Домоправительница отперла одну из дверей, за которой находилась хозяйская спальня: окна скрывали тяжёлые шторы, поэтому здесь было темнее, чем в коридоре; у правой стены я заметила пустой камин, рядом – широкий рабочий стол с аккуратно разложенной печатной продукцией, книжный шкаф и тут же – узкую дверь в ванную комнату; у левой стены стояла широкая двуспальная кровать, заправленная чистым бельём цвета карамели.
– Мастеру всегда нравилась эта спальня, – сказала экономка так тихо, будто хозяин находился в комнате в тот момент. – Вам тут тоже понравится. Из окон открывается чудесный вид на сад позади дома.
Представив на мгновение, что мне придётся обитать в одной комнате с мужчиной, совсем недавно ставшим моим мужем, мне захотелось выругаться, но я вовремя прикусила язык.
– Но разве здесь нет смежной комнаты?
– Нет, мадам, и не было. Планировалось так, что…
Вдруг она запнулась, замолчала и снова посмотрела на меня своим тёмным, пристальным взглядом, от которого мне просто стало не по себе.
– Не сочтите за дерзость, но могу ли я спросить, как вы познакомились с мистером Готье?
– Нас познакомил… мой отчим, – сказала я, жутко покраснев от мысли, как много ещё придётся врать, чтобы не пустить недобрые слухи в отношении себя и мужа.
– Предлагаю обсудить все ваши желания за чаем, – экономка чересчур быстро захлопнула дверь и обернулась ко мне. – Если вы поделитесь со мной чем-то, обещаю, это остается между нами.
***
Лейстон-Холл определённо был занимательным и интересным местом. Познакомившись и вдоволь наговорившись почти со всеми слугами, я нашла их весьма любезными, трудолюбивыми и послушными. Миссис Фрай приставила ко мне маленькую горничную Анаис, которая была младше меня на четыре года, и которая оказалась смышлёной и расторопной работницей.
Экономка выполнила мою негласную просьбу об отдельной от мужа спальне: я всего лишь намекнула, что пока не готова к настолько тесным отношениям с человеком, которого мало знаю. Я твёрдо решила закончить историю на этом, и, к моему удивлению, миссис Фрай не задала более никаких вопросов.
Мне досталась угловая спальня с узкой постелью для одного, уборная здесь тоже была небольшой, зато светлой и с широкой ванной; в эту же комнату перенесли кресло и симпатичный туалетный столик, оказавшийся якобы подарком от мужа.
Здесь мне было уютно, я ощущала себя в безопасности и комфорте, а тогда это было самым главным.
Я облюбовала библиотеку Готье и готова была не выходить оттуда часами: здесь оказались собраны лучшие сочинения обожаемых мною писателей, совсем новые экземпляры книг и некоторые старинные варианты, изданные по веку назад! Бывало, я останавливалась, зачитываясь какой-нибудь энциклопедией прямо на передвижной лестнице, с помощью которой можно было дотянуться до самых верхних полок.
Моя жизнь в Лейстон-Холл оказалась не такой ужасной, какой я могла её представить; по крайней мере, за три недели, что я провела здесь, я не обнаружила ни в чём нужды: рядом всегда были услужливые горничные, готовые помочь, ужины устраивались просто грандиозные (если сравнивать с тем, что у нас было в Глиннете), и никто здесь не ограничивал мою свободу. Я гуляла, где и когда хотела, читала в саду или своей спальне и училась играть на спинете. Но каждый раз, стоило мне отвлечься и забыться, мой супруг появлялся где-нибудь рядом, как олицетворение моей пусть и золотой, но всё-таки клетки. Он напоминал мне об обстоятельствах и начале нашего супружества, о том, чего я лишилась и что упустила. О том, что я сама была виновата во всём; о сестре и маме с отчимом. От этих терзаний не могли спасти ни книги, ни забота прислуги, ни даже жизнь в достатке, которую я уже успела вкусить.
В особняке я видела Готье довольно редко, ещё реже наблюдала, как он отправлялся на стройку, ведь уходил он очень рано, а возвращался после ужина, обычно, когда меня уже не было в столовой. Так что лишь иногда мне «везло» поздороваться с ним и перекинуться парой незначительных фраз.
Но некоторое время спустя я уже могла смело смотреть на него, не испытывая презрения, страха или раздражения. Ведь не зря говорят, рано или поздно человек привыкает ко всему.
Его интерес ко мне ограничивался простыми любезностями, вроде пожелания доброй ночи или удачного дня. И я чувствовала себя комфортно, весьма скудно играя роль его жены. Но и большего от меня никто не требовал.
Готье так и не пришёл ко мне ради исполнения супружеских обязанностей, ни разу за три недели. Странно, что уже тогда я чувствовала себя обделённой, ведь он словно пренебрегал мною.
И, да… Он ведь любил мою сестру.
Правда порой он даже удивлял меня, и я не знала, что чувствовать и как реагировать на подобные моменты нашей жизни. К примеру, вечерами, обучаясь игре на спинете, я засиживалась допоздна, забывая о времени; после исполнения очередной вдохновляющей мелодии из старых сборников с нотами, я привыкала к тишине и вдруг понимала, что в гостиной я не одна: муж сидел в глубоком кресле позади меня, и, стоило мне обернуться, я могла увидеть его блестящие в полутьме глаза, пристально наблюдающие за мною. Он всегда снимал повязку, когда находился дома, и меня давно уже не пугал этот небольшой шрам над его левым глазом.
И совершенно растерянная я прекращала играть, в неловком смущении опуская глаза, а Готье просто уходил, не говоря ни слова.
И так продолжалось недолго; однообразно, порой даже скучно, и единственным, на что откликалось моё сердце, был Джейсон и его редкие появления рядом.
Я прекрасно спала по ночам, просыпалась рано, одевалась и проводила весь день в безмятежном спокойствии. Кто знает, как долго я терпела бы это вынужденное бездействие, если бы первый же мой выход в английское аристократическое общество едва не обернулся скандалом.
Глава 10. Столкновение
Это был жаркий летний вечер. Тогда мне меньше всего хотелось куда-то выбираться, и моё раздражение можно было оправдать томной скукой, а вовсе не жарой. В последнее время я частенько подвергалась хандре, хотела только читать да попивать лимонад в своей комнате, например. К новости о том, что один из боевых товарищей мужа приглашает нас на ужин, я отнеслась скептически. Однако представив, в кого я стала медленно превращаться – маленькую зазнавшуюся ханжу – согласилась пойти. Хоть и с огромной неохотой, но я стала собираться.
Анаис помогла мне с корсетом платья, и, пока она закручивала мои локоны в высокую причёску, я смотрела в зеркало, думая о предстоящем вечере и о том, как буду вести себя с людьми, которых совсем не знаю. Всё же мысль, что я не останусь там одна, успокаивала, в крайнем случае я просто спрячусь за спиной мужа.
Как и я, выглядел он достаточно представительно и стильно, чтобы дать понять другим о своём хорошем вкусе, но и скромно, чтобы, не дай-то Бог, заставить кого-то из тех гостей думать, будто они хуже одеты. Встречая меня у главного входа, Готье не сказал ни слова, лишь ненадолго задержал взгляд на моём наряде. Супруг подал мне руку, повёл к автомобилю, и, должна сказать, весь остаток вечера держался так же вежливо отстранённо, хотя был галантен и учтив.
