– У меня нет желания встречаться с этим поганым предателем! – сказала я, но меня проигнорировали. О упрямо потащила меня в дальний угол, где нагло улыбающийся бог нас уже ожидал.
– Ворриор! – крикнул он, когда я, спотыкаясь, остановилась перед ним. – Обними дядю Бизара! – Прежде чем я успела убежать, меня так сильно обняли, что несколько моих костей хрустнуло.
– Отпусти меня, урод! – зарычала я, отчаянно отбиваясь ногами.
– Я тоже по тебе скучал, – промурлыкал он, прижимая меня к себе еще сильнее.
– Я пойду принесу чего-нибудь выпить, – сказал Чарминг и исчез.
Радостная О присела на одной из красных кушеток. Я сердито смотрела на оракула.
– Почему? – спросила я, скрипя зубами.
– Потому что он может нам помочь! – последовал мгновенный ответ.
– Я действительно могу! – согласился Бизар, отпуская меня. Я выдохнула. – Особенно за цену, которую мне платит О. – Он поднял свою шляпу и поклонился: – Миледи, мне сказали, что вы – богиня на стороне Пиаса. Было честью вас украсть.
– Смешно! – прошипела я, отталкивая его от себя. После этого я упала на кушетку рядом с О. – Я для него пустое место, кстати. Он дал мне понять. Будь его воля, он оставил бы меня гнить в этой комнате до скончания веков.
В моем теле снова была пустота, и я снова услышала голос Пиаса в своей голове. Я хотел убить тебя. Я хотел убить тебя. Я хотел убить тебя. Почему меня так это беспокоило? Пиас с самого начала угрожал мне убийством. И тем не менее никогда меня это не ранило так, как в этот самый момент. Моя грудь болела так, словно он вырывал из нее часть души и втаптывал ее в грязь. Снова и снова.
Хотел убить тебя. Хотел убить тебя.
– Кажется, кому-то разбили сердце! – вздохнул Чарминг, снова появившийся в комнате. Он поставил перед нами три бокала амброзии. Бог ловко уселся на одну из свободных кушеток, положил ногу на ногу и зажег очередную сигарету. – Никто никому ничего не разбивал. Разбитым может оказаться разве что нос Пиаса, если я встречу его еще раз.
– Да, милая, этого ему не избежать, – ухмыльнулся Чарминг, выдувая дым изо рта.
О кивнула:
– Пиас уже тебя ищет. Думаю, он хочет найти тебя раньше, чем это сделает Шейм.
Я фыркнула, а затем поднесла бокал с амброзией к губам и осушила его одним глотком.
– Он же сказал, что мне лучше исчезнуть. Так пусть они будут счастливы вместе. Мне плевать.
– Лучше им не быть вместе! – прошипела О.
– Если ты продолжишь так пить, то скоро ты будешь в хлам.
Бизар посмотрел на свой бокал и тоже осушил его одним глотком.
– Сегодня такой день, когда нельзя быть трезвым! – радостно сообщил он. – Ах, ты бы знал, что продают конкуренты! – Бизар весело подмигнул.
Я взяла бокал О и вылила в себя его содержимое.
– Хватит уже! – проворчала она, а затем забрала бокал из моих рук и строго на меня посмотрела: – Вы с Пиасом должны работать вместе.
– Но я не хочу работать с ним, – пробормотала я, откидываясь назад. Моя голова была приятно тяжелой. – Он хотел меня убить. Этот бог – урод без души, почему мне надо с ним быть?
– Потому что вы созданы друг для друга. Вы должны изменить этот мир, но этого не случится, если вы будете вести себя как маленькие дети.
Я пожала плечами:
– А что я могу сделать? Я всего лишь маленькая раздражающая девчонка, на которую никто и смотреть не может, не сойдя с ума. Я еще даже не богиня.
– Кто так сказал?
– Ну, все.
О нервно цокнула языком и покачала головой:
– Прекращай жалеть себя, тебе это не идет. Конечно, ты богиня. Мать богов.
– Нет, мать богов – это ваша Шейм. Что это за идиотское имя – Шейм?
– Довольно подходящее, – пробормотал Бизар в свой бокал.
– У нее напрочь отсутствует чувство стыда, – объяснил Чарминг, направляя клубы дыма в нашу сторону. О закашлялась и раздраженно на него посмотрела, но он продолжил курить.
– Любовь – непростая штука, Ворриор. Особенно между богами.
– Я не влю… – продолжила я, но тут же замолчала.
Была ли я влюблена? Не из-за того ли, что я была влюблена в этого синеволосого урода, внутри меня все болело? Я хотел убить тебя. Я хотел убить тебя. Я хотел убить тебя.
Я прикусила губу и почувствовала вкус крови. Мое тело содрогнулось. Нет, любовь была чем-то другим. Где же были мои бабочки в животе? Хохот и жаркие взгляды? Кино с попкорном и объятия в темноте? Такой и должна быть любовь: счастливой, свободной, с улыбкой на губах. Или это было лишь голливудской выдумкой?
Должна ли любовь быть мрачной, пугающей и раздражающей? Я точно чувствовала, что меня к нему тянет. Даже больше. Я почти мучительно его желала. Один его вид электризовывал меня, захватывал дыхание. Пиас был частью меня, которую я понимала не больше, чем богиню во мне. Они были важнейшими частями меня, и на их месте была бы лишь пустота, а так бы я жить точно не смогла. По крайней мере, так говорят мои инстинкты. И все же между мной и Пиасом было слишком много препятствий. Я понятия не имела, как с ним обходиться. Или с собой.
– Что происходит в твоей очаровательной светлой головке? – вырвал меня из раздумий Чарминг.
Я подняла глаза. Все любопытно на меня смотрели. Каждый из них излучал столько энергии и власти, что они без проблем могли бы обеспечить электричеством целый город. Лишь подняв свои божественные указательные пальцы. Я сидела в центре и чувствовала себя совершенно не в своей тарелке.
– Я – настоящий фрик, – ответила я.
– Кто так сказал? – Мрачный взгляд О обратился на Бизара, который невинно поднял руки.
– Никому и не нужно этого говорить. Это очевидно. Я выродок. Дочь любви, приносящая с собой лишь разрушение и смерть. Ты хоть знаешь, сколько людей уже сошло с ума из-за моего безумного лица? Я явно неподходящая кандидатура для роли матери богов. Пиас прав.
О молча на меня посмотрела, и в ее бледных глазах сверкнуло сочувствие.
Чарминг потушил сигарету об стол, наклонился ко мне и тут же стащил пиджак с моего лица.
Я завизжала:
– Ты что делаешь?
– Доказываю тебе, что ты идиотка! – зарычал он.
– Отпусти! – Мы оба тянули кусок ткани на себя.
– Ты сама себе лжешь. Ипохондрик, не больше.
– Никакой я не ипохондрик. Все, кто смотрит на меня, в конечном итоге погибают. У меня проклятый генный дефект.
– Кто тебе все это наплел? Афродита? У тебя нет никакого генного дефекта. На тебя повесили столько комплексов, что ты веришь каждой лжи, что тебе нашептывают. Боги просто хотят тебя приструнить. Они делали это с каждым из нас. Только посмотри на себя. Мы видим твои ноги.
