Сказать, что армейские эксперты были разочарованы, значит – ничего не сказать. Меня пробовали взять на слабо, подкупить какой-то мелочовкой и задавить морально идиотскими рассуждениями о боевом братстве. (У черных! Между нами даже дружбы не бывает.) Радовало, что до угроз дело не дошло – куратор рядом (а может, кретины понимали, что могут крепко огрести в ответ). Я был тверд как скала, но на всякий случай возобновил утренние тренировки, к которым меня в свое время приучал Сатал. Давно пора! Здоровье после неудачного некромантического Круга я восстановил, а вот с физической формой – не сложилось.
Самым неожиданным стало то, что моя черствость возмутила Ли Хана и он решил меня пристыдить:
– Молодой человек, вам не кажется, что можно быть вежливее с людьми, которые вдвое старше вас? Мы ведь все трудимся сейчас для достижения общей цели!
Я задумался, но не о своем поведении. Совсем белый страх потерял – боевому магу предъявы выкатывает! Указать на физическую несостоятельность (молокосос!), подвергнуть сомнению общественный статус (хамишь уважаемым людям!), да еще и намекнуть на неспособность достичь цели самостоятельно – дуэли устраивали и за меньшее. Ладно я – очень чуткий и отзывчивый (для черного) человек, а кто погрубее его изувечить может. Не то его наши манеры в заблуждение ввели, не то он с боевыми магами никогда не общался, так и так – покойник. Придется спасать.
– Знаешь что, дед, иди-ка ты читать мораль, – тут я повысил голос, – Румолу! Но самое интересное мы ему не скажем.
– Что – интересное? – немедленно отозвался Румол, как раз проходивший мимо.
– Не понимаю, о чем ты! – вежливо улыбнулся я.
– Что – интересное? – повторил боевой маг, обращаясь уже к белому.
Ли Хан молча шевелил губами, постепенно осознавая размер устроенной ему гадости. Естественно, молчание ему не помогло. Весь остаток дня Румол хвостиком ходил за белым, требуя открыть тайну и постепенно зверея. До рукоприкладства дело не дошло – Ли Хан осознал невозможность достучаться до разума боевого мага и побежал за помощью к куратору. Пит понял суть конфликта мгновенно и разрешил его виртуозно – просто заявил Румолу, что никакой особой тайны нет.
– Тангор жил в Суэссоне, рядом с тамошними шахтами. Он хочет продать в Кунг-Харне какую-то грошовую фигню, но, если местным расскажут, как она выглядит, они прекрасно смогут изобрести ее сами. Тогда денег ему не видать. И, кстати, я бы тебе тоже не рассказал – ты совершенно не думаешь, что болтаешь.
Алхимические секреты Румола не интересовали, и он остыл. А Ли Хан начал отчетливо избегать моего общества. Вот это – правильная реакция!
На следующий день мы свернули с тракта на какую-то второстепенную дорогу и покатились по ней вниз. Предгорья быстро кончились, нас приняли в свои объятия влажная жара и тяжелый запах болот. Не густые джунгли, которыми, как говорят, знаменит дальний юг, а бескрайнее море изумрудной травы и шуршащего тростника, словно тарелка с заплесневевшим соусом. Тут и там, как хвостики диковинных пряностей, над топью возвышались исполинские деревья с незнакомой мне листвой, пространство вокруг которых было утыкано остовами их мертвых сородичей. В качестве особой приправы на заросших островках проступали камни каких-то строений, разрушенных качественно и давно.
Ридзер морщился: именно такая вода – болотная, непроницаемая для солнца – была идеальна для заселения всякой потусторонней дрянью. Но тут мы ничего поделать не могли – прежде чем изгонять отсюда нежитей, нужно было как минимум дорожки настелить. По той же причине не удавалось обыскать руины, соблазнительно маячащие вдалеке, и благодушия это не добавляло. На случай, если нежити окажутся способными вылезать из воды, Браймер укрепил защиту на грузовиках, но первым поражающим фактором оказались не монстры.
Кот белого заблажил. Он начал мяукать громким, противным голосом и не останавливался ни на минуту, игнорируя почесывания Ли Хана и сдержанные матюги Ридзера. Очень скоро стало ясно, что убийство состоится: кота утопят в болоте, если потребуется – вместе с хозяином. Предчувствуя неизбежное, белый испросил разрешения развесить на грузовиках какие-то самодельные амулеты, выглядящие как узелки из травы и тростника, «для гармонизации духовных энергий». Как они работают (и работают ли вообще), я не понял, но кот заткнулся, и это уже искупало все. Но снова возник вопрос о реальных возможностях Ли Хана. На какие еще сюрпризы он способен?
Меж тем наша скорость упала – дорожная насыпь, прихотливой лентой рассекающая неизвестной глубины трясину, оказалась насыпана из мелкой гальки. Дрянной материал вылетал из-под колес, грозя в лучшем случае разбить лобовое стекло идущего вторым грузовика. Что будет, если камни разъедутся и тяжелая машина сползет в болото, не хотелось даже думать. Двигаться приходилось медленно и печально, из-за чего Рурка, например, вообще перестали пускать за руль.
– Тому, кто это строил, – мрачно заявил Браймер, – нужно руки в задницу запихнуть!
Я был с отрядным артефактором от души согласен, а вот Ли Хан бросился защищать неизвестных строителей:
– Первоначально насыпь была засажена особой травой, образовывавшей мягкое, упругое покрытие. Карета могла проехать по нему без малейшей тряски!
Угу. Только теперь волшебство использовалось для того, чтобы отвратить от насыпи лишнюю растительность. Какая уж после этого трава! Да и кареты тут давным-давно не ездят, хотя некоторые развалины при жизни сошли бы за дворцы. Зуб даю – болота не всегда здесь были.
Наступила ночь, но не темнота – трясина переливалась зеленоватым светом, над ней замысловатыми хороводами кружились чарики – самые безобидные из нежитей. Я ностальгически вздохнул: как это похоже на мою родину! По аналогии следовало предположить, что эти болота так же опасны для обычных людей, как изрезанные ущельями горы Краухарда. Хорошо, что на нас подобные ограничения не распространяются: к качественно зачарованным грузовикам ни один чарик не подлетел ближе чем на десять метров.
Мне не давала покоя мысль: «Как возникла эта вотчина Короля посреди населенного некогда края?» Самый простой способ со свистом откуда-то вылететь – проявить неуважение к волшебству. Если к черному – еще ничего (Финкаун вон уже через сто лет заново заселили), а вот если к белому, тогда – край (на месте Белого Халака до сих пор пустошь). Хотелось бы знать, чем таким отличились са-ориотцы. Спросить, что ли, у нашего нанимателя?
На следующем привале я подсел к подозрительно щурящемуся Ли Хану и кивнул на полузатопленные руины:
– Что здесь случилось? – Не похоже, чтобы здание погрузилось в болото само – грунт довольно плотный, да и не стали бы строить нечто шикарное в самом гадючнике.
Белый нахмурился, словно бы устремляя взгляд в прошлое, и начал издалека:
– Тут находилась страна под названием Гартрала. К сожалению, она первой оказалась на пути экспансии И’Са-Орио-Та на север…
И Ли Хан замолчал, словно намеревался этим объяснением и ограничиться. Наивный! Я поднял свой складной стульчик (вы же не думали, что мы вокруг костра на пучках соломы сидим?), перенес вплотную к строптивому белому, невзначай приобнял его и зашептал на ухо:
