Мы не вошли в дом, а остались под широким навесом наблюдать, как тяжёлые капли ударяются о землю, размягчают почву, превращая её в грязь, и выстукивают собственную, прекрасную мелодию дождя. Вокруг нас витали только запахи мокрого сена и цветов в саду; стемнело рано, и на горизонте виднелась лишь светлая полоска неба – отголосок солнечного дня.
– «Май, отрешась от всех забот несчастных,
Свои права счастливо заберёт… » [1]
Джейсон с самым мечтательным видом посмотрел на опустевший двор и хмыкнул.
– Отчего же у вас такое прекрасное настроение сегодня? – спросила я, сделав шаг к нему. – Меня начинают пугать резкие перемены вашего характера.
– Я рад новостям со стройки, милая, – он с самым довольным видом улыбнулся и утёр со лба пару капель дождя. – Заинтересовал, да? Мою бригаду рабочих сегодня пополнили двенадцать человек. Так что теперь я надеюсь завершить большую часть работ к концу декабря.
– Насколько я знаю, вы ещё занимаетесь постройкой церкви, – напомнила я.
– Верно. Ею я займусь лично и без всяких перерывов. А с заводом Анри прекрасно справится и самостоятельно!
– Счастлива слышать это.
Я действительно была рада за него, ведь мне стало казаться, что моего мужа уже ничто не осчастливит. Но он обожал свою работу, а эта новость была бы неплохим подарком ко дню рождения.
Когда очередной раскат грома пронёсся по небу, я вздрогнула от неожиданности. Звук был настолько сильный, что стены конюшни затряслись на пару мгновений, а после всё снова стихло.
– Кейт? Ты слышишь меня? – хриплый голос Джейсона заставил меня сосредоточиться на нём. – Ты выглядишь, как школьница, разучивающая урок, когда отвлекаешься.
– Простите меня, сэр, – пробормотала я смущённо. – На самом деле, я хотела спросить вас о чём-то. Миссис Смитт сказала мне, что завтра…
Он вдруг протянул руку, и его пальцы коснулись моих волос, прилипших к виску. Изучающе глядя на меня, Джейсон заправил влажный локон мне за ухо, и я почувствовала знакомую дрожь и лёгкое покалывание в пальцах. Взглядом я умоляла его обнять меня, поцеловать, приласкать так, как он это умел. И когда он произнёс следующие слова, так страстно и томно, что мои колени стали подгибаться, я не поверила своим ушам:
– Больше всего я желал прийти к тебе, каждую из этих ночей, что провёл без тебя. Но я думал, что ты оттолкнёшь меня, затаив обиду.
– Моя обида не настолько крепкая.
Мне не хотелось представлять, как непривлекательно я выглядела в ту минуту: промокшая с ног до головы, со спутанными волосами, бледная и дрожащая. Но меня неумолимо потянуло к нему, к моему мужу, чей голос ласкал слух, и прикосновение чьих длинных пальцев заставляло моё тело пылать. Понимая, как сильно его мужское обаяние, и сила эта сводила меня с ума, я бросилась к нему, обняла за талию и приподнялась на кончиках сапог, чтобы поцеловать.
Его руки крепко обхватили меня, я была прижата к нему и могла свободно дотянуться до его губ, слегка колючих щёк, скул, носа. Будто обезумевшая я целовала его лицо, переместив руки и пряча пальцы во влажных прядях его мягких волос. Его дыхание было тёплым, а губы мягкими и нежными, он даже не сделал попытки раскрыть мой рот языком, а отвечал осторожно, постепенно углубляя поцелуи.
Мне нравилось вести в этот раз, быть настойчивой и жадной, и у меня имелось оправдание: я хотела его, он был мне нужен, потому что…
Нет. Нет, только не сейчас! Это невозможно… Слишком рано для такого признания, я могу ошибаться… и я ошибаюсь… А если нет? Неужели так скоро?
Когда я обмякла в его объятьях, Джейсон взял моё лицо в ладони и впился долгим поцелуем в мои губы; он почти терзал их, и я слышала, как он тихо стонал мне в рот, затем снова прижимался ко мне. Я вцепилась пальцами в лацканы его пиджака, чтобы удержаться, и вдруг почувствовала сквозь все эти слои ткани его твёрдую плоть напротив своего живота.
Я отстранилась, в изумлении воззрившись на мужа, а когда он открыл глаза и отдышался, всё ещё обнимая меня, то сказал:
– Прости, моя милая, но такое ещё труднее скрыть. Давай поскорее отправимся домой, где я смогу спокойно показать тебе, что у меня там… в кармане. Или ты предпочитаешь мокрое сено и запах помёта?
Я прыснула со смеху, но постаралась тут же взять себя в руки. Джейсон изящно утёр уголки губ большим пальцем, затем снял свой пиджак и закутал меня в него, укрыв с головой. Не успела я что-то сказать, как он подхватил меня на руки, вышел из конюшни и широким шагом направился к дому.
В гостиной миссис Фрай окинула нас недовольным взглядом и с отчаянным вздохом покачала головой, когда Джейсон принялся скидывать мокрую одежду прямо у порога.
– Ей Богу, сэр! Вы порой ведёте себя, как неряшливый ребёнок, – отчитала экономка его, когда грязные ботинки упали едва ли не рядом с пиджаком. – Почему бы не взять пример с мадам и не снять одежду аккуратно. Вот, именно так. Спасибо, мадам.
С трудом скрывая улыбку, я подала ей куртку и шейный платок. Джейсон проигнорировал её недовольство и наигранным повелительным тоном приказал:
– Нагрейте воду для моей жены, миссис Фрай. Она продрогла и вот-вот свалится с ног.
Не успела я возразить, как он беспечно махнул экономке и убежал по лестнице наверх. Очарованная воспоминаниями о его улыбке… и поцелуях, я не сразу пришла в себя, а лишь когда экономка позвала меня по имени.
– Он сегодня просто сияет, – сказала она. – Надеюсь, это надолго.
– Миссис Фрай, не могли бы вы подсказать мне, что у нас запланировано на завтрашний праздничный ужин? – поинтересовалась я. – Я бы хотела знать точно, какое меню составлено…
Женщина посмотрела на меня с искренним негодованием; она бездумно мотнула головой и спросила:
– Праздничный ужин, мадам? Но в честь чего?
– А день рождения вашего мастера? – напомнила я, ощущая, как растёт во мне недовольство. – Или вы скажете мне, что не знали о нём? Никогда не поверю.
– Но мадам, мастер не отмечает его… больше не отмечает. Мы думали, он вам всё рассказал.
– Что он должен был мне рассказать? – тихо спросила я, боясь повысить тон.
И когда она приблизилась, её глаза загорелись, и она в самой заговорческой манере прошептала, глядя мне в лицо:
– Я не знаю, могу ли говорить об этом, если мистер Готье сам не решился. Но дабы вы имели представление о причинах его нежелания праздновать… Что ж, несколько лет назад умер человек, который был дорог мастеру. Очень дорог. Понимаете?
Я просто кивнула, покосившись на балкон второго этажа.
– И умер он именно в этот самый день. В день рождения хозяина. Представляете, какой это был удар для него? Немыслимое роковое совпадение! И с тех пор он и слышать не желает о празднике. Для него этот день навсегда остался днём скорби и траура. А теперь простите меня, мне нужно наполнить вам ванну.
