Результатом стало то, что Суроби-хуссо они прошли ночью, на парусах, держась от берега так далеко, как это возможно, и (что характерно) не следуя выставленным вдоль фарватера бакенам.
– Хреновые здесь дела творятся! – вполголоса просвещал капитан пассажиров. – У Ана’Чугани совсем башню снесло – портовых рабочих кормить запретил. А тут слух прошел, что с юга ночной гость идет – народ валом валит. Так он пастырей с изгоняющими на левый берег перетащил, а днем по реке буксир пускает – лодки топить. Да куда там! Река – не бочка, пальцем не заткнешь. Местные сговариваются валить городских придурков. Уже и вожак есть – Рин’Кохаре. Наш человек! Осталось дождаться, когда добрые возчики арбалеты с побережья доставят, и – в бой. Но нам здесь лучше не болтаться.
– А изгоняющие? – поежилась Саиль.
То, что тронутых порчей при случае отправляют давить беспорядки, в империи знали все.
– У местных свой колдун есть, дикий. Матерый дед! Недавно тут объявился, говорят, из северных еретиков. Городские против него – мальки.
Саиль поймала себя на том, что не удивлена – город-ловушка соответствовал ее новой картине мира.
Миновали устье Байоле, и характер реки изменился. Теперь Ри’Кинчир пристально вглядывался в воду, а ночью велел вставать на якорь – плоскодонные баржи чувствовали себя в этих местах вольготно, а вот изначально морской корабль даже без балласта рисковал. По правую руку один за другим проплывали города среднего течения Тималао, не такие огромные, как разросшийся на пересечении торговых путей Суроби-хуссо, зато не в пример более приветливые. По левую на горизонте то и дело взблескивали заснеженные вершины Мирового Хребта – алмазного ожерелья империи. Река делала на юг широкую петлю и готовилась, оттолкнувшись от гор, устремиться к Тусуану. Берега приблизились, на глаза начали попадаться первые свидетельства бедствий – сожженные пристани, обезлюдевшие поселки. Торговать Ри’Кинчир больше не пытался, но ни одного встречного рыбака приветствием не обделял. И пока капитан упражнялся в витиеватом са-ориотском словоблудии, плечистые матросы бдели на палубе с баграми в руках, следя, чтобы всякие разные умники не пролезли на борт.
Услышанное от местных Ри’Кинчиру не нравилось.
– Народ беспокоится – слухи с равнин нехорошие, – задумчиво кутался дымом старый моряк. – До Тусуана – рукой подать, а ни одного изгоняющего в поселках с зимы не видели. Не ожидал… А может, вернетесь с нами, сиятельные? Что вам в том Кунг-Харне делать?
– С нами все будет хорошо, – блаженно улыбался Лючиано, но у Саиль все-таки спросил: – Хочешь вернуться в Миронге?
Девочка помотала головой и вцепилась в локоть провидца – они пойдут вместе до конца! Разве не для того она отправилась в путь, чтобы увидеть дядю и тетю? Глупо остановиться в шаге от цели.
И отчаянно неуклюжий для речного путешествия «Лосось» упорно продвигался к истокам Тималао. Саиль подозревала, что в Алякан-хуссо Ри’Кинчир стремится отнюдь не из-за мотка лески. Что же интересует истинных нанимателей капитана: вотчина изгоняющих – Тусуан? Или богатства Харанских гор? Не угадать. Однако хорошо, что их желания так удачно совпали.
На место прибыли в третьем часу дня, в разгар дневного пекла. Известный речной порт выглядел большим, пустынным и каким-то затаившимся. Неподвижно замерли грузовые краны, какие-то передвижные башни и элеваторы. Над приземистыми зданиями портового квартала возвышались створки шлюза, смутно тревожа несоответствием размеров. Поперек реки мерно шумел Южный порог.
В прежние времена тут глубоководная часть Тималао заканчивалась, но потом люди обманули богов, возведя на реке сложнейшее гидротехническое сооружение из поднимающих уровень воды дамб, каналов и перекатов. Шлюзы, спокойно принимавшие целый караван барж, переносили суда с одной огромной ступени на другую. Заканчивался этот путь грандиозным Северным порогом, высотой в целых пятнадцать метров. Впрочем, так далеко Ри’Кинчир заходить не собирался.
– Осадка у «Лосося» низкая – не баржа, – озвучил свои мысли капитан. – Да и шлюзы непонятно кто держит… А ну, Югир, пособи!
В Алякан-хуссо к появлению корабля отнеслись на удивление спокойно, возможно, потому, что свободных граждан в городе практически не осталось, а печатным за реку ходу все равно не было. Гостям немедленно предложили воду, продукты и топливные брикеты задешево. Пока капитан договаривался о чем-то с портовыми служащими, Лючиано помог Саиль собрать вещи и повел ослицу к сходням.
– Точно решили, сиятельные? – Ри’Кинчир огорченно покачал головой. – Ну, раз так, давайте-ка я вам хотя бы провожатого сосватаю. А то народишко тут больно… предприимчивый.
Они тепло расстались со старым моряком и отправились сразу к станции чугунки. Пассажирские поезда в Кунг-Харн не ходили вообще. Грузовые – тоже (порт-то не работал), но руководство приисков пускало челноком состав из трех вагонов – проверить пути, развезти пайки путейским рабочим, вывезти жителей удаленных поселков (слухи действительно ходили тревожные). Рано утром как раз уходил один из таких. Денег на проезд хватило тик в тик, дороже всего обошлась перевозка ослицы, но оставлять Пепе без молока Саиль не решилась. Причина всеобщей нервозности стала ясней.
– Скотоводы, говорят, Серую Смерть нашли, еще по весне, – нехотя сообщил их провожатый. – В Суроби, в Кунг-Харн гонцов засылали, да только без толку: те слушать не хотят, у этих – отряд в шахтах навернулся, один ученик бегает, амулеты заряжает. Какая уж тут Серая Смерть!
– Места вроде пустынные, сильно разрастись она не должна, – глубокомысленно заметил Лючиано.
– Не должна, а растет! – нервно дернулся горожанин. – Если до прибрежных пастбищ дотянется… В общем, народ сваливает, кто в горы, кто – на левый берег.
Сердце Саиль болезненно сжалось. Она уже видела подобное. Народ – свободные граждане – бежит, а печатные – остаются. Одна надежда, что таких тут немного.
За ночлег у родственников портового служащего путешественники отдали все лишнее имущество, включая необычные для Са-Орио спальные мешки, котелок и зажигалку, зато в обмен им удалось не только поужинать, но и взять кое-каких припасов с собой.
Под надежной защитой голубых ламп немногочисленные отъезжающие устраивались в единственном пассажирском вагоне – вычурном и попахивающем чем-то непонятным, особенной популярностью пользовались скамейки у северной стены. Люди почти не разговаривали, не радовались путешествию и выглядели, на взгляд Саиль, какими-то пришибленными. Возможно, виноват был ранний час… или не только он (парень на первой скамейке, не скрываясь, жевал что-то, и вряд ли это был хлеб).
Паровоз пронзительно свистнул на одной ноте и отправился в путь. Лязгнули сцепки, дробный стук колес стал чаще, мимо проплыли пустынный перрон, пакгаузы и неожиданно многолюдные предместья. Последняя часть их путешествия началась.
Теперь, когда дороги назад не существовало, Саиль могла не опасаться своего малодушия. Она решилась задать вопрос:
– Лючиано, а зачем мы на самом деле едем в Кунг-Харн?
