Ридзер встретил появление блюд с кислой улыбкой. Нет, он был вовсе не против фаршированной тыквы, но предвидел скандал и мысленно смирился с его неизбежностью. А я был полон оптимизма: с Ли Ханом ведь получилось? И с Тай’Олашем получится! Боевые маги дружно налегли на домашнюю пищу – проблемы белых не могли испортить им аппетит. Обстановка сразу разрядилась.
Через полчаса селяне могли насладиться зрелищем дюжины сыто рыгающих колдунов.
По мановению руки Тай’Олаша его подданные уволокли опустевшие тарелки, а староста стал велеречиво интересоваться, торопимся ли мы в путь или планируем немного задержаться.
– Да, неплохо было бы отдохнуть денек-другой, – брякнул наш капитан.
Я дернул Ридзера за рукав:
– Посмотри по сторонам. Ты уверен, что ребятам стоит тут останавливаться?
Капитан вспомнил, где находится, и проникся: местные были не просто белыми, но еще и придурковатыми, компания боевых магов – как раз то, что нужно таким для окончательного выноса мозгов. Но и ночевать в грузовиках, находясь рядом с жильем, обидно до невозможности.
Тай’Олаш заметил наши колебания и благостно кивнул:
– Если вам будет удобно, вы могли бы остановиться на ферме вдовы Рафа. Эта почтенная женщина… нас недавно покинула, но дом еще стоит. Я распоряжусь принести туда циновки и одеяла.
Ферма Рафа оказалась неровным плетеным забором, поверх которого был водружен натуральный стог. В ширину строение было метра три, зато очень длинное, подковообразное. От выгородки для скота его отличало только наличие ондоли, выстроенной каким-то умельцем из глины и камней (причем забавно так – вдоль). Окон не было, а смысл в них, если стены на просвет видны? Соответственно, преград для всяческих кровососущих насекомых тоже не существовало.
Черные немедленно принялись осваивать помещение, делить углы и таскать взад-вперед плетеные коврики. Это увлекательное мероприятие грозило растянуться часа на два. Я решительно выложил вещи на край холодной по летнему времени ондоли и намекнул, что знаки, отвращающие комаров, поставлю только когда вернусь (пока бойцам Ридзера что-то от меня надо, за свое место можно не опасаться). Теперь, пока светло, стоило пройтись по округе, посмотреть, не найдется ли здесь чего полезного.
Прибежал Макс, благоразумно не появлявшийся днем в деревне, и стал меня куда-то звать. Пошел следом – пес-зомби плохого не посоветует.
Воздух пах травами и немного дымом, дневная жара спала, зато к ней добавилась влажность – дыхание близких болот. В кустах переругивалось местное подобие ворон и какие-то неизвестные птички. Шумели кронами молодые тополя (или что там бывает такое длинное с зеленоватой корой?). Я глядел на эту идиллию и пытался понять, почему эти жерди нельзя было пустить на постройку домов. Определенно белым нравилось жить в корзинках, другого объяснения нет.
Что привлекло внимание Макса, я понял раньше, чем увидел, – где-то впереди, среди высушенных солнцем холмов, внаглую поселился и жировал какой-то нежить, оставалось только имя ему дать (а вариантов на самом деле существовало немного). Неверно говорить, будто потусторонние твари в нашем мире – редкие гости, просто большинство из них, не получив надежного убежища, способно продержаться ровно до рассвета. Тем опаснее исключения, для истребления которых вмешательство человека обязательно – далеко не всегда можно гарантировать, что их вовремя обнаружат. Мне когда-то пришлось попотеть из-за стремительно растущей Ведьминой Плеши, а здесь все оказалось еще банальнее – Са-Орио навестила Пегая Соломка.
Эта нежить гнездится в плотной дернине и внутри стеблей, поэтому для солнечного света практически неуязвима. Начинается все с одной-единственной былинки, покрытой неровными ржавыми пятнами с почти незаметной желтой каймой. Чем гуще становятся завалы мертвой травы, тем сильнее эта сволочь. Созревшая тварь способна поражать любое живое существо, до которого дотронется, – деревья, звери, птицы словно высыхают изнутри. Самое неприятное, что невнимательный крестьянин может срезать и сметать в скирду порыжевшие стебли, и тогда запасы фуража за считаные дни превращаются в смертельную ловушку.
А вот если бы белые держали скотину, пастухи в два счета заметили бы опасность по странному поведению животных, и угрозу можно было бы устранить ведром крутого рассола.
Все, иду скандалить.
Путь от очага поражения до деревни занял меньше десяти минут, то есть практически вплотную (и это я еще по тропинкам шел!). Макс благоразумно отстал, дабы не смущать своим видом слабонервных. Искать представителей власти не пришлось – под навесом мирно беседовали староста, Ли Хан и Питер, ради такого дела рискнувший бросить своих подопечных на произвол судьбы (я бы тоже нашего нанимателя одного не оставил – мутный он тип).
Ну, сейчас я эту компанию взбодрю – мало не покажется.
– Уважаемый, что ж это вы нам целый день мозги парили, а про нежить не сказали?
– Нежить? – встрепенулся куратор.
– Угу. Пегая Соломка, совершенно запущенный случай.
На лице Тай’Олаша не дрогнул ни один мускул, и благостная улыбка его не покинула. Что сказать? В образ сказочного волшебника он вжился плотно (так и до дурдома недалеко).
– Нам все равно нечем заплатить вам за изгнание, – пожал плечами староста. – К чему портить вечер бесполезным разговором?
Я фыркнул. Ну нельзя же быть такими олухами! Настроение они не хотели портить. Да через неделю нежить их отсюда выживет на фиг! При таком отношении пусть сами изгоняют свою тварь, как хотят, я умываю руки.
Ушел на ферму, расстелил постель, забрался в нее и отвернулся к стенке. Пролежал полчаса и даже успел задремать (на сытый-то желудок!), когда мой отдых грубо прервали сердитым сопением. Нехотя выглянул из-под одеяла – надо мной навис хмурый Ридзер, успевший о чем-то переговорить с куратором.
– Пойдем, покажешь свою пакость.
Я вздохнул, потянулся, демонстрируя, как устал и измучен, а потом пошел показывать капитану Пегую Соломку, потому что черные и нежити – естественные враги. Если с тварью можно что-то сделать, пусть это будет сделано! Тем более что идти недалеко.
Теперь перепутать нежить с чем-то еще было невозможно – солнце еще не успело коснуться горизонта, но в глубокой тени пораженные потусторонней заразой растения начали едва заметно светиться.
– Здоровая, – озвучил капитан свое наблюдение.
Да уж, не маленькая! Тварь зародилась в тенистой ложбине между холмов, пожрала кусты и осоку, а теперь взбиралась на склоны. Ее путь был отмечен пожелтевшей растительностью, выглядящей совсем как живая. Но я-то знал, что под ороговевшей оболочкой – только серый прах. Теоретически вычистить Соломку могли затяжные (недели на две) дожди, но тут таких еще полгода не предполагалось.
– Придется изгонять, – резюмировал Ридзер.
Я вежливо промолчал. В конце концов, капитан у нас он, и именно его ребятам придется переписаться в белые ради сотни забравшихся в болото чудиков. Ридзер мое молчание заметил:
