Мм, как интересно.
– А что там производят? – растеребил я белого.
Ли Хан нехотя оторвался от размышлений:
– Арх-харам известен своим хрусталем и цветными стеклами. Здесь варят уникальные по свойствам составы, равные которым в Ингернике могут изготовить только при помощи волшебства.
– Стекло, здесь? – Я обвел взглядом почти лишенное растительности пространство. – Волшебство волшебством, но угля такое производство требует не мерено.
– Главный ресурс внутренних долин – солнце. Сила его лучей используется для самых разнообразных целей – стекловарения, металлургии, производства фарфора. – Белый проводил взглядом пролетку, в которой рядком сидели полдюжины печатных со счастливыми улыбками на лицах. (Чего гадать? Мозги сварились!) – А судоходная часть Тималао обеспечивает дешевую доставку сырья и вывоз к морю готовых товаров.
– Ловко!
Интересно, почему у нас так не делают? Впрочем, знаю: у нас для подобного подходят только Полисант (край дикой магии) и окрестности Хо-Карга, знаменитого своей Серой Чумой. Экономия дров того не стоит.
Значит, магию заменяют алхимией. Наверняка са-ориотцы придумали для этого массу уникальных приемов. Я должен это видеть!
– Наняться к ним можно?
– Даже подходить не вздумайте – убьют! Там работают только потомственные мастера, из поколения в поколение передающие свои секреты, и печатные, физически неспособные о чем-либо рассказать.
– А кто же ведет новые разработки?
– Что нового можно придумать в изготовлении хрусталя?
Ну я бы мог рассказать ему про оптические стекла, под производство которых в керпанских лабораториях отдан целый корпус, но не стал. В конце концов, что может понимать белый в тонкостях алхимии? В современном мире эксклюзивность продукта зависит только от величины заинтересованности в нем конкурентов. Если они там бирюльки на люстры делают, то к ним всерьез просто никто не подъезжал! Надо посмотреть.
За кварталом печатных дорога поворачивала, и я, улучив момент, бросил в сторону фабрики хищный взгляд. Увы! Цеха стояли в низине, от тракта были видны только их стены без окон с огромными иероглифами. (Интересно, что там написано? Освежить в памяти са-ориотскую письменность у меня повода пока не было.) Ни приспособлений для сбора солнечного света, ни намеков на то, как его удается так ловко использовать, разглядеть не удавалось.
Дорога еще раз свернула и из тракта, традиционно проложенного по насыпи, превратилась в обычную улицу. Арх-харам обступил нас – первый на нашем пути город, над которым власти империи сохранили контроль.
Вот теперь-то я поверил, что в И’Са-Орио-Те есть цивилизация.
Улицы четко разделились на проезжую часть и тротуары, покрылись плотно подогнанной гранитной плиткой и украсились ливневыми стоками (в полупустыне, гм). Вдоль поребрика встали электрические фонари, прячущие внутри не привычные мне прозрачные шары, а матовые изогнутые трубки. (Интересно, как они будут светить… Разбить, что ли, парочку? Нет, не оценят са-ориотцы мой познавательный порыв.) И как неоспоримое доказательство высокого уровня развития – дорожная разметка. Тут даже знаки пешеходного перехода были! Но, по-моему, на них никто не обращал внимания.
Ли Хан уверенно указывал путь туда, где, по его мнению, располагался торговый квартал. Дорогу приходилось делить с автомобилями (почему-то только белого и бежевого цвета) и небольшими грузовичками (исключительно зелеными). Местная машинерия на меня впечатления не произвела. Армейский грузовик плыл среди этого алхимического безобразия, как океанский лайнер в окружении рыбачьих баркасов. Скотину в центральную часть города вообще не пускали, подозреваю, по той же причине, что и в Хо-Карге, – навоз.
– А ничего так городишко, – сообщил я Ли Хану.
Белый в ответ пихнул меня локтем и сказал по са-ориотски:
– Следите за языком, молодой человек! Даже когда мы наедине.
Да я слежу, слежу, на фига пихаться?
Район обитания торговцев безошибочно опознавался по обилию заборов и охраны. Естественно! Чтобы торгаши оставили свое добро без присмотра? На меня пахнуло знакомым ощущением близости мощного колдовства – это на защиту от нежити у са-ориотцев денег не хватало, а склады от воров заговорить – только в путь. На оградах и по углам крыш красовались вполне приличные печати, недавно обновленные, и от проникновения посторонних, и от пожара, и от удара молнии (может, я чего-то не понимаю в здешнем климате?). То есть черные в городе есть. И что-то мне подсказывает, что встречаться нам не стоит.
Тем временем Ли Хан выбрал место для нашего проживания – белое здание с несимметричной колоннадой, расположенное на третьей линии от проспекта. Со всех сторон его удачно заслоняли либо особняки каких-то торговых обществ, либо склады, напичканные волшебством (белый логично предполагал, что рыбу будет проще спрятать в море).
Остановились, по-быстрому отряхнули с себя пыль, вошли.
Ну что сказать? Миленько. Основным отделочным материалом холла было стекло, и не какие-то там дутые пузыри, а литой массив: балясины и перила – прозрачные как слеза, ступени – матово-синие, на стенах – глянцевая плитка с молочно-белыми и бирюзовыми разводами. Дабы не утомлять гостя обилием блестящих поверхностей, путь на второй этаж устилала ковровая дорожка, заставившая меня резко вспомнить столичную квартиру Хемалиса (не забыть узнать, где в Са-Орио делают ковры!).
Из странного: обувь при входе в заведение требовалось снимать.
Ли Хан дождался появления местной разновидности портье и не спеша (явно с прицелом на мое слабое владение са-ориотским) начал договариваться о двух смежных номерах, непременно – с ванной.
Я подождал немного, убедился, что кое-чего этот умник все-таки не учел, а потом дернул его за рукав.
– Вава’Хан, куда грузовик ставить? – По улице сновала какая-то мелкая шантрапа, не внушавшая мне доверия.
– О! – И белый снова погрузился в переговоры.
Показывать место для стоянки послали служку – пацаненка лет двенадцати (между прочим – печатного). Вид глухо рокочущей металлической громады вызвал у него неудержимый восторг и обильное словоизвержение. Хладнокровно проигнорировав все непонятное, я ухватился за единственную знакомую фразу:
– Какие еще «ниви ло» за «тики»? – Что-то вроде тридцати километров в час. – Да он «на’отра ло» в день по тракту как нечего делать проезжает!
Ловко загнав грузовик на очерченную цветной мозаикой площадку (между штабелем плетеных коробок и фургоном без лошади), я оставил пацана офигевать от сознания такой громадной цифры (лишь бы в кабину не лез). Вот когда начинаешь соглашаться с Ли Ханом, что учиться следует усердней! Мог бы сейчас подобрать слова, малец бы у меня машину бесплатно вымыл. А так – все сам, все сам…
Теперь следовало убедиться, что белый не забыл еще чего-нибудь важное, проверить, не собирается ли тутошний повар отравить постояльцев, и заняться восстановлением подорванных путешествием сил. Проще говоря: отправляться жрать и спать.
