С минуту подумав и серьёзно заставив меня понервничать, Готье, наконец, одобрительно кивнул и сказал:
– Хорошо, сегодня поедем вместе. Если это хоть немного тебя развлечёт.
Несколько десятков рабочих уже трудились, когда мы приехали. Завод предполагаемо строился на окраине города, с учётом всех деталей подъезда и ограждений. Готье не отходил от меня ни на шаг и не знакомил с рабочими, чтобы не отвлекать их, а всё показывал сам.
После лёгкого ночного дождика здесь пахло цементом и мокрым песком. Мы не подходили близко к высоким, серым лесам, и всё же муж настоял на том, чтобы я надела защитную каску. Он сам сделал это, и когда его пальцы осторожно поправляли мои волосы, я смотрела ему в лицо, такое серьёзное и сосредоточенное, и улыбалась, то ли от неловкости, то ли от смущения, потому что мы стояли очень близко друг к другу.
Как это ни странно, но с ним было гораздо легче говорить именно в процессе работы; если он отдавал какие-либо команды своим людям, или указывал на недочёты в чертежах и планах, или помогал с приготовлением строительного материала. Я понимала, как нравится ему эта работа, и было предельно ясно: когда очередной его проект войдёт в свою финальную стадию, он будет опечален, будто бы вынужден будет проводить своё повзрослевшее дитя в его долгий, одинокий путь.
– И как же давно вы увлекаетесь архитектурой? – спросила я по окончании экскурсии, когда мы покидали стройку через ворота.
– С малых лет. Наш преподаватель был весьма эксцентричным человеком, но разглядел во мне некий потенциал и сделал многое, чтобы моё увлечение не угасло со временем.
– Ваш? Вы имели в виду… ваш и вашего брата?
Он издал едкий смешок и, не глядя на меня, продолжил:
– Да, и к тому же, ты же ещё не в курсе. Официально у тебя имеются четверо племянников и племянница.
Я невольно ахнула, и он засмеялся. Поскольку настроение его располагало как никогда тем утром, да и мой короткий визит на стройку не причинил никому вреда, я попросила супруга рассказать о семье его брата.
– Эдвард и я всегда были разными. Если он хулиганил, то я получал нагоняй от родителей вместо него. Если он прогуливал занятия, я жаловался на него учителю. Если он проигрывал родительские деньги в карты и тратил их на сомнительных женщин, то я в это время пропадал в библиотеке, готовясь к экзаменам.
Мы прошли гораздо дальше автомобиля по обочине дороги, свернули в реденький лесок и медленно пошли по узкой тропе.
– Когда родителей не стало, для нас всё изменилось, – голос его вдруг упал, плечи поникли. – Мы с братом остались на попечении деда, богатого и упрямого старикашки. Если кто и не мог вынести строгого режима и королевских замашек нашего деда, так это Эдвард. Они не выносили друг друга. Дед даже малую долю из наследства ему не оставил, и, в конце концов, брат сбежал, пожелав мне в скором времени совершить то же.
– Он звал вас с собой? – с интересом спросила я. – Какие у вас были отношения?
– Да, он предлагал и мне бежать… Но я был слишком молод и труслив. Мы были дружны, несмотря на детские обиды и недомолвки. Он всегда оставался моим самым лучшим другом, – мне показалось, что его голос дрогнул, но на его спокойном лице это никак не отразилось. – Сейчас Эдвард довольно неплохо устроился. Он работает в типографии, в одном частном американском предприятии, чей доход довольно тяжело будет подсчитать в уме.
Супруг тепло улыбнулся, и мы остановились возле широкого ствола ели. Я до сих пор не могла поверить в то, что мой деверь проживал в Америке, так далеко, и меня просто разрывало любопытство. Скорее всего, это было написано у меня на лице.
– Вижу, у тебя остались вопросы, милая, – он тихо засмеялся, затем распахнул пиджак и любовно провёл пальцами по стволу дерева. – Эдвард живёт в небольшом городке Перри, в штате Джорджия, вместе с женой американкой и пятью детьми. Там чудесный климат и, должен заметить, замечательные рестораны.
– Вы говорите так, словно сами там побывали.
– Бывал, – ответил он просто, – после Африки я вернулся сюда… несколько помятым и разбитым. Тогда Эдвард в привычной ему легкомысленной манере поспорил, что я не решусь навестить его. А я принял вызов и приехал.
– И вы жалеете, что не остались?
Пусть думал он недолго, но его горькая усмешка на тонких губах сказала мне о большем, чем он сам:
– Стоило бы жалеть о том, что в свои семнадцать я не уехал с ним. Однако поздно уже о чём-либо жалеть. Нужно смотреть в будущее.
Поскольку моё собственное будущее было скрыто за туманной дымкой, я была поглощена желанием побольше узнать о прошлом. Осмелев, я подошла ближе и спросила:
– А когда же вы женились на Мэгги Уолш? Ваш дед не был против этого брака?
Готье вдруг помрачнел, сделал шаг ко мне и встал так близко, что я ощутила тепло его кожи; я растерянно уставилась в его расстёгнутый воротник, боясь пошевелиться. Затем произошло нечто такое… сердце моё забилось чаще, и взмокли ладони и лоб: Готье наклонился ко мне, а я со всей уверенностью решила, что он поцелует меня, и в глубине души хотела этого и надеялась, что моё испуганное выражение лица не оттолкнёт его.
Однако, к моему глубокому (хоть и не показанному) разочарованию, он всего лишь посмотрел на меня и предупреждающе произнёс:
– Милая Кейт, есть такие истории, такие тайны, которым лучше оставаться тайнами. И делиться ими бывает весьма опасно. – Он выпрямился и поправил свой пиджак. – Тебе не зачем знать о Мэгги. Она просто тень из прошлого, которую я хочу поскорее развеять.
Что-то странное было в его красивом голосе, нечто потустороннее, и я невольно ощутила дрожь глубоко внутри. А ещё обиду от неудовлетворённости.
– Хотите сказать, что храните тайну своей жизни с ней? – предположила я вслух. – Неужели это настолько личное, что вы боитесь поделиться со мной?
– Это не я боюсь, – сказал он. – Это ты испугаешься.
***
Осень принесла в Лейстон-Холл не только бесконечные серые тучи и дожди каждый день, но и новую, почти непереносимую тоску. Мама писала, что её возвращение домой не было достаточно радостным, ибо обе её дочери находились слишком далеко. Она тонко намекала на то, чтобы я приехала с мужем в Глиннет хотя бы на Рождество. Но в моей голове не укладывалось, как я могла бы притворяться для неё, что счастлива, а мой муж желает меня и обожает. Я бы никогда не смогла заставить Джейсона вести себя так, а не иначе.
Его размеренное существование в доме и вне его порой доводило меня до отчаяния, и я едва ли не умоляла о совместных прогулках. В конце концов, в октябре мы стали чаще появляться на публике, и даже близко подружились с одной супружеской парой – Лорой и Колином Смитт. Лора напоминала мне сестру, а её муж был застенчивым человеком, но успешным торговцем, который встречался с Готье во время военных действий в Африке.
Мне всё ещё не давала покоя тайна, которую скрывал мой муж. И за много недель я успела придумать и отбросить десяток версий, по которым он не хотел ею со мной делиться. Измена, финансовые трудности, бездетность… Что ещё он мог пронести за те десять лет жизни с Мэгги Уолш?
