В тот момент, когда, казалось, все в полном порядке и волноваться более не о чем, звук работы измельчающего агрегата изменился. Что-то внутри него громко звякнуло, противно заскрежетало. Сопровождаемая сильным хлопком, оторвалась верхняя крышка с воронкой. Она подпрыгнула на метр вверх и отлетела в сторону, чудом не задев меня. Из образовавшегося отверстия, просто праздничным фейерверком, выплеснулось все содержимое машины для дробления отходов. Стены около нее в одно мгновение покрылись удивительно живописным слоем измельченной свежей плоти. Меня тут-таки вырвало, но это вряд ли было заметно на общем фоне.
Стоило немного успокоиться, на смену рвотным рефлексам пришел смешок, мой, страшный, нервозный, пугающий…
Я оттирал стены, отмывал пол, потолок. Так увлекся, что не заметил кардинальных изменений. А стоило.
Понемногу гул уменьшался, отходил на второй план. Его место занял протяжный вой. Тускнели яркие лампы, исчезали, скрываясь в густеющей дымке. Вслед за ними во тьме растворились оба двигателя. Потускнели и исчезли стены. В помещении осталось одно светлое пятно, которое коконом укутывало меня. Но и этот, скорее всего, воображаемый свет также тускнел, не позволяя уследить за тем, как быстро высыхают капельки крови на одежде, как исчезает мерзкое чувство свежей плоти на лице. Я продолжал монотонно работать, поднимая куски человеческого мяса один за другим…
Лишь после того, как был поднят с пола последний крупный фрагмент тела, но я не смог его разглядеть, глаза мои мигнули и замерли широко открытые. Я удивленно застыл, пришло понимание того, что в руках моих воздух, перекладываю я пустоту. Огляделся в полной темноте. Пожал плечами. Задрожал, как осенний лист, ощущая возвращение страха, того, цепко хватающего за горло, парализующего.
Гул двигателей перешел куда-то в другое измерение. Там, где был я, оставался лишь вой. Знакомый звук, я сразу понял – его порождает ветер, резвящийся там, снаружи. Особо резвые его порывы влетали в распахнутые двери, кружили в машинном зале, огибая остовы двигателей, выгоняли из помещения остатки тумана, забирали его и из моего сознания. Пришло ощущение того, что что-то меняется, притом кардинально. Страшно захотелось бежать как можно быстрее, бежать куда угодно лишь бы подальше от страшного подземелья с его не менее страшными тайнами.
Свежий воздух, слишком свежий. Позади меня, сопровождаемая сильным хлопком, закрылась тяжелая дверь. Ветер встретил меня шквальными порывами и колючими снежинками. Они прогнали все мысли, оставив одну – нужно спрятаться, как можно быстрее спрятаться и переждать. Все переждать, и непогоду тоже. Надо отлежаться, отдышаться. Ведь, несмотря на то, что ветер старается, не выветрить ему тот сладковатый привкус измельченной человеческой плоти, который налетом скопился на языке, комом стоял в глотке.
Погода стремительно портилась. На клочок суши, на затерянное на краю света побережье надвигалась буря. Не надо быть крупным специалистом, чтобы это заметить. Она близко, более того, она уже пришла. Только еще неуверенная, будто примеривается она, подыскивая того, на ком отыграется всей своей мощью. К сожалению, другой кандидатуры кроме меня у нее не было, умные люди давно попрятались…
Стоило подняться на холм, как все и началось. Предо мною предстала страшная черно-белая картина налетающего урагана. Впереди, с трудом различимое сквозь снежную завесу, виднелось море. Его громадные волны, увенчанные бурунами из пены и снега, неслись к берегу, налетали на скалы и разбивались о них в морскую пыль. Снежинки, твердые, острые как бритвы, били меня по лицу, сдирая с него кожу. Где-то истошно кричали чайки, будто пытались заглушить рев ветра. Куда им до него!
Было трудно стоять, не говоря уже о том, чтобы идти. Пришлось стать на четвереньки. Все-таки за последнее время я на собственном опыте убедился – лучшего способа передвижения до сих пор никто не придумал. И зачем только древний человек решил выпрямиться, гордыня взыграла?
Берег моря приближался, правда, я его уже не видел. Все застилала сплошная снежная мгла, еще более плотная и непроглядная, чем недавний поглощающий все на свете туман.
Как-то подозрительно быстро из сплошного снежного месива выплыл угол домика соседей. Двигаясь на ощупь, я добрался до ближайшего окна. Попытался постучать, вот только ничего из этого не вышло. Странное дело, но окна как такового и не было, была лишь раскуроченная рама, крест-накрест забитая досками…
– Опять воображение шалит! – мрачно подумал я. – Это все от переживаний. Я нервничаю, контроль ослабевает, вот оно и безобразничает. Начинаю задумываться над тем, как бы заставить его замолчать, желательно чтоб надолго. Пока не знаю, как с ним совладать, но я еще подумаю. И вообще, зачем мне ломиться к соседям? Дома в такую погоду сидеть полагается…
Я с силой оттолкнулся от стены. Ступил несколько шагов, споткнулся, упал в сугроб, поднял голову, мотнул нею, мрачно улыбнулся. Медленно пожал плечами, а что, ничего страшного не произошло, я ведь предпочитаю передвигаться на четвереньках.
Когда рука коснулась входной двери казармы, а пальцы нащупали ржавую ручку, я искренне удивился. Слишком уж легко все получилось, без каких бы то ни было приключений. Чего доброго скоро научусь ориентироваться не только в снегах, а и в густом тумане…
Свои стены, они всегда помогают. Конечно, не такие уж они и свои, но ведь не в этом дело. Спешил-то я не к стенам, а к тому, что за ними оставалось. Тепло, еда и, оставленная для меня кем-то неимоверно заботливым банка спирта. Уверен, в качестве дополнения к ужину два-три глотка не повредят. Все-таки стресс я пережил, не дай бог столкнуться с подобным кому-нибудь другому…
Ночь пронеслась незаметно. Несмотря на бушующую за окном непогоду, я спал крепко и безо всяких сновидений, не в последнюю очередь благодаря огненной жидкости. Единственное что на мгновение вырвало меня из объятий морфея – нечеткое видение. Все та же размытая женская фигура и удивительные яркие синие глаза…
Темная ночь сменилась чуть менее темным утром. Выходить из теплого своего жилища я не стал. Так, на всякий случай. Решил, как это, сказаться больным, вот только кому интересно как я себя чувствую? Правильно, никому, даже мне самому.
Разумных идей, чем занять себя не было, потому я просто лежал, глядя в сереющий надо мною потолок и размышлял на разные темы. Ни тревоги, ни волнения не было, напротив, меня поглотило спокойствие. Правда, нет-нет да и проскакивала мысль, намекающая на то, что пропавшего будут искать, обшарят территорию, не найдут ни следа. Начнут разбираться, примутся планомерно осматривать строение за строением, наверняка и ко мне зайдут. Перевернут все вверх дном. А может и не зайдут. Спишут все на бурю…
– А что? Все возможно, вон как мело, я на четвереньках чудом домой добрался. Он же наверняка гордый, на четыре конечности не станет, вот и сдуло его… в море, – бормотал я, прогоняя и довольно успешно нелепые сомнения.
Совладать с напирающими сомнениями оказалось гораздо проще, чем с памятью. Пробудилась она и принялась выдавать яркие картинки недавних событий. Я отчетливо видел, как ведром таскал то, что осталось от моего обидчика, как выливал жижу в море. Вспоминал, как тщательно вымывал «дизельную», помнится, даже снегом протер, как он и завещал…
