Пальцы очкарика продолжали сдавливать мое горло. Померкло видение мертвой девушки, место воспоминаний заняло воображение. Оно нарисовало картину, доходчиво иллюстрирующую правильную мысль: «Еще совсем немного и я окажусь рядом с ней, кто тогда отомстит?».
Из последних сил я пнул очкарика в живот. Тот глухо ухнул, будто спущенный мяч, по которому ударили ногой. Мгновение и он куда-то пропал, исчез из поля зрения.
Дыхание все еще не восстановилось, в глазах плясали ярко-алые пятна. Я повернулся на бок. Сквозь кровавую пелену удалось различить силуэт противника. Тот стоял на четвереньках и медленно, покачиваясь, приближался к стене. Остановился. Его рука нащупала тумбочку, выдвинула верхний ящик, пальцы принялись шарить внутри. Замер, повернулся ко мне.
Даже пляшущие в глазах пятна не помешали мне разглядеть выражение его лица. Он ликовал, он радовался. Вот в поле зрения попала его рука, в ней бледным матовым отраженным светом блеснул пистолет.
«Вот и все…» – подумал я, глядя в лицо приближающейся смерти.
Парень не стал повторять типичную ошибку героев множества кинофильмов, он не собирался вести со мною утомительные беседы, давая возможность собраться с силами. Он просто надавил на спуск. Мои глаза сами собой закрылись, я ждал хлопка, звука, с которым пуля вылетает из ствола, готовился к тому, что последует за ним. Но выстрела не было. Вместо него был сдавленный хрип, за ним глухой удар.
Тишина. Абсолютная, гнетущая, ужасающая.
Я открыл глаза и удивленно ними мигнул. К тому времени зрение восстановилось, кровавые пятна перестали резвиться, мешая видеть. Просто напротив меня сидел очкарик. Он прижался спиной к стене, его рука, ранее державшая пистолет, безвольно лежала на полу, оружие выпало из ослабевших пальцев. Взгляд остекленевших глаз застыл на мне, выражение злобы в них сменилось маской безразличия. Из груди парня торчал гарпун, выпущенный из ружья для подводной охоты. Того ружья, которое лежало на полу всего в полуметре от меня.
В абсолютной тишине расползался страх. Я физически различал грань между обычным воздухом и воздухом насыщенным этим отвратительным чувством. Конечно, я все понял, он здесь, тот, из сумрака, из тумана. Подумать только, как это у него получается! Ну не невидимка же он! Убил девушку, исчез, дождался удобного момента, расправился с очкариком. Похоже, он одинаково хорошо владеет любым видом оружия, но более всего собственными руками. Что для него убийства? Игра? Развлечение? Наверняка. И играет он со мной, не зря же каждый раз я оказываюсь рядом, да он прячется за мной, хочет, чтобы подозрение падало на меня, да так оно и есть, более того, я сам скоро начну себя подозревать, если только не…
Шорох. Еле слышимый, будто кто-то крадется. Я бросился на пол, схватил ружье, прижал его к себе, перекатился раз, другой, стараясь как можно быстрее оказаться в дальнем углу. Замер. Скосил взгляд с одну сторону, в другую. Немного успокоился: позади надежные стены, впереди все просматривается. Лучшая позиция.
Одно движение и ружье заряжено, остается только его выманить, уж тогда я не промахнусь!
– Выходи! – прохрипел я, сам не веря в то, что незнакомец послушается и выйдет. – Выходи, кому говорю! Сдайся, повинись, это на суде зачтется. Выходи сам, а то…
Что будет, если он не выйдет мне так и не удалось придумать. Я зашелся кашлем, а когда приступ прошел, оставил всяческие попытки достучаться до совести того, у кого ее по определению быть не может.
– Он не выйдет, придется его искать… – пробормотал я, тяжело поднялся, подошел к неподвижному очкарику.
Остановился, взглянул на пистолет, наклонился к нему, собираясь поднять, но передумал. Мало держать в руке оружие, надо уметь ним пользоваться, а с пистолетами, увы, я дела не имел. К тому же огнестрельное оружие это грохот выстрела, лучше уж бесшумные стрелы. Они тише, они надежнее, да и опыт, кажется, у меня имеется…
Несколько минут я стоял на месте, раздираемый сомнениями, но взять оружие так и не решился. Кое-как убедил себя в том, что решение правильное, оттолкнул пистолет подальше от тела. Тут-таки осознал всю бессмысленность своего поступка, неужели я действительно допускаю мысль, что мертвый очкарик сможет ним воспользоваться! Нонсенс!
Отмахнулся от нелепых мыслей, взялся за поиски того, кто решил устроить охоту на мирных обитателей затерянного берега. Прежде всего, осмотрел спальню. Приблизился к кровати, непроизвольно взглянул на Надю. Удручающее зрелище! Видеть мертвые глаза того, кто недавно был человеком и не просто человеком, а близким тебе человеком – страшное испытание.
Долго я стоял, все не мог заставить себя отвести взгляд, но вот решился, пересилил себя, набросил на тело простыню. Легче не стало просто видение, затуманивающее разум, чуточку померкло.
Обыск спальни мало что дал. Я заглянул в шкаф, зачем-то выдвинул все ящики комода. Тщательно изучил оконную раму, убедился в том, что снаружи ее не открыть. Заглянул под кровать и сразу же обнаружил следы пребывания человека! На пыли, от которой никуда не скрыться, виднелись четкие отпечатки. Ладонь, рядом еще одна. Чуть в стороне круглый оттиск, наверняка, колено, еще дальше продолговатый – ступня. Красноречивый рисунок, особенно если добавить еще один широкий штрих – посредине полоса идеальной чистоты. Вопросов нет – здесь кто-то лежал и совсем недавно, но кто? Убийца из тумана? Очкарик Юлий?
– А ведь Юлик должен был хоть что-то видеть! Вот поговори я с ним, это было бы дело. А так… – оставалось только пожать плечами. Нет, все понятно, именно из-за этого парня и убили. – Он слишком много видел…
Ситуация понятнее не становилась. Загадка так и осталась загадкой. Что же это получается? Имеется комната, из которой нет выхода. В этой самой комнате двое. Один из них убит. Вывод напрашивается сам собой – тот, кто остался жив, тот и есть убийца. Все логично, но возникает другой вопрос – кто убил убийцу?
Обход остальных комнат также ничего не дал. Дом был пуст. Ни соседей-туристов, ни хоть какой-нибудь подсказки, которая бы могла приоткрыть завесу тайны. Словом, имеется загадка, решение которой сделало бы честь любому толковому детективу. Кто убил!? Где он? А еще, зачем…
Покончив с осмотром пустых комнат, я вышел из дома, немного прошелся по окрестностям. Обошел вокруг здания. Осмотрел окна снаружи, убедился в исключительной их надежности, обследовал снег у стен. Ничего, снежный покров нетронут. Можно было смело сделать вывод – детектив из меня никудышный. Но с другой стороны, может, я и не виноват, может убийца настоящий профессионал, может, тот, кто от меня ускользает, по-настоящему хорошо знает свое ремесло?
Вдоволь побродив в окрестностях домика и не найдя ничего сколько-нибудь стоящего, я вернулся в комнату хранящую следы вечеринок. Подошел к стеклянному шкафу, превращенному туристами в бар. Выбрал самую красивую бутылку, в ней оказался коньяк. Налил в высокий стакан, залпом выпил. Налил еще. Вытащил на средину помещения любимое кресло Валеры, его осовремененный трон. Развернул сиденье с таким расчетом, чтобы видеть входную дверь, сел, положил на колени оружие, снова приложился к стакану.
