– Клянусь тебе, клянусь… – заговорил он твёрдо, – всё, что наговорила твоя сестра… всё это выглядит совершенно иначе! Дай мне объяснить! Да, сейчас ты меня презираешь, и вот почему я так долго тянул с правдой. Ты бы всё равно возненавидела меня.
– Моё сочинение приняли или нет? – сорвался с моих губ вопрос.
– Да, приняли…
Я не хотела плакать, поэтому отвернулась, когда слёзы хлынули из моих глаз. Это было так несправедливо, так подло и нечестно – это убивало меня, рвало на части изнутри.
– Любовь моя, не плачь! Умоляю, выслушай меня, – его руки потянулись ко мне, но я всячески пыталась вывернуться и не дать себя коснуться. – Я знал, что ты хотела продолжить учёбу, знал всё о твоих планах! И только представь себе: я бы пришёл просить твоей руки, а ты отвергла бы меня! То письмо всё решило окончательно, разве нет? Скажи мне сама, ты согласилась бы стать моей женой? Нет! НЕТ! Не согласилась бы! Я поехал в Кардифф и заплатил дирекции, чтобы тебе отказали, в итоге ты получила то письмо…
– Что ты сделал?!
Я не могла больше это слушать. Я была так зла, так разгневана, что начала судорожно отпихивать его и вырываться; вскочила на ноги вместе с ним, но Джейсон пытался прижать меня – дрожащую и неунимающуюся – к себе.
– Кейтлин, успокойся! Дай мне…
– Я потратила столько времени! Я так трудилась попасть туда! – кричала я, пытаясь вырваться из его сильных рук, но он меня не отпускал. – Это был мой выбор, моя жизнь! А ты одним своим словом всё разрушил! Ты всё подстроил!
– Да, я сделал это… – он сомкнул руки вокруг меня, не позволяя даже пошевелиться.
– Ты заставил Коллет тебя слушаться! Заставил меня чувствовать себя не той женой! Ты хоть представляешь, как мне было больно?
– Я представляю…
– Ты обманул меня!
– Да, я обманул. А знаешь… почему? Потому что ты никогда не стала бы моей! Кем я был для тебя тогда? – он тряхнул меня так, что пришлось взглянуть в его глаза. – Никем! Призраком из прошлого! Помнишь приём, на котором ты пела итальянский романс? Я увидел тебя и всё понял. Понял, что нашёл ту, с кем был бы счастлив. Как молния, как вспышка – вот, что значит влюбиться. А теперь подумай, Кейтлин, подумай хорошенько! Ты вышла бы за меня тогда?
Глядя в серые глаза, влажные от слёз и усталые от этого чудовищного вечера, я ответила сама себе: нет. Мне было шестнадцать, ему – почти тридцать. О чём он думал?
– Я ждал! Сначала ждал, когда твой образ меня покинет и оставит в покое, но этого не происходило. Потом я ждал три года, чтобы ты бросила свои писательские заморочки и мечты о свободной жизни! И судьба снова оказалась ко мне жестокой… Твой отчим отказал мне. Сказал, что не станет уговаривать тебя… И тогда мне пришлось придумать… Кейт, всё это было ради нас!
«Ради тебя одного!» – хотелось крикнуть мне ему в ответ. Моя душа была изранена, она билась в клетке, красивой клетке серых глаз этого человека, в одно мгновение ставшего для меня незнакомцем.
Голос разума твердил о том, что Джейсон был прав… во многом прав. Я бы никогда не стала его женой, я бы просто отказалась от этого. И я бы никогда не познала того счастья, которое он подарил мне в эти последние месяцы. А теперь я носила его ребёнка. Меня охватила дикая злость, и, упираясь руками в его грудь, я сказала:
– Если бы я не забеременела, у Коллет было бы больше шансов предупредить меня о твоём гнусном обмане… и тогда я бы покинула тебя! Вот, что она имела в виду!
– Возможно, так и было, но лишь сначала, клянусь! – взмолился он. – Теперь же всё по-другому, ведь ты любишь меня! Ты любишь меня!
Я толкнула его и со всей силы ударила по лицу. Он не был готов к этому и выглядел жалко, прижимая ладонь к левой щеке и глядя на меня с таким глупым и наивным удивлением. Моя голова была забита лишь мыслями о предательстве, обмане и лжи. Три года я была чьей-то целью, три года моя судьба, оказывается, была решена! Всё было напрасно: мои мечты, желания и стремления – я просто должна была стать чьей-то женой. Кто-то захотел меня, и ничего более!
Даже жестокость Мэгги Уолш не казалась мне теперь настолько отвратительной и несправедливой. С жалостью и болью я смотрела на своего мужа, и мне столько хотелось ему сказать…
Утерев слёзы, я сделала глубокий вдох, дабы успокоиться. Борясь с желанием подойти к этому обманщику и утешить, ибо он плакал, его трясло от горя и осознания того, что случилось, я всё же сделала единственное, о чём после не пожалела бы.
– Боже, помоги ему! – прошептала я и развернулась, чтобы уйти.
Он звал меня по имени, снова и снова, пока дверь за мной не захлопнулась, и я не скрылась в полутёмном коридоре.
Глава 26. Солнце, истекающее кровью
Никто не мог помочь мне и подсказать, что делать дальше. Никто и не осмелился, даже матушка предоставила меня себе самой. Мол, всё уже случилось, теперь ты сама решаешь. А я не понимала, каково это. Стоило ли забыть всё и оставить, как есть? Или изменить, потому что Коллет и Джейсон уже изменили меня?
Я не хотела говорить с мужем, ибо наперёд знала его сладкие речи; он сказал бы мне, что ничего не изменилось, что он любит меня, а я люблю его, и то было правдой. Как бы я ни возненавидела Джейсона за эту гнусную авантюру с моим сочинением, свадьбой и далее, он всё же сумел добиться своей цели: я принадлежала ему всей своей израненной душой, я любила его больше, чем можно было бы представить.
Но даже через два дня после скандала я ясно смотрела на факты, будто они были материальны. Я считала план Джейсона мерзким, каким бы отчаянным влюблённым он ни был три года назад, или позже… Я жалела себя, свои в долгий ящик отложенные амбиции, и не хотела видеть никого из своей семьи.
Когда экономка пришла в гостевую спальню, где мне пришлось расположиться на неопределённый срок, я как раз готовилась ко сну. Я отпустила Анаис и продолжила разглядывать своё осунувшееся лицо в зеркале, перед которым сидела. Помолчав с минуту, соблюдая вежливый тон, миссис Фрай откашлялась и тихо произнесла:
– Мадам, пожалуйста. Поговорите с мастером. Мы все понимаем, что вы не скоро сможете простить его…
Я хмыкнула и покачала головой. Они понимают! Разве кто-то отбирал у них все мечты, настраивал против них семьи, принуждая к предательству?!
– Он совсем ничего не ест, он даже не спит. Только ходит, как призрак, перед этой дверью, и ждёт, когда вы впустите его. Если вы только с ним поговорите…
– Мы уже разговаривали, и ничего не изменилось. Я просто… – я была так раздражена и расстроена, и вовсе не намеревалась выслушивать жалостливые речи прислуги. – Прекратите докучать мне! Оставьте меня в покое!
И прежде, чем я договорила, она вышла из спальни, закрыв за собой дверь. Она скажет ему, что я отказываюсь говорить и мириться с ним, подумала я тогда. И пускай! Он не ел и не спал два дня! Вот беда! Да разве это достойное для него наказание?
