда.
К тому времени, когда я доплыл до лодки, Консуэла уже вернулась. Она держала в руках коробку из прозрачного пластика. Девушка забралась в лодку, помогла мне, жадно поцеловала, нашептывая что-то этакое… знать бы хоть, что… показала рукой в направлении востока, туда, где звезды потихоньку гасли, а небо становилось ярче. Красноречиво кивнула, мол, надо спешить…
Очень скоро я начал осознавать – нам очень даже повезло! Да, я начал понимать, что наше надувное суденышко запросто могло бы затеряться в морских просторах. Ведь будь ветер хоть немного свежее, чем в то утро, будь волны выше, волнение моря серьезнее, не видать нам берега. Вынесло бы нас в океан, а то и вовсе накрыло волной, одной из тех, которые корабли опрокидывают!
Тем не менее, нам везло, значит, надо было этим пользоваться. Тут важно не терять время. Так что, отгоняя разумные и не очень мысли, сдирая ладони в кровь, я работал веслами. Старался, изо всех сил старался, но когда восточный край небосклона сменил ночную непроглядную черноту на густую синеву с алыми нотками приближающегося рассвета, остров все еще был далеко. Слишком далеко.
Несколько раз Консуэла садилась на весла, но это ничего не меняло, просто она давала мне возможность передохнуть, тем временем стирая свои ладошки.
Казалось, миг прошел и над водой показался краешек раскаленного дневного светила. С одной стороны, это и неплохо. Мы приближались к острову с востока, как бы ни старались пираты, насколько бы внимательно не осматривали они морскую гладь, нас они не увидят. Но это пока. Ведь чем ближе мы к берегу, тем выше солнце, тем легче нас обнаружить. Не стоит забывать и о пиратском катере, который где-то неподалеку. Что с того, что я пока его не видел, это ничего не означало…
Я принял решение. Вместо того чтобы держать курс на остров, свернул чуточку левее, рассчитывая пристать к берегу вдали от пиратов. Это, конечно же, время, да и силы, но другого варианта просто не было…
Консуэла вытянула вперед руку, указывая на песчаный участок, небольшой пляж свободный от больших валунов. Девушка печально улыбнулась, показала рукой на себя, на воду, на берег, изобразила руками движения, которые делают пловцы, стремясь к финишу. Красиво! Нет, все понятно. Тогда, той ночью, когда она сбежала от пиратов, она выбралась на берег именно здесь, место удобное…
Откуда-то с берега, думаю, оттуда, где находился лагерь пиратов, прилетели звуки выстрелов, их заглушали крики. Боль? Ликование? Предвкушение? Так и не разберешь. Расстояние большое, трудно судить, что там происходит. Хочется верить, что нас не увидели, к примеру, с верхушки маяка, что нас не разыскивают, что сейчас толпы пиратов не мчат за нами на всех парах. Хочется, верить хочется, но гораздо сильнее хочется растянуться на песке, закрыть глаза, расслабиться. Благо вот он песок, уже под ногами, только ляг, только закрой глаза…
Пришлось открыть, глаза открыть. За плечо, со всей настойчивостью, на которую только была способна, меня трясла Консуэла. Она что-то шептала и испуганно оглядывалась. Убедившись в том, что я поднимаюсь, она красноречиво указала рукой в направлении лагеря пиратов, на меня, на лодку.
– Конечно, ты права. Уходить самое время, да и лодку надо спрятать, – пробормотал я, силясь распрямить спину, которая упорно не хотела разгибаться.
Из лодки выпустили воздух. Недолго думая я свернул ее, как мог плотнее, подошел к ближайшему валуну, вырыл под ним ямку в песке, затолкал плавательное средство, засыпал. Пальцами разровнял получившийся холмик.
