– Какой же ты всё-таки ещё ребёнок, Кейт! Но ты хитрая маленькая фея, дорогая. Ты желаешь начать эту любопытную для тебя игру. Но только для тебя она останется игрой, а как же я? – пока он говорил, его пальцы гладили мою щёку, скользили по скулам, касались шеи, а я закрывала глаза от неясного удовольствия. – Ведь для меня это жестоко… принимать твоё утешение, твоё сочувствие. Пусть ты и делаешь это во благо, и всё-таки… это другое. Это просто декорации.
Магия испарилась, как только Джейсон сделал шаг назад. А я стояла перед ним, понимая, почему он так поступает, почему так странно играет со мной. По его глазам я видела, он всё ещё хотел любить меня, он ждал меня, но джентльмен в нём противился моей неискренности или же самому факту существования моих условий и нашего договора. Ох, да будь проклят этот незримый джентльмен!
– Благими намерениями выложена дорога в Ад, – произнесла я, нервно дёргая за края его рубашки, надетой на мне. – Ты готов отпустить меня лишь потому, что я выполняю условия договора?
На слегка побледневшем лице – удивление, промелькнувшее тенью и исчезнувшее так же быстро, как появилось.
– Я же говорил, что тебе ещё многое предстоит понять, – ответил он с полуулыбкой и отвернулся, затем зашёл за ширму, а через минуту вышел уже без жилета и рубашки. – Поздний час, а я не выспался прошлой ночью. День был жутко тяжёлый. Давай просто ложиться спать.
Просто спать?! И это говорил мне он? Возмущению моему не было предела, но всё, на что я оказалась способна, это лишь стоять у постели с глупым видом, в его безразмерной рубашке, расстёгнутой у ворота, и следить за тем, как Джейсон готовился ко сну. Он уже пододвинул кресла ближе к столику, накрыл остатки запечённого кролика глубокой миской и выключил лампу на тумбе.
Когда свет погас, комната погрузилась в полумрак, и я бы ничего не видела, если бы не фонари за окном и их сияние, проникавшее сюда в окно с правой стороны. На мгновение я представила: так всё и кончится. Мой муж отвергнет меня, как и я его когда-то, дав возможность только уловить ощущение блаженства от близости с мужчиной и оставив меня одну с этим ощущением в неясности и возбуждении.
И тогда я твёрдо решила, что он не поступит так со мной. Не заставит позже умолять, просить и унижаться! Я ему не позволю! Все свои страхи я отогнала, будто рукой махнула перед лицом, и просто решила за нас двоих. Это была моя точка невозврата, моё punto di non ritorno.
Я успела раздеться до того, как он обернулся и посмотрел на меня. Мои волосы были ещё влажными, и тяжёлыми прядями липли к спине, так что за несколько секунд этой внезапной наготы я почувствовала, как дрожу. А Джейсон просто смотрел, находясь по ту сторону широкой постели, и его бездействие заставляло меня нервничать всё сильнее. Мысленно я умоляла, чтобы мой муж наконец сделал первый шаг и избавил меня от этого позора неопытной девственницы. Но он лишь стоял и смотрел… Господи, даже я сама никогда так пристально и долго не разглядывала себя в зеркале! Но я должна была ждать и бояться, что он прикажет мне прекратить это или просто отвернётся в конце концов.
– Твоя очередь. Ты же не планируешь спать в этих роскошных дорогих брюках, – произнесла я наконец и с трудом улыбнулась. – К тому же я уже видела обнажённых мужчин, и поверь мне, не буду шокирована.
– Позволь узнать, где ты их видела? – выговорил он хрипло, всё ещё неотрывно глядя на меня.
– На картинках, разумеется! У мистера Брама в библиотеке водилась разная литература, об анатомии человека в том числе. Но как бы он её ни прятал, я всегда добиралась до верхних полок.
– Да, сверху – там всегда интереснее…
Мне было всё равно, что конкретно он имел в виду, но ситуация показалась забавной: я – голая перед своим мужем – рассказываю о том, как когда-то разглядывала картинки с подробными изображениями строения человеческого тела, и улыбаюсь, будто так всё и должно быть.
– Ложись на кровать, Кейт, – прозвучал его голос, ставший снова спокойным, хрипотца исчезла.
Я сделала, как он велел. Откинулась на две мягкие подушки и подтянула к груди одеяло. Если честно, в тот момент я бы сделала что угодно, о чём бы ни попросил мой муж. Скорой искрой в голове мелькнула мысль о том, как просто Джейсону было бы с женщинами, если бы захотел, мог взять любую. А имел ли он любовниц вообще, этого я не знала. И больше не хотела знать.
Джейсон не стал отворачиваться, когда принялся стягивать брюки. Я не могла отвести от него глаз. А ведь раньше, когда ненаглядный офицер моей сестры наскоро пытался украсть у неё поцелуй за порогом нашего дома, а я следила, чтобы отчим не появился в самый неподходящий момент, их любовное воркование казалось мне смешным и нелепым.
А теперь… теперь он смог оживить меня, хотя казалось, что я и так жила, но на самом деле просто делала вид. Как можно было считать его коварным и опасным? Он был сильным до самого последнего момента, и через собственную силу заставил принять его, но ведь стоило сделать это сразу, едва он предложил мне всего себя, и я не потеряла бы так много времени! И он всё ещё был опасен, но только потому что пошатнул мой замкнутый, запертый мирок, расколол его, будто скорлупу ореха, и освободил меня… Пусть ещё не до конца.
– Всё немного страннее, чем на картинках, не правда ли? – услышала я его сквозь лёгкий дурман.
И как он мог ещё шутить в такой момент?!
Не в силах отвести глаз, я смотрела, как Джейсон наконец опускается рядом, опираясь руками о матрас, и нависает надо мной. Во мраке комнаты его глаза казались светло-синими, и я была зачарована. Не знала, куда деть собственные руки. Не знала, как всё должно начаться, но прекрасно понимала, чем всё кончится. Было горячо от прикосновений его кожи к моей, но он даже не пытался поцеловать меня или начать ласки.
– Знаешь, что было самым отвратительным за последние три года? – спросил он, поймав мой взгляд, и смахнул влажную прядь с моей щеки. – Это желание обладать тем, что никогда бы мне не принадлежало. Встретив тебя, я словно проснулся, вынырнул из летаргического сна, а после отчаянно пытался заснуть снова, но так и не сумел. Я просто не верю, что кто-либо на Земле любил кого-то так сильно, как я люблю тебя.
Если бы он не поцеловал меня в следующее мгновение, я бы задохнулась, позабыв, как дышать. Но его поцелуй – тёплый, спасительный, одурманивающий – дал мне надежду и шанс избавиться от неясности и погасить наконец пламя, которое этот мужчина во мне разжёг. Но я ошиблась, так жестоко ошиблась!
Его губы коснулись шеи, ключицы, сомкнулись вдруг на отяжелевшей груди, и это было сравнимо лишь с внезапным ударом, потому что ничего острее я не чувствовала никогда в жизни. Но это было сладко и нежно, даже когда он слегка прикусил зубами мою кожу. Руки инстинктивно метнулись выше, чтобы защитить меня от этой добровольной пытки, но наткнулись на мягкие кудри, темнеющие на фоне моего бледного тела. Смутно осознавая, что происходит и что я делаю, я гладила его спину, проводя пальцами по бугрящимся мышцам, по гладкой коже, выгибалась навстречу его ласкам, непроизвольно дёргалась от очередного обжигающего касания.
